Глава 1 Нет-нет, дом был совершенно не при чём! Дом очень ей нравился. Пейзаж ранил эстетическое чувство молодой ещё хозяйки поместья. Не весь пейзаж. С центрального балкона открывался прелестный вид на фонтан, подстриженные газоны, дорожки, выложенные красивой дугой. А к окнам с восточной стороны Лаймен Стронберг подходить не любила. Если задержаться у них, под тяжёлыми занавесями, можно увидеть невзначай копошащиеся вдали противными блохами фигурки холопов, крестьян. Лаймен претила сама мысль разглядывать этих людей – людей ли? Не то чтобы приближаться к ним или разговаривать с ними. Что они, как не тени для удовлетворения потребностей своих господ? Такого предательства от мужа она не ждала. – Эмиль, вы больно ушиблись головой, если не понимаете, что есть пределы, ниже которых опускаться нельзя. Породниться с крестьянами? Муж страдал от утреннего похмелья, то и дело прикладывал к голове тряпицу, в которую был завёрнут лёд. Ему явно не хотелось разговаривать с женой. – Деньги не пахнут, драгоценнейшая, – едва шевеля губами, цедил он. – И почему сразу отбросы? Линтрем – свободный крестьянин, держит лавку, платит налоги. Да, обрабатывает клочок земли, но теперь-то он дочку на пушечный выстрел к бороне не подпустит. Думает, что она станет баронессой. Эмиль хмыкнул, Лаймен дёрнулась. – А как же ей ею не стать? Когда родной отец прикупил титул и знатного мужа преподнёс на блюдечке? – Ой, не шумите, госпожа баронесса! – Эмиль скривился. – Вы же знаете не хуже меня – фамильное состояние Стронбергов растрачено… – А всё собачьи бега и кости! – гневно вставила женщина. – И чем же ещё развлечься благородному мужчине в наши дни? Так вот, госпожа моя, денег нет. А у меня два сына. Я обязан был предпринять меры, чтобы не оставить их ни с чем. Договоры о браке не хуже других. – Вы продали обоих сыновей, Эмиль! – Я получил деньги, баронесса. И уж поверьте, что кроны Верга Линтрема ничуть не хуже крон Валафреда Рума, такие же полновесные. Можно вкладываться в ремонт этого могильника, – Стронберг с ленивой сентиментальностью похлопал дом по стене. – Ах! – Лаймен схватилась за горло. – Ваши привычки, муж мой, не доведут семью до добра! Адела Рума – куда ни шло, всё-таки купчиха. Но крестьянская кровь в жилах Стронбергов! Эмиль посмотрел на супругу тяжёлым взглядом. – Заканчивайте истерики, госпожа. Мариса своим договором я не обидел. Приданое получил заранее, и хорошее. Подобрал ему жену-красавицу… – Говорят, что из всех дочерей Верга Линтрема она – наипервейшее чудовище. – …умницу… – Пока что ничем особенным девчонка не блеснула. – Но ведь ей только семь лет. Зато, как подрастёт, она будет точно знать, что стоит дешевле песка под ногами у Мариса, и будет во всём ему подчиняться. Она нарожает ему детей и станет тихо и скромно сидеть дома, поджидая его. – То-то все девицы Линтрем славятся своей скромностью! Ваш старший сын постоянно милуется на сеновале с их девчонкой, которой ещё и пятнадцать-то не исполнилось. И вторая такая же будет, Раймонд спит и видит, как бы залезть ей под юбку! – Подбирайте выражения, госпожа! Наилучшим выходом было бы забрать девочку к нам в дом на ваше воспитание… – Я к ней и пальцем не прикоснусь! – Или отдать её вообще в город в приличную семью. Но кто за ней там присмотрит? А здесь вашего влияния на Раймонда не хватит, чтобы удержать его от распутства. Нам же нужна невеста девственной. – А если нет? – внезапно заинтересовалась Лаймен. Муж одобрительно ей улыбнулся. – О, в этом случае с нас снимаются все обязательства. – Отец? – постучав в открытую дверь, светловолосый подросток напряжённо шагнул в гостиную. – Вы велели мне зайти… Лаймен Стронберг подошла к сыну, сжала тонкими пальцами его плечо, и Марис взглянул на неё с обожанием: молодая, изысканная и прекрасная, как снежная королева, она казалась четырнадцатилетнему мальчику воплощением божества. – Дорогой, ты подслушивал? – Что вы, мама! – почтительно запротестовал сын. – Я не посмел бы. – Хорошо. Потому что это было бы недостойно тебя, рождённого править. Ты знаешь, что всегда для тебя будет только два непререкаемых авторитета… – Господь Бог, мама, и мой отец. – Да, верно. Их слово – для тебя закон. Мы с отцом призвали тебя, чтобы сообщить новость, которая, возможно, изменит твою жизнь. – Я слышал, мама, простите меня. – Слышал, Марис? – Да. Ведь у Раймонда нет другого брата. Отец желает, чтобы я женился на дочери раба. – Сейчас в Швеции нет рабов, Марис, – сердитым голосом возразил Эмиль. – Мы цивилизованная страна. В лене есть люди, которые работают на меня… – Они принадлежат вам, отец, опутанные долговыми обязательствами с ног до головы, – бесстрастно возразил мальчик. – Но, похоже, сейчас вы сами угодили в собственные сети. – Изволь помолчать, Марис, – холодно прервала его Лаймен. Она могла ругать мужа, сколько ей вздумается, наедине, но не допустила бы попирания его авторитета сыном. – Принимая решение об обручении тебя с Элизой Линтрем, отец ни в коей мере не задумывал твоего позора. Девочке сейчас только семь лет, и в ваших отношениях ещё лет десять ничего не изменится. За это время может произойти очень многое: она может умереть от болезни, погибнуть при несчастном случае, наконец, потерять честь, что приведёт к автоматическому расторжению вашей помолвки. Вергилиус Линтрем гарантировал чистоту и невинность своей дочери в брачную ночь. Ничто не помешает тебе заявить о несоблюдении этого условия, если простыни вовремя поменять. – Лаймен! – Эмиль с изумлением смотрел на жену. – Так что помолвка, мой мальчик, это ещё не свадьба. Думаешь, Раймонд так уж хотел обручиться с Аделой Рума? Зато на деньги, полученные как задаток от Вергилиуса и Валафреда, мы восстановим наш дом, – рука Лаймен с гордостью гладила каминную полку с высеченными словами девиза «Побеждаю во всём». – И величие рода Стронбергов опять станет прежним, и даже выше того. – Хорошо, мама, – подросток выпрямился и стал словно бы выше ростом, окрылённый её словами. – Я женюсь на Лиз Линтрем, – и добавил, как заклинание. – Если она доживёт до такого счастья. Глава 2 – Я не понимаю, что случилось с тобой, лендлорд, – подбоченясь, она стояла посередине дороги, не давая ему проехать, и выглядела гораздо старше своих лет. – Раньше ты говорил со мной и привозил сладости, а теперь только награждаешь оплеухами да щипками. Вчера ты загнал меня в лесу в болото и бросил пропадать, позавчера натравил собак. Ты хочешь, чтобы я погибла? Это всё из-за того, что мой отец, желая обеспечить мне будущее, договорился с твоими родителями о чёртовой помолвке? Ты надеешься получить все деньги без меня? Странным для семилетней девчонки образом она попадала своими упрёками прямо в цель. Марис Стронберг на миг смутился: неужели он слишком жесток с нею? Но ему-то совсем не требуется такой довесок к приданому – костлявая, голенастая, с чёрным, как у мавра, лицом, на котором виднелись лишь кривоватые зубы да злые глаза и с жидкими волосёнками, стянутыми сзади в хвостик. Он не замечал всего этого, пока она была лишь очередным крестьянским ребёнком на его землях, слишком уродливой, чтобы другие девчонки хотели играть с ней, и оттого одинокой. Марис жалел её – немного покровительственно и с презрением господина. Но пристрастный взор открывал для себя совсем другое. И вот с этим-то недоношенным монстром он проведёт остаток своих дней до могилы?! Хорошенькая, как игрушка, лошадка протестующе заржала в ответ на туго натянутые поводья и поднялась на дыбы, едва не растоптав своими копытами эту отважную наглую кроху. Тёмное от загара личико Лизы Линтрем даже не дрогнуло. – Ты совершенно права, маленькое чудовище! – в младшем отпрыске Стронбергов словно сорвалось с цепи что-то опасное. Склонившись с седла, он поднял за шиворот девочку и прокричал ей в лицо. – Ты мне не нужна! Если тебе удастся околеть за время, данное нам до свадьбы, буду очень признателен! С глухим звуком Элиза упала на дорогу, прибавив парочку синяков и царапин к уже имеющимся. Светлые волосы выскользнули из-под ленты и грязными прядями обрамили покрасневшее личико. Глаза заблестели от сдерживаемых слёз. – Чтобы ты подох, Марис Стронберг! – прошипела она сквозь стиснутые зубы, вскочила на ноги и, легко уклонившись от плети, обрушившейся в пыль – туда, где секунду назад была её голова, проворно забралась на дерево. – Ты злой, злой, мерзкий! – прокричала она из-за листвы срывающимся голосом. – А ну-ка слезай, дорогая невеста, – голос хозяина был обманчиво мягок. Марис спешился и ходил вокруг узловатых корней, помахивая плетью. – Ты такая свинья! – плакала маленькая Лиза. – Я тебе верила… я сама хотела всегда умереть, потому что я уродка, но только ради тебя теперь буду жить. Я дождусь, когда смогу кинуть тебе в лицо твою паршивую помолвку!.. Улучив момент, плеть безошибочно рассекла воздух. Девочка завизжала, красный рубец вздулся на её ногах. – Я тебя ненавижу, гад ползучий! Я вырасту, вот увидишь, стану красивой, такой красивой, что сам умолять будешь, чтоб за тебя вышла! а я тебе шиш покажу… я тебя до смерти ненавидеть буду… Глава 3 Одиннадцать лет спустя Вся деревня встречала его, словно он отсутствовал не пару недель, а дольше Мариса Стронберга, сбежавшего из родительского дома сопливым подростком. Все дёргали его в разные стороны и говорили одновременно: старики хотели узнать новости из столицы, дети требовали подарков и лакомств, Сюзана тыкалась под руку, требуя, чтобы брат приласкал её. Но все звуки словно исчезли, он перестал замечать приветственные толчки и удары, когда солнце её улыбки согрело его мыслью, что скоро они поженятся с этой прекрасной, удивительной и потрясающей девушкой, что она принадлежит только ему одному и одному ему так улыбается, обещая в будущем бесконечное блаженство и скорый топот детских ножек в их доме. Пепельные волосы взметнулись и осыпали её грудь, когда она оторвалась от дерева, ствол которого обнимала в ожидании момента, когда сможет обнять вместо бесчувственной древесины тёплое тело своего мужа. Или почти мужа. От полного счастья их отделяло только две мелочи: святые слова положенного обряда и праздник после того, как закончится строительство их дома; в тот вечер она станет его женой, хозяйкой его чувств, его дома, его постели. Но раньше довести до естественного конца их отношения Мелисса Линтрем позволить не могла. Да и будущий муж Элизы воспитан был правильно – сначала клятвы, потом брачная ночь с молодой женой, с Лиз. – Ах, Андрес, душа моя! – Элиза шептала ему в потную шею, обжигая жаром преисподней. – Я ждала… я скучала… как долго ты не приезжал! Ресья чувствовал себя польщённым. Покорить сердце такой девушки – не поле картофеля проборонить. Откровенная, страстная, но скромная. Много девчонок в деревне вздыхали по первому красавцу, многое и обещали ему, только кто знает, чьи дети в итоге окажутся на его лавке? А про Лизу Линтрем самые гнусные сплетники не могли сказать ничего. Хорошая девушка, будет отличной матерью и хозяйкой. Лиза плакала, что-то бормоча. Андрес Ресья плотнее прижал невесту к себе, прислушался. – Зачем же мы ждали со свадьбой до сбора урожая? Надо было жениться раньше… Парень хмыкнул. – Ну что ты, любимая? Это мне полагается гореть в нетерпении, не тебе. – При чём здесь нетерпение?! – обожаемая блондинка топнула ногой. – Ты разве не понимаешь, какие неприятности он привёз нам? Повеяло холодком.