– Разве ты не чувствуешь? – Что? – Звезды. Звезды падают. Я с сомнением посмотрела на утреннее небо, окрашенное в темно-персиковые и янтарные тона, и не увидела ни одной звезды, даже Диадемы Вирсайи – самого яркого созвездия, названного в честь Королевы Ночи. – А что стало с медальоном? – спросила я, пытаясь отвлечь старика от невидимых звезд и вернуться к теме нашего разговора. – Вы забрали его вместе с телом? Рыбак уставился на меня своими белесыми глазами, очевидно оскорбившись. – Я не вор. Я подумала о похоронах Эулалии и внезапно вспомнила об уродливом украшении на ее шее. Это был единственный раз, когда я видела его. Неужели это тот самый медальон? Я с досадой вздохнула. С похорон прошло уже больше двух недель. Гроб, естественно, уже давно распахнулся, и Эулалия вместе со своим ожерельем обратилась в Соль. – Вы, случайно, не запомнили, что там было написано? Экер кивнул: – Биллапс прочитал вслух. Мы чуть не прослезились. Старик откашлялся, словно готовился продекламировать стихотворение: Совсем один На свете был, Не ведая я в жизни страстей, Пока прекрасная дева Эулалия Не стала невестою нежной моей. Я разинула рот от изумления: – Невестой? Эулалия не была ничьей невестой. Экер пожал плечами и снова принялся за шитье. Однако он промахнулся, и старая кривая игла попала прямо в иссохшую подушечку большого пальца. Старик продолжил как ни в чем не бывало, но на темно-синих сетях появились бурые пятна крови. – Вы поранились. Его настроение вновь неожиданно изменилось. Кровь не останавливалась, и Экер с досадой потер пальцы. – Убирайся отсюда, пока я не лишился всей руки, глупая девчонка! – Он поморщился и плюнул на землю. Я отскочила от Экера и побежала по причалу, постоянно оглядываясь на старика, кричавшего мне вслед проклятия. Никогда не видела, чтобы у человека так быстро менялось настроение. Может быть, с годами его разум начал затуманиваться? Я оглянулась в последний раз и налетела на кого-то, чудом удержавшись на ногах. – Прошу прощения! – вскрикнула я, пытаясь вернуть равновесие. Утреннее солнце светило прямо в спину незнакомцу, создавая вокруг него сияющий ореол. Я не могла различить его черт: перед глазами прыгали темно-синие и ослепительно-белые круги. Как те самые звезды, о которых говорил старик. – Кажется, это ваше? – спросил мужской голос, и человек приблизился ко мне с протянутой рукой. В его добрых голубых глазах читалась тревога. Неожиданно я почувствовала себя очень маленькой, потому что едва доставала незнакомцу до плеч. Они были достаточно широкими, и я засмотрелась на его статную фигуру чуть дольше, чем следовало бы приличной девушке. Его пальто из хорошей шерсти скрывало мощные мускулы, и я подумала, что, скорее всего, он капитан корабля. Я могла с легкостью представить, как он одним махом поднимает тяжелые паруса. Его волосы были длинными не по моде: темные кудри заканчивались у нижней челюсти. Один локон, подхваченный порывом утреннего ветра, выбился и коснулся уголка губ, и неожиданно я почувствовала пугающее желание смахнуть эту прядь. Молодой человек кашлянул, и я зарделась, словно он мог догадаться, о чем я думаю. Он так и стоял, протягивая мне монету, а я продолжала глазеть на него, отчаянно пытаясь отогнать нескромные мысли. – Вы обронили. – Он взял мою руку и вложил в нее медную монетку. Этот простой жест, привычный для торговцев и моряков, не должен был вызвать особенных переживаний, но прикосновение незнакомца чрезвычайно взволновало меня. Он мягко дотронулся большим пальцем до середины моей ладони, оставляя монетку. У меня перехватило дыхание от безумной мысли о том, каково было бы ощутить подобное прикосновение на шее, щеке, губах… – Благодарю, – пробормотала я, взяв себя в руки. – Вы очень добры. Любой другой на вашем месте забрал бы деньги себе. – Мне бы и в голову не пришло присвоить то, что мне не принадлежит. Мне показалось, что незнакомец едва сдерживает улыбку. – К тому же это всего лишь медный флорет. Я предпочел бы расстаться с деньгами в обмен на беседу с их прекрасной владелицей. Я хотела что-то ответить, но так и не смогла вымолвить ни слова. Незнакомец подошел ближе, пропуская рыбаков, перетаскивающих на другой причал тяжелый ящик. – Думаю, вы бы могли мне помочь. Я насторожилась. Папа всегда советовал нам опасаться карманников и воров за пределами Хаймура. Возможно, этот человек вернул мне монетку, чтобы усыпить бдительность и стащить более крупную сумму. – Я здесь впервые, ищу капитана. Я огляделась по сторонам, стараясь не упускать из виду руки незнакомца. Папа говорил, что местные воришки чрезвычайно ловки: глазом не успеешь моргнуть, как они снимут кольца прямо с пальцев. – Это большая гавань, – сказала я, указывая на десятки крупных и мелких судов вокруг нас. – Здесь много капитанов. Молодой человек улыбнулся бесхитростно и открыто, и в его глазах промелькнула едва заметная грусть. В это мгновение мне почему-то показалось, что у него нет злого умысла. – Да, конечно. Я ищу капитана Корума. Уолтера Корума. Я пожала плечами, изо всех сил стараясь не смущаться от его взгляда. После стольких лет, проведенных практически взаперти в Хаймуре, я не имела никакого опыта общения с мужчинами. Я начинала краснеть и запинаться, даже если мне приходилось задавать папиному камердинеру Роланду больше одного вопроса. – Там кто-нибудь точно будет знать. – Я махнула рукой в сторону рыночной площади, располагавшейся чуть дальше по набережной. Взгляд незнакомца немного потух, очевидно выражая разочарование. – А вы – нет? – Я не с Селкирка. Молодой человек развернулся, чтобы уйти. – Вы хотите в его команду? – выпалила я. Вопрос, пожалуй, прозвучал слишком громко. – К капитану Коруму? Незнакомец отрицательно мотнул головой: – Он болен. Красная лихорадка. Я пришел позаботиться о нем. – Ему, наверное, очень плохо? – Думаю, я скоро узнаю. – Мой собеседник пожал плечами. Я вспомнила, как все собирались у постели Авы, когда она заболела. Комнату затемнили, плотные гардины не пропускали солнечный свет. Лекари сказали, что нужно выпарить заразу из ее тела, и в спальне стало невыносимо душно из-за огня, который папа разрешил развести прямо в комнате. Но, даже несмотря на это, Ава не переставала громко стучать зубами, и мы опасались, что они начнут выпадать из ее окровавленных губ, словно градины. Этот незнакомец точно не был похож на лекаря. Я скорее могла представить его на корабле или высоко над морем, где-нибудь в орлином гнезде. Ветер развевал бы его темные кудри, а он всматривался бы в горизонт в поисках новых приключений. – Надеюсь, он скоро поправится, – пробормотала я, смущенно теребя свои пальцы. – Я помолюсь Понту о его здравии сегодня вечером. – Очень мило с вашей стороны… – Молодой человек осекся, словно ему не хватало моего имени. – Аннали. Его губы изогнулись в улыбке, и я затаила дыхание, пытаясь унять странное волнение глубоко внутри. – Аннали, – повторил незнакомец, и мое имя в его устах показалось ярким и насыщенным, словно строка стихотворения или гимна. – Фавмант, – добавила я, хотя он и не спрашивал. Я запиналась, словно простолюдинка, и от смущения мне хотелось броситься в море. В глазах молодого человека промелькнул веселый огонек, будто он узнал мою фамилию. Интересно, знаком ли он с нашим папой? – Аннали Фавмант. Очень красиво. Улыбка незнакомца стала еще шире, и он отвесил низкий поклон, куртуазно вытянув руку. – Надеюсь на скорейшую встречу. Прежде чем я успела выразить свое изумление, молодой человек развернулся и бодрым шагом направился в сторону людного причала. Он уже был на полпути и собирался скрыться из виду за очередной телегой с грузом, и тут я не удержалась: