— Она привела сюда гладиатора? — На нем был плащ, — оправдывается Ювентус. — Даже я не смог его нормально разглядеть, хотя стоял всего в нескольких шагах! — Но это еще хуже! А если соседи скажут Руфусу, что мы сюда водим подозрительных мужчин? Ювентус раздраженно дергает плечом. — А если он увидит, как мы все пошли в бордель? — огрызается он. — Этот дом не похож на приют весталок. Глядя на его недовольное лицо, Амара понимает, что больше у нее нет и толики прежней власти. Она подозревает, что Ювентус вел бы себя еще более бесцеремонно, не стой у нее за спиной Британника. — Отлично, — бросает она. — Я разберусь с этим. Она заходит в атриум, Британника держится рядом. На пороге столовой Амара останавливается. Голоса зловеще понизились. На миг Амара думает, что, может быть, лучше подождать, пока они закончат, но гнев и любопытство слишком сильны, и она распахивает дверь. Виктория и ее гладиатор распростерлись на диване. Амара видит его мускулистую обнаженную спину и напряженные плечи. Она ахает. Тут Виктория замечает ее и приподнимается, прикрывая платьем грудь: — Амара! Мужчина не торопится. Он поднимает свою тунику, надевает и только затем оборачивается. — Феликс. Амара так поражена тем, что он находится в ее доме, что может выговорить только его имя. — Только прикажи мне, — говорит Британника, вытащив нож. — И я убью его. Феликс кладет руку на рукоятку своего оружия: — Чересчур смелое заявление, как по мне. С насмешливым поклоном он поворачивается к Амаре: — Угрожать гостям убийством вошло у тебя в привычку? Подозреваю, что мертвый сутенер будет не самым благоприятным скандалом для начала политической карьеры твоего пижона. — Убирайся. — И даже дом не покажешь? — Феликс развязно подходит к ней, но Амара видит, что он не сводит глаз с ножа Британники. — Твой любовник хорошо поступил, что украсил твои покои играющими нимфами. Приятное напоминание о тех временах, когда ты торговала собой для меня. — Я сказала: убирайся! — Тогда скажи этой сучке убрать нож, — отвечает он, больше не пытаясь изображать светскую беседу. — Если не хочешь, чтобы я перерезал ей глотку в столовой твоего ухажера. Амара поворачивается к Британнике: — Убедись, что он ушел, но не трогай его. Потом возвращайся сюда. Британника неохотно опускает руку. — Делай что хочешь, — шипит она на Феликса. — Ты покойник. Амара не смотрит на Феликса, когда он проходит мимо, но он останавливается, заставляя обратить на себя внимание. — Я всегда держу свои обещания, — говорит он. Они сверлят взглядом друг друга, затем он отворачивается и вместе с Британникой идет к двери. — Как ты могла так поступить? — Амара не в состоянии даже взглянуть на Викторию, которая, вся дрожа, стоит у дивана. — Как ты могла привести его в мой дом? — Прости. — Прости? И это все, что ты можешь сказать? У тебя вообще был роман с Крескентом или это всегда был Феликс? Виктория молчит, и Амара угадывает ответ: — Я поверить не могу. Ты подлая, лживая шлюха! — Пожалуйста, — говорит Виктория, прижав руки к груди. — У меня в мыслях не было причинить тебе боль, я не хотела врать. Я думала, что смогу убедить его скостить долг, поэтому я согласилась увидеться с ним на играх. А когда мы встретились, он сказал, как по мне соскучился, как он мучается без меня, и он говорил правду, клянусь, Амара, он не лгал. Виктория плачет: — Я люблю его. Я всегда знала, что люблю его. Не видеться с ним — это было ужасно. Я не могла этого вынести. Британника возвращается в комнату и тихо прикрывает за собой дверь. Амара едва обращает на нее внимание. — Как ты можешь быть такой дурой? — орет она на Викторию. — Феликс тебя не любит! Он только использует тебя, чтобы добраться до меня, а ты настолько глупа, что попалась на его удочку. Я поверить не могу, что ты впустила его в мой дом! Сколько раз он был здесь? Или сегодня впервые? Виктория качает головой, от плача она не может говорить. — Какие комнаты он видел? Виктория не отвечает, и Амара хватает ее за плечи: — Отвечай мне! Виктория вся сжимается: — Он хотел посмотреть все комнаты. Сегодня он во второй раз пришел. — Значит, ему известно расположение комнат во всем доме. — Амара отпускает Викторию и закрывает глаза руками, пытаясь осознать масштабы этого предательства. — Скажи мне, что ты не позволила ему рыться в моих счетах. — Нет! Конечно нет! — Почему же «конечно»? Ты впустила его в мою спальню. Ты трахалась с ним здесь, буквально минуту назад. Картинка снова всплывает в голове Амары, и с ней поднимается такой гнев, что не оставляет места никаким прочим чувствам. — Ты и вправду ни на что не годишься, Виктория, — произносит она голосом таким же холодным, каким говорил Феликс в самые жестокие минуты. — Не удивительно, что родители оставили тебя умирать в мусорной куче. Там тебе самое место. Две женщины смотрят друг на друга, чудовищные слова Амары повисли между ними, точно темный дым от погасших ламп. — Я столько раз защищала тебя перед Феликсом, — начинает Виктория. — Каждый раз, когда он говорил мне, что тебе на меня наплевать, что ты просто используешь меня, чтобы достать деньги. Я защищала тебя перед Феликсом даже после того, как ты попросила меня потрахаться с Руфусом, потому что я была так благодарна тебе, потому что я любила тебя. А ты все это время была просто избалованной докторской дочкой, такой, какой Феликс тебя всегда и описывал, и смотрела на меня как на какую-то тварь. Гнев Виктории нарастает по мере того, как она говорит, и она слишком увлечена, чтобы заметить, как Британника кладет на стол позади нее какой-то предмет. — Единственным человеком, которого ты когда-либо считала равным себе, была Дидона, да? Вы так и ходили парочкой в борделе, насмехались над всеми, полагая, что вы лучше нас всех. И я знаю, я всегда знала, что ты бы не задумываясь променяла меня на Дидону. Кровь стучит у Амары в голове. Она больше не видит перед собой Викторию, она вновь на форуме в ночь Сатурналий. Дидона лежит раненая у ее ног, и Амара ничего не может сделать, ей остается только смотреть, как подруга умирает. — В ту ночь это должна была быть ты! — вопит она. — Если ты так любишь Феликса, почему ты не встала под нож, который предназначался ему? Почему это была Дидона? Она стоила тысячи таких, как ты. — Может, и стоила. — Виктория демонстративно взмахивает руками. — Только не забывай, кто закончил дни в мусорной куче. Это была не я, верно? Эти слова, точно ножи, вонзаются в сердце Амары, уничтожив остатки самообладания. Она хватает со стола нож Британники и движением настолько быстрым, что Виктория не успевает уклониться, хватает ее за волосы и приставляет лезвие к горлу. — Ты знала? Он сказал тебе, что сделал с телом Дидоны? — Виктория смотрит на нее широко распахнутыми глазами. — Он сказал тебе? — Нет, — выдавливает Виктория. — Амара. — Британника осторожно кладет руку ей на плечо, чтобы не спровоцировать на резкое движение. — Успокойся. Виктория переводит взгляд на женщину, которую ненавидела так долго и которая вдруг почему-то пришла ей на помощь. — Я спокойна, — говорит Амара, но дрожащая рука выдает ее. — Ты должна убить ее сейчас, — говорит Британника. — Нет! — кричит Виктория. — Пожалуйста! Британника хватает Амару за плечо, чтобы она не дрожала. — Подумай, что она может знать. Что может сказать Феликсу. О твоей жизни, твоих секретах. — Британника еще сильнее сжимает ее плечо. — Послушай меня. Я скажу Руфусу, что она пыталась убить тебя первой, что я тебя защищала. Мы обе скажем, что это я ее убила. — Амара, ты не можешь ее послушать, — молит Виктория, затравленно глядя на нее. — Я бы никогда не сказала Феликсу ничего такого, что могло бы причинить тебе боль, клянусь тебе. Пожалуйста, молю тебя, пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста. Взгляд Амары скользит от лица Виктории к ее горлу, и она замирает при виде собственной руки с зажатым в ней ножом. Она отпускает его, и лезвие летит на пол. Виктория падает на диван, прижимает руки к шее и хватает ртом воздух, словно ее держали под водой. Британника выдыхает сквозь зубы. Схватив с пола нож, она засовывает его за пояс. — Это ошибка, — говорит она.