Марис вовремя подхватил падающую девушку. С неудовольствием уставился на её лицо. Перегрелась на солнце, дурочка. Разве же можно в полдень работать на огороде без шляпы? Пусть шведское солнце – не чета пустынному светилу, а всё же нельзя. Надо водой её обрызгать, где бы взять воду? Взгляд Стронберга обратился к стоящему неподалёку ведру. Струйки текли по её лицу, по губам, убегали в волосы и под платье. Лиз хлопнула глазами раз, другой… немедленно возжелала вернуться в спасительную тьму. Она лежала на коленях Мариса Стронберга, он сидел на траве под деревом, и было это уже не на огороде, а вроде бы в лесу. Стронберг жевал травинку и с острым интересом разглядывал свою наречённую невесту. – Что же ты сразу, Лиза, хлоп – и в обморок? – насмешливо потянулись его слова. – Так только благородные дамы поступают, а ты разве ж из благородного сословия? Губы Лиз Линтрем плотно сжались. Хватило минуты, чтобы она возненавидела Мариса Стронберга с прежней недетской силой. Господин барон вернулся позабавиться? Какая жалость, зверушка теперь кусается, знаете ли! – Что ты молчишь? Огрубляя произношение, девушка противным голосом пропищала: – Какие ж мы благородные, ваша милость, откуда? А всё же не умеют знатные дамы так? – выбросив вверх руку, она вцепилась Марису Стронбергу в нос. Смертельной хваткой зажала кончик между вторым и третьим пальцами. Слёзы мелькнули в обращённых на неё карих глазах. – Ах, ведьма… Не теряя времени, Лиз отпустила его нос и сноровисто скатилась с мужских колен. Встала поодаль на четвереньки. Оценила ситуацию. Вроде бы Стронберг не собирается бросаться на неё. Блондин задумчиво тёр свой нос. – А я жениться на ней хотел… Глаза Лиз блеснули ликованием. Будем надеяться, что сплетничать о личной жизни поместной крестьянки никому из его высокоблагородной семьи и в голову не пришло. – Какая жалость, ваша милость! – она покачала головой. – Опоздали вы, господин барон. Мужняя жена я теперь. Стронберг окинул её таким взглядом, что Лиз замерла – перестаралась! По его виду было понятно, что завалить в траву замужнюю он не считает за грех. – Неужто опоздал? – блондинчик поцокал языком. – Ай-яй, фру Элизабетта, что ж вы морочите голову некоему Андресу Ресья, обещая ему свадьбу по осени? Лиз вмиг растеряла желание играть. Дикой кошкой вскочила на ноги: – Не тронь Андреса! Мужчина тоже поднялся. Вроде и охнул для вида, и ухватился за дерево – а было ощущение, что всё это игра, не нужны ему никакие подпорки. Лиз огляделась – точно, окраина леса. – Зачем вы притащили меня сюда? Деревня не пустая, кто-то ведь видел, обязательно донесут Андресу. – А ваша речь улучшается на глазах, – похвалил Стронберг. – Так где правда, ты – девушка или женщина? – Du kan dra dit pepparn växer1, – чуть слышно пробормотала злючка. Марис даже восхитился – характер есть, охота будет преинтереснейшей. И плевать, что раньше он не связывался с девственницами. Осторожный шаг к ней – девушка отпрыгивает на три назад. Бежать не решается, знает, что в его власти продать в другие земли и сестёр. – Постой спокойно, дай рассмотреть тебя, – выброшенная вперёд рука цепко хватает белую косу. Некоторое время Марис вертит, разглядывает её. Красивый цвет волос, то ли серый, то ли розовый. Похож на морские перлы. А глаза, вот странность, чёрные-чёрные, такие же ресницы и брови вокруг. На загорелых под солнцем щёчках – тёмный румянец. Смущения? Гнева? Под ветхим платьем – немалые холмики, обхватом в его ладонь, даром что только семнадцать лет. На мягкой коже – солёные капельки, но даже потная она пахнет свежестью. И страхом загнанного зверя. Время ползёт медленнее капли сахарного варенья. Рука Стронберга покидает шею девушки, двигается к груди. Баронский сын явно намерен развлечься с ней прямо здесь, лишив её и Андреса будущего. Кому нужна подержанная жена? Пелена безмолвия со звоном лопается в ушах Лиз, девушка даже глохнет на миг от шума листьев, звона птичьих голосов. Рука Стронберга быстра, а Лиз ещё быстрее, брат научил её, куда бить. Ах! Марис не пал на колени, но стоял, согнувшись, пока дрянная девчонка, сверкая пятками, удирала от него. Беги, беги до поры, милая. Сочтёмся. Глава 5 От радостных хлопот Лаймен Стронберг помолодела, летала ровно птичка. Сын вернулся! Живой, здоровый, не в нищете, судя по его словам. Разговоров о вступлении в брак с поместной крестьянкой Марис больше не затевал, видно, сам понял неразумность своей идеи. Лаймен фыркнула. Надо же, честь! Честь следует блюсти при отношениях с себе подобными, но не к букашке, копошащейся в грязи. Слава светлому Господу, эта опасность миновала. Однако не следует забывать о другой. Марис обмолвился, что у него есть дом и где-то в других краях, а значит, он может уехать. Снова. Вдруг навсегда? Её материнский долг состоит в том, чтобы привязать его к Швеции. Чтобы и помыслить не мог… А что лучше жены привязывает к дому? Нельзя с этим затягивать, подобрать ему милую девушку из приличной семьи. Лаймен села за письменный столик и занялась списком кандидатур. Нужна симпатичная, молодая, пригодная к деторождению. После женитьбы Марис прикупит кусочек коронных земель, есть такой с восточной стороны родительского поместья. Отстроит дом, и займутся наследниками. От Рея с Аде внуков уже не дождаться, понятно. У Аде было два выкидыша, больше она не хочет пытаться, украдкой пьёт какие-то травки, чтобы избавить себя от тягости. Ходят слухи, у Раймонда есть девка в деревне – да вот сестра этой самой Лизы. Тоже скидывала ребёночка, говорят. Не в женщинах дело, похоже, а в Раймонде. С изъяном старший сын вышел. Лаймен вздохнула. Пусть уж Марис ей внуков и внучек народит, им дом и землю оставят. На приглашение погостить с охотой на лис и настоящим балом откликнулись все семьи в дне пути от земель Стронбергов. Гостей съехалось без малого тридцать человек. Эмиль скрипел зубами при мысли о расходах, но и сам получал удовольствие от происходящего. Хорошенькие девушки не часто заглядывали в Стронберггард. Мамаш их развлекали Лаймен и Аделаида, заботы о мужской части гостей Эмиль разделил с Раймондом. Что же Марис? Марис спокойно наблюдал за происходящим. Учтив с девицами, предупредителен с матерями, ровен с мужчинами. Как ни старалась Лаймен, а так и не заметила, чтобы глаза его зажглись при виде юного личика. Невесты на выданье вели себя как положено – румянились щёчками, хихикали, роняли платки и перчатки, прикрывались веерами и расстреливали перспективного жениха откровенными взглядами поверх этих самых вееров. Предметы туалета с поклоном возвращались обладательницам, взгляды парировали холодноватой улыбкой учтивости. Да что ему надо, этому Марису? Основные надежды матери возлагались на бал. А утром охота. Лиса видели около озера, рыжего, матёрого. Подняли специально выдрессированных собак. Лошади перебирали копытами под ездоками. Звук рожка – охота началась. Марис не слишком любил подобные развлечения. Чем виновата перепуганная тварь? К чему её смерть, съесть лису всё равно они не смогут. Мех её тоже матери не по статусу. Отдать шкуру Элизе? Марис усмехнулся, представив себе девушку в коротковатом, доставшемся от сестёр платьице и лисьем полушубке на плечах. Она скорее продаст шкуру торговцам и купит еды семье. При мысли о бремени, которое приходится слабой девчонке тащить на себе, улыбаться расхотелось. Красивая она. А что станется с её красотой лет через пять, десять убойного труда на огороде, землях барона, ухода за скотиной и беспрестанных, ежегодных родов младенцев Ресья? Этого нельзя так оставлять. Когда Марис ехал сюда, планы его не простирались дальше явления перед поражённой и восхищённой девушкой в роли принца на белом коне. Жениться? Да пожалуйста, благодаря названному отцу он знает, что женитьба для мужчин – ещё не жизни конец. Женится, сделает ей ребёнка, уедет, снова проведает через несколько лет. Теперь-то он понимал, что оставить Элизу здесь, повесив к тому же на плечи дополнительный рот – верный путь к гибели и её, и ребёнка. Современная медицина медленно, очень медленно прокладывала путь в эти края. Если девочка не умрёт при родах, кормить ребёнка ей будет решительно нечем. Надо или отступаться от неё, или забирать с собой. Названный отец не удивится, от него Марис не скрывал своих планов по исполнению долга чести. Марис представил себе северянку в раскалённых песках Аравии, и тут чувство юмора отказало ему. Впрочем, Элизу Линтрем в никабе и абайе вообразить легче, чем благородных дамочек, заполонивших нынче дом. Может, удастся её перевоспитать? Ах, помяни чертовку!.. Ловкую девушку на камнях у Эльмарена Марис увидел ещё из-под деревьев. Свесившись наполовину с камня в озеро, она что-то перебирала руками. Заинтригованный, Марис Стронберг подъехал ближе, придерживая морду лошади, чтобы не заржала. Мелькнула серебристая молния, девушка издала торжествующий вопль. Рыба? Она рыбачит? Когда Марис спешился, Лиза уже заталкивала в ведро вторую рыбину. Мельком мазнув баронского сына взглядом, девушка вновь распласталась всем телом на каменной гряде. – Доброе утро тебе, красавица! – Не шуми, рыбу разгонишь, а мне детей кормить. – Не проще ли купить в лавке? С высоты – пренебрежительный взгляд. – За «спасибо» не продадут, а у нас нет лишних эре. Мать несколько шалей связала и продала, так эти деньги пойдут на дрова к зиме. – Помощь от меня ты, конечно, не примешь? Оставив мысль о рыбалке, девушка уселась на камне метрах в десяти над его головой, преувеличенно небрежно качнула ногой. – Слышала я, есть такие женщины в городах, они готовы на всё за «помощь». Твою милость они уже заждались. Слова были ещё ничего, но выражение лица! Дерзкое и оскорбительное до невозможности. Марис поставил ногу в охотничьем сапоге на нижний камень. – Слезай, птичка. – Нашёл дуру! – фыркнула Лиз. Нервно глянула за спину – видимо, уходило время, пригодное для ловли рыб. – Ты всё равно не сможешь просидеть там несколько дней, – увещевал Марис. – Так и ты не сможешь, барончик. У вас же сегодня та-а-анцы, – с непередаваемым презрением протянула девица. Насмешка оказалась булавкой, проткнувшей пузырь терпения Мариса. Мужчина вмиг скинул сапоги. И полез вверх. Откуда ей было знать, что он ни дня не пропустил физических упражнений – бег, подтягивания, тяжести, бои на мечах? Девушка завизжала. Стронберг приближался с невероятной скоростью. А куда ей бежать? Забравшись на самый край каменной гряды, Лиз поглядывала в сторону вод Эльмарена. Прямо под ней было очень глубоко, а плавала она неважно. Может, лучше потонуть, чем лишиться девичьей чести? Крепкие пальцы схватили её за ногу. – Ещё чего, – задыхаясь, пробормотал Стронберг. – Будет она разыгрывать тут самоубийцу! Рывком он перетащил девушку на относительно ровный участок между камней. Утёр пот со лба. – Будь прокляты эти гости, два дня уже не занимался. И вино пить приходится, а это не путь воина. – Чего? – девушка уставилась на него. – Ты не заболел, твоя милость? Какие вы воины, вы жирные кровососы, пирующие на наших загривках! Год за годом… – умелая подсечка выбила из неё храбрость и дух. И вот она снова на коленях Стронберга, только почему-то ягодицами кверху. Платье задрано, а белья она не носит совсем, подобная роскошь для богатых. Минута промедления – и первый увесистый шлепок. – Поговорим об уважении, фрёкен Элизабетта. Лекция первая… вторая… – на пятой грозный профессор остановился, но не убрал руки с полушарий горящего огнём зада. Корчась от унижения, Лиз строила планы мести. – Я убью тебя!!! – Нет… – ладонь начала оглаживать ягодицы. – Ты станешь моей женой, как было уговорено. Но здесь не останешься, я увезу тебя далеко-далеко, где у меня дом. Будешь почтительна к главному человеку в моей жизни… будешь скромна… будешь лежать голая в моей постели… – пальцы скользнули между ног. Лиз с воплем скатилась в сторону. Ушиблась, конечно, зато платье одёрнула. А в руке уже камень. Она прищурилась: – Не подходи, пёсий сын. Убью и скину в озеро, пусть ищут потом. Стронберг вставать не стал, лишь головой мотнул, и мягкая дымка в глазах рассеялась без следа. – Не дури, девочка. Было бы за что меня ненавидеть… – Ты целый год травил меня в детстве! – Глупый был. Казалось, камень на шею отцы повесили. А теперь думаю – подвеску с бриллиантом не узнал. В драгоценных камнях Элиза не разбиралась, зато понимала кое-что в мужском вожделении. – Думаешь, всё так просто, всё будет, как ты решил? Стронберг пожал плечами. – Уж нет, твоя милость, обломай аппетиты. У меня свадьба. Не тебе вмешиваться. – Дурочка, – Марис снисходительно смотрел на неё. – Что ты мне сделаешь? Твой отец отдал тебя мне. Лиз сияла. – На десять лет! Было условие, что договор расторгается, если за десять лет помолвка не будет подтверждена браком. – Или если невеста окажется не девственницей, – непонятная улыбка блуждала по лицу Мариса. Он встал, сразу оказавшись выше её ростом. – Так ты девица? – вгляделся в покрасневшее лицо Лиз, махнул рукой. – Разумеется, чего спрашиваю? Вот докука. Придётся тебя не только дефлорировать, но и обучать с нуля всему. Лиз Линтрем захлебнулась негодованием. Впервые её главное сокровище так обесценили. – Можешь не напрягаться, господин барон, – с презрением, годным для высокородной дамы, процедила она. – Найдутся учителя.