Она немного подумала. – Допустим, о еде и месте для ночлега мне пока думать не придётся, Марис меня не выгоняет. Однако хотелось бы иметь средства… Работать я, разумеется, не могу, навыки в сельском хозяйстве не слишком востребованы в Париже. Учить никого ничему не могу, меня бы кто подучил. Кстати, это надо обдумать… изучить то, что может потребоваться в самостоятельной жизни. Конечно, не вышивание и не клавесин! – Лиз расхохоталась. – Шитьё – крайне полезный навык, – спокойно возразила ей Белль, с интересом отслеживающая полёт мысли хозяйки. – Пожалуй. Что ещё? – Приготовление кушаний. Чтение и письмо. Как понимать карты дорог. Что сколько стоит и как посчитать доходы и расходы. Это должна уметь мать в семье среднего достатка. Ну, и уход за скотиной, растениями. И ещё как лечить простые болезни. – Хороший список, – молодая женщина улыбалась. – Так мы сделаем из меня отличную экономку. – Я бы тоже хотела учиться, – грустно проговорила Белль. – Вдруг мне кто-то предложит брак… – она осеклась, но Лиз уже догадалась, что с ней ненароком поделились заветнейшей мечтой. Она не стала глупыми заверениями утешать умную девушку. – Будущее покажет. Зато мы знаем, для чего будем учиться и становиться умнее – для самих себя! Ну, и немножко отомстить Марису Стронбергу. Ненавижу его! Я так любила… а он бросил меня, ушёл к другой девке, даже не попрощавшись… – Элиза закрыла лицо руками, давя слёзы в зародыше. – Решено – я заведу себе любовника! Пусть Марис знает! Ненавижу его… И ещё я бы хотела путешествовать… Белль, а женщины могут играть в азартные игры и заключать, как благородные месье, пари? Такими темпами следующим её желанием будет научиться курить! Мадам надо притормозить. Да и жалование ей, Белль Эжен, платила не молодая хозяйка. Взвесив все «за» и «против», двумя днями позже Белль постучалась в кабинет господина Лалие. А тот – вот незадача! – вместо того, чтобы отругать и прогнать её, пригласил войти, присесть, поделиться своей un problème. Пришлось делиться. – Mon seigneur, – девица Эжен в страшном волнении комкала фартук, – я знаю своё место. Не след мне поучать вас или мадам Алис, – при этом имени господин лишь горько усмехнулся. – Но ведь мадам совершенно обезумела. – Плачет? – тон господина был обманчиво равнодушным, только задурить он мог голову мужчине, никак не женщине. – Лучше бы плакала! – в сердцах фыркнула Белль Эжен. Господин заинтересовался. – Неужели? Что тогда? – Она строит планы! – Очередного избавления от тирана? Опыт неудачных побегов ничему её не учит. – Мне кажется, – нерешительно, очень тихо проговорила Белль, – мадам страдает от разбитого сердца. С её уст не сходит мужское имя, даже во сне она шепчет его… Тишина в кабинете внезапно сгустилась до предела, стала тяжёлой, почти осязаемой. Господин Лалие в этот раз был одет в европейский костюм, и удары подошв его сапог о деревянный пол прозвучали пожарным набатом. Монсеньор развернулся, медленно прошагал на середину комнаты, немигающе уставился в глаза Белль. – Не понял. У нас появился любовник? Пересохшие губы горничной не подчинились, девушка лишь по-рыбьи разевала рот. – Отвечай! Рёв привёл её в чувство. – Не… не знаю… не могу сказать, господин. – Что за имя? Андрес? Белль удивилась. – Нет. Похоже на Бек. – Гос-с-споди! Бек-то у нас откуда? Имя это или фамилия? – Омар Лалие был мрачен и сосредоточен одновременно. – Фамилия, наверное. Иногда она называет его Морùс, – Белль произнесла имя по-французски, с ударением на последний слог. Господин Лалие отсутствующе сощурился, глядя в потолок. – Бек. Бек. Морис Бек… убей Бог, не знаю. Получается, он не имеет отношения к обществу, из простонародья. С кем связалась Алис? Она же из дома не выходит. Могла госпожа познакомиться с посыльными из торговых лавок? Эжен честно подумала. – Я не всё время с нею, мой господин. Когда приходит мадемуазель Рене, госпожа меня отсылает. – Вот в юной Рене я уверен, – пробурчал Омар Лалие. – Мадемуазель Рене хорошо знает руку, которая её кормит. Она не даст сестре наделать глупостей. Он походил в раздумчивости по кабинету. И вдруг, совершенно неожиданно, грохнул кулаками по столу. – Что за чёртов Бек?! Из какой преисподней он взялся? – Я не думаю, что это рассыльный, – шепнула Белль. – У него такое длинное, благородное имя… очень трудное. – Бек – трудное? – вытаращился на неё господин. – Мадам Алис как-то его называет… Соторон-Бек… Похоже, но не так. – Соторон-Бек? – мужчина попробовал и новый вариант на слух. – Морис Соторон-Бек? Морис… Он застонал в голос, ещё и ещё раз, вцепился в волосы, затем неистовый смерч хохота скрутил его. Господин упал в кресло, вытянул ноги на середину комнаты. И хохотал, даже подвывая, пока окончательно не обмяк в кресле. Приступ безумия совершенно истощил его. Горничная перепугалась. Страшно встать и невозможно не двигаться. Что, если господину плохо? А вдруг он сошёл с ума? – Девочка, – обессилевшим вконец голосом простонала глубина кресла, – что же ты наделала… я перебрал в уме население двух стран… вот только собственным соперником ещё не был. – Mon seigneur, я могу позвать на помощь… – Сиди, глупое создание! Налить коньяк я могу и самостоятельно. Выполнив это действие, Омар Лалие с пузатым бокалом весьма приличных размеров вернулся к письменному столу. Оперся бедром о его край. – Теперь отвлекись от личности таинственного Мориса Бека, – господин тихонько хихикнул. – И вспоминай, что именно мадам говорила о нём. – М-м… наверное, он её сильно обидел. Она всё твердит – ненавижу, ненавижу, докажу, что чего-то стою и без него… Мужчина задумался. – Ненавижу – это хорошо, это сильная эмоция, не депрессивная. Что ещё? Мадам плачет или злится? – Не плачет, – удивлённо проговорила Белль. – Нет, совсем не плачет. Ругается на себя, что превратилась в неженку, в тряпку, а когда-то… – Да, – на лице господина появилось мечтательное выражение, – ещё год назад она взлетала на лошадь птицей и скакала без седла… Элиза могла бы подкорректировать его воспоминания, сильно приукрасившие её навыки верховой езды – но её не было в кабинете, чтобы сделать это. – Что ж, – хозяин хлопнул себя ладонью по бедру, – благодарю, мадемуазель, – имени Белль он не вспомнил. – Вас ждёт награда за преданность. Девушка снова удивила его, она поморщилась. – Не надо награды. Я вроде как предала мадам, придя к вам. Только сама она не сможет спастись. Кому-то надо было стать негодяем. Омар Лалие смотрел на неё молча. Долго. И думал. – Пусть так. Тогда вашей наградой станет благополучие вашей госпожи. Глава 32 Итак, любовь и проклятие его жизни тоскует по прежней Элизе Линтрем. Вольной крестьянке, которой не надо было опасаться его гнева или неудовольствия, зато волновали кровь тайные встречи и хулиганские выходки. Читать нотации о социальной ответственности глупо и бессмысленно, она ещё больше замкнётся, уйдёт в себя, а такое нервическое состояние не способствует беременности. Отчего она до сих пор не смогла понести? Он вроде бы честно исполнял свой долг, и Элиза не скрывала плотского удовольствия. Но мутно всё между ними, нет гармонии. Значит, просто не время, назначенное Аллахом… Будет ей приключение. Пусть девицу встряхнёт. Ещё на рассвете слуги начали наполнять водой и протапливать бани, устроенные по турецкому образцу в подвальных помещениях. Хлопот было много, но и работал не один человек. Сам господин Лалие отдал распоряжения и после завтрака покинул дом, вернулся же после трёх часов, когда всё было готово. Показательно провёл рядом с собой через главный вход ладно сложенную женщину, чисто номинально прикрытую чёрным плащом. И вместе с ней уединился в банях. Кошмарную новость Элизе принесла верная Белль. Женщина в ярости подскочила, едва уразумев, о чём, вся трепеща, толкует служанка. Любовницу? В дом? Нисколько не постыдившись? – Что скажут люди, Белль?! Да мне плевать, что они скажут! Достаточно с меня чужого мнения, если уж Стронберг его не уважает! С лицом, пунцовым от гнева, мадам топнула ногой. Белль, разумеется, не отважилась задавать уточняющие вопросы, но подумала, что господин был прав, Соторон-Беком по какой-то причине мадам называет именно его.