У Томпсона промелькнула улыбка. Он сказал: – Во время игры в прятки я обыскал весь дом, кроме чердака, но не нашёл следов чего-то запрещённого… – Игра в прятки? – инспектор подмигнул констеблям, те ухмыльнулись в ответ. – А мы думали, в пабе Рождество весёлое! – Что говорить, вечеринка удалась, – с сожалением признал Томпсон. – В итоге в доме четыре трупа и ещё один в гараже. А у вас? Живость в голосе Доусона моментально улетучилась. Он, оторопев, сообщил: – У нас даже морду никому не набили… Вы говорили об этом офицерам? Томпсон покачал головой. – Только попросил револьвер у Харта, когда понял, что здесь становится опасно. Он закинул его в моё окно. И ещё просил помочь как-то разбудить всех. Меня, к стыду сказать, вырубило после утренних отваров, я уснул, проспал целый день и потерял много времени. – Да, они сказали, что взорвали машину по вашему приказу. Майкл Джейкобс возмутился: – Вы ответите по закону! – Он ответит, – успокоил его Доусон. – За всё ответит. Почему вы не сообщили о смертях, Томпсон? – Сэр, – Джеффри Томпсон замялся, – если бы в дело официально включилась полиция, мы многого бы не узнали. Мне пришлось перерезать телефонный провод. Джейкобс яростно рванулся к Томпсону. Доусон мягко остановил его. – А так вы узнали всё, что хотели? – Определённо, да. Брови стоявшего рядом Карлсена удивлённо приподнялись. Доктор вымученно произнёс: – Я всё же хочу знать, с чего вдруг вы решили искать в моём доме наркотики. – Неделю назад я делал кое-какие покупки, – поведал Томпсон, – знаете, рождественский шопинг. Я остановился у аптеки, чтобы завязать шнурок на ботинке. В тот момент мне на глаза попалась женщина в мужском пальто и шляпе. В двух ярдах от меня у неё что-то выпало – очень неубедительно выпало из раскрывшейся сумки. Пока она подбирала вещи со снега, открылась дверь, на крыльцо вышел аптекарь. Он поглядел по сторонам и едва заметным жестом что-то подложил в сумку женщине. Она сделала вид, что ничего не заметила, и продолжила свой путь. Я не мог не проследить за ней. Так была найдена ваша лечебница. Я навёл справки. На вас ничего криминального в полиции не было. Ни дел с наркотиками, ни каких-либо других. У вас была блестящая репутация, и выпросить ордер на обыск дома не представлялось возможным. Попасть в ваш дом оставалось лишь одним способом. Томпсон ухмыльнулся. – Я вспомнил об открытке в местной сувенирной лавке. Утёс Морган. И решил попытаться. – Я дал ему сутки, – кивнул инспектор. – Я знал, что идея провальная. Теперь с сержанта причитается десять литров пива на весь отдел, а для вас – новая машина. – Точнее, две, – злорадно обронил Майкл Джейкобс. Томпсон произнёс: – Вы облегчите мне душу, если скажете, что аптекарь положил в сумку мисс Джейкобс. На лице доктора обозначилась грустная улыбка. – Он положил ей щепоть воздуха, который она принесла сюда. Майкл Джейкобс обвёл взглядом недоумённые лица. – Я работаю с воздухом. Пока что это самое качественное сырьё для лекарств, что мне удалось обнаружить. Заявление было гордым, подача – скромна, даже застенчива. – Время от времени я отвожу Урсулу в город на прогулку. Ей требуется смена декораций, во всех возможных смыслах. Аптекарь – мой хороший товарищ. По нашей договорённости он играет с Урсулой в секретных агентов. Она делает вид, что выронила что-то из сумки, он – что передаёт ей нечто секретное, что потом она обязана доставить в таинственный дом на утёсе. Доусон с улыбкой оценивающе взглянул на доктора. – Вы облапошили сотрудника полиции средь бела дня! Подумать только! – А сахар на утёсе? – спросил Томпсон. – Как вы это сделали? Доктор Джейкобс смиренно изрёк: – Эффект плацебо, который в последние годы подзабыт. На его изучение я не потратил ни пенни, только воздух – на утёсе он всегда свежий. Диэтиламид, как и барбитураты, и ледяные ванны, по моему мнению, усугубляют депрессию, задавливают сознание. Я пробовал ЛСД однажды на себе, результат меня не устроил. Всё, что я сделал, заставил ваш мозг поверить, что сейчас он перестанет себя контролировать, будет вести себя неординарно и сможет выкидывать фокусы. Он довольно хмыкнул. – Обрыв щекотал вам нервы. Остальное вы придумали сами. Лоб Джеффри Томпсона вспотел. Он всё себе придумал? – На вас лица нет. Вам стоит выпить чего-нибудь, – забеспокоился Доусон. – Дети боятся не темноты, – сказал доктор, – а того, что там водится. Там водятся их страхи, там страхи обретают форму и голос, становятся трёхмерными, живыми. Стоило вам оказаться в темноте, поверить во влияние проглоченной пилюли, и сознание расширилось, ослабило контроль, перед вами всплыли подавляемые, угнетённые образы. Вы поверили в их реальность, в то, чего нет. В то, что извлекли из своего подсознания. Доусон обратился к ним обоим: – Вы ходили по краю? – Мы ходили далеко от края, – признался Джейкобс и очень медленно, словно теряя энергию, добавил: – Ещё. Одна. Иллюзия. – Да, занятная наука, – кивнул инспектор. – Выкладывайте, сержант, на кого надеть наручники? Томпсон с трудом собрался и выговорил: – Доктор Майкл Джейкобс, вы арестованы за убийство вашей невесты Ванессы полтора года назад, а также ещё пяти человек этой ночью. Вы имеете право хранить молчание… 6 Карлсен, до этого молчавший, озадаченно спросил: – Вы абсолютно уверены? – Сомнений быть не может. Доктор молчал, не мигал и как будто не дышал. – С уликами мне всё было ясно, оставался мотив, но теперь и с ним порядок. Томпсон прочистил горло перед финальной речью. – Вы убили Ванессу из-за Фостера – вашего пациента, с которым она вам изменяла, которому вы лечили сердце. Доктор не стал отрицать. – Я обнаружил фиалку, Карлсен, там, где вы её не разглядели. Когда вы меня не нашли в моей постели. – Вы были в комнате Ольги? – уточнил Адам. – Да. Здесь нужно пояснить. Во время войны после ранения я долгое время принимал морфин от болей. А потом долго и трудно отвыкал от наркотика. С тех пор у меня осталось несколько неиспользованных ампул. Отправляясь сюда, я парочку прихватил, скажем, для технических целей. Барбара предупредила, что носит с собой нейролептик. Когда случился пожар, я зашёл к ней в спальню и подменил ампулы с хлорпромазином на морфин, а после выбежал помогать тушить пламя. Барбара вколола мне обезболивающее, а до этого – Урсуле. У мисс Джейкобс случилась рвотная реакция на препарат, для меня же доза была незначительна. Притворившись, что уснул, я дождался, когда меня заперли, и полез через окно в комнату Ольги. После ваших неудачных попыток, Карлсен, я решил поискать те самые открытки, которые Бульденеж подарил Ольге. Он достал из кармана стопку открыток. В его руках замелькали изображения цветов. Наконец он нашёл нужное и протянул молодому человеку. – Я чувствовал, что ответ был в них. Карлсен взглянул. Это была картина, отдалённый аналог которой висел в комнате доктора, – яркий букет из множества цветов. – Амброзиус Босхарт, «Цветы в вазе». Потом объясню, – последнее сержант адресовал Доусону. Среди цветов была отчётливо изображена фиалка. Карлсен показал открытку доктору. Тот внимательно поглядел и ничего не сказал.