Он взял ее руки и сжал. – Тогда в чем дело? Она закусила губу, а потом сказала: – У Коннора будет ребенок. Блейк почувствовал, как его брови непроизвольно поднялись. – Разве это плохо? – Нет, я так не думаю. Она вернулась на свое место – теперь их с Блейком снова разделяло препятствие. Он увидел в этом некий символизм. – Я имею в виду, что это не самое лучшее время для такого события, когда нет ясности с работой и свою подругу он знает всего лишь шесть месяцев… Этот ребенок… – Она замолчала на мгновение. – Знаешь, я думаю, что справиться с смертью родителей Коннору помогла забота обо мне. – Что ты хочешь сказать? Она промолчала, потом вздохнула. – Собираемся ли мы делать салат или что-то еще к стейку? Блейк не ответил, без труда распознав уловку, но подошел к холодильнику и начал вынимать овощи. Он был рад, что заехал в магазин накануне – ему придется делать это чаще, если Келли будет приходить в гости регулярно. И вдруг он замер, вспомнив ее слова о том, что такой дом нуждается в семье, и что-то торкнулось в его сердце. Но он заставил себя подавить несвоевременные мысли и подал Келли помидоры-черри и авокадо. – Теперь у тебя не осталось поводов уйти от разговора, – сказал он шутливо и положил руку ей на щеку. – Расскажи мне. Келли снова вздохнула, вернулась к кухонной стойке и села. А затем заговорила, не глядя на него: – Я имею в виду, что семья всегда много значила для Коннора. Для нас обоих, но для него даже больше. И когда наши родители умерли, они оставили пустоту, которую мы оба чувствовали. – Она сделала паузу. – Я думала, что мы заполняли ее друг для друга. Но теперь я думаю, что это сделает для него этот ребенок. Блейк наблюдал за ней, когда она говорила. Внезапно он все понял. – И ты боишься, что останешься одна, да? Она не смотрела на него, но ему показалось, что он видит слезу, катящуюся по ее щеке. – Да. Я понимаю, что это признание делает меня эгоистичной. Прежде чем она закончила говорить, Блейк обнял ее. Ему хотелось утешить ее. – Келли, я знаю, что Коннор помог тебе справиться с смертью ваших родителей. И ты имеешь полное право быть благодарной ему за это. Но с ситуацией справился не он, а ты. Ты сама сделала это. – Он откинулся назад, чтобы заглянуть ей в глаза. Она моргнула, и еще две слезинки выкатились из ее глаз. – Коннор действительно помог мне справиться с потерей родителей, – намеренно медленно произнесла она, как бы пытаясь убедить его в этом. – Я знаю. Да, он помог тебе, это не значит, что он был причиной, по которой ты это сделала. Он говорил медленно, следя за тем, как его слова воздействуют на нее: – Келли, когда ты рассказывала мне о том, как ты справлялась с ситуацией, ты сама сказала, что заинтересовалась своей работой. Начала общаться с гостями. Именно ты проявила инициативу и стала организовывать экскурсионные туры. Блейк замолчал, пытаясь понять, осознает ли она то, что он пытается донести до нее. – Я знаю, что Коннор важен для тебя и что вы вдвоем пережили многое, но это не значит, что ты не справишься в одиночку. Кроме того, ты не будешь одна. Она посмотрела на него, и от надежды в ее глазах у него замерло сердце. – Я имею в виду, что не думаю, будто Коннор отвернется от тебя потому, что у него появится ребенок. – Блейк сказал это поспешно, хотя не мог объяснить себе причины, почему он так занервничал. Не теперь, когда их обуревали чувства, которые он не мог объяснить. Надежда в глазах Келли быстро померкла, и, хотя он намеренно погасил ее сам, сам же и огорчился. – Да, может быть, ты прав, – сказала она и замолчала, ожидая, пока он накроет на стол. И хотя стейк был одним из его фаворитов, когда в редких случаях он готовил и ужинал дома, Блейк не чувствовал вкуса. Его мысли были слишком заняты тем, чтобы вернуться к теме поддержки, которую он хотел ей предложить. – Но, похоже, я забыла, что ребенок Коннора тоже будет моей семьей. Я все время думала как эгоистка. – Келли, это вполне нормальная реакция. Это не эгоизм. Может быть, немного. Келли рассмеялась и отрезала еще один кусочек от своего стейка, а затем посмотрела на него. – Ты первый человек, который заставил меня почувствовать, что все может быть в порядке, даже когда ты одинок. И то, что я, возможно, сама помогла себе выбраться из своей депрессии. Спасибо. Ее слова были настолько искренними, что разорвали его сердце, и Блейк сразу почувствовал себя едва ли не мошенником. Он не заслужил ее благодарности, когда сам даже не смог сказать ей, что он будет рядом. Ее замечание о семье словно заморозило его. Они доедали ужин в молчании, каждый погруженный в свои мысли, а когда закончили, Келли подошла к мойке, чтобы вымыть посуду. Он откинулся на спинку стула, наблюдая за там, как она опускает тарелки в мыльную воду, ополаскивает их и ставит в сушилку. Медленно, почти не осознавая этого, он начал представлять, что они вместе вернулись домой после долгого рабочего дня… Он мысленно видел дождь за окном, слышал, как потрескивает пламя в камине в гостиной. Он даже видел, как идет к ней и протягивает руку, притягивает ее к себе, а другой касается ее живота, в котором она носит их ребенка… – Знаешь, до сегодняшнего дня я не думала о семье за пределами моих родителей и брата. Но приятно думать, что эти пределы могут расшириться. Блейк был вырван из своих фантазий, и почувствовал, что его сердце забилось быстрее. – Да? – Да. – Она повернулась к нему, и выражение ее лица смягчилось. – Разве то время, которое ты был рядом с Брентом, было плохим? Его сердце все еще бешено колотилось, когда он ответил ей. – Оно было прекрасным. – Я так и думала. – Она кивнула и вернулась к мытью посуды. – Коннор станет удивительным отцом. И быть тетей не так уж плохо. Она как будто размышляла вслух. – Я буду практиковаться, ведь однажды у меня будут свои дети. Хотя до сих пор о собственной семье я даже не думала. – Ты хочешь иметь семью? – спросил Блейк. Келли обернулась, вытирая руки кухонным полотенцем. – Да. Думаю, что да. – Она наклонила голову и сказала: – Наверное, это наследственное. – Она улыбнулась ему. – Основываясь на опыте той семьи, которую нам дали наши родители. Ее слова ударили его прямо в живот, и наконец он понял, что так беспокоило его. Семья. Слово, которое описывало его самые большие разочарования. А теперь, подумал он в панике, и его самый большой страх. – Келли, ты не против, если я отвезу тебя домой? – спросил он и проигнорировал голос в голове, который обзывал его трусом. – Уже поздно, а мне нужно кое-что сделать до завтрашней встречи с инвесторами. – Что?.. Да, конечно, – ответила Келли, и его сердце сжалось, когда он увидел ее недоумение. В полной тишине он помог ей расставить посуду, пытаясь привести в порядок свои мысли. Он хотел этого. Семью. С Келли. Никогда раньше он не чувствовал себя таким наполненным жизнью. Никогда еще не осознавал этого так ясно. Но он уже имел опыт потери. Ситуация с Джулией и наполовину не была так важна для него, а ведь развод едва не сломил его. Когда они направились к машине, Блейк думал о Бренте. Он очень любил этого мальчика, и его сердце все ныло оттого, что он не был рядом с ним. И о родителях, которые, каждый по-своему, бросили его. Он много лет каждый день сражался с воспоминаниями о тех страданиях, и шрамы на сердце все еще давали о себе знать. Если между ними ничего не сложится, если по какой-то причине Келли оставит его, он не сможет делать вид, как будто ничего не случилось. Нет, это сломит его окончательно. И разлетевшиеся осколки своего сердца ему уже никогда не склеить. И даже если она не уйдет сама, он рискует разочаровать ее. Он ничего не знает о семье. Ничего о том, что она называет наследием. Мать оставила его, а отец всегда более деловым партнером, чем родителем. Не важно, что он хотел быть частью ее жизни, хотел создать с ней семью. Главное заключалось в том, что он обречен потерять ее, как потерял Брента. И Блейк точно знал, что, если у него с Келли не сложится, это убьет его. И что еще более важно – он будет окончательно опустошен, если причинит ей боль. – Блейк, что происходит? – тихо спросила она, беря его за руку. Блейк повернулся к ней и только тогда понял, что уже стоит перед ее домом. Он даже не понял, как доехал. – Ничего, – ответил он, чувствуя, как от этой лжи заболело сердце, но зная, что это к лучшему. Единственный способ не разочаровать и не обидеть ее – держать Келли на некотором расстоянии. И пусть это убьет его, он не должен говорить ей о том, что чувствует на самом деле. И особенно не тогда, когда он еще сам не понял, что ему со всем этим делать. – Правда? – усмехнулась она. – Мы поэтому просидели здесь десять минут, пока ты ни о чем не думал? Блейк сопротивлялся желанию рассказать ей, в чем проблема, но заставил себя подумать о том, как выглядел Брент в последний раз, когда он его видел. Воспоминание о гамме чувств в глазах маленького мальчика, особенно неприкрытое разочарование и печаль, помогли ему справиться с порывом. Ни за что на свете он не хотел бы увидеть такое выражение на лице Келли. – Это был долгий день, вот и все. Некоторое время она смотрела на него, а затем положила руки на колени. – Итак, как я понимаю, «быть откровенными с друг с другом», как ты недавно упомянул, относится только ко мне?