– Да, определенно. Но не могу вспомнить… Мы точно не встречались с вами ранее? – Все возможно, господин Колдобин. Я любитель попутешествовать, а вы по роду своей деятельности тоже не сидите на месте. – Возможно, – он задумчиво смотрел на Алексея. – Я слышал, вы знакомы с господином Сычевым, – сменил тему разговора Алексей, и тут же ему показалось, что Колдобин, услышав это имя, заскрежетал зубами. – Да, в некоторой степени. – Вы его недолюбливаете? – удивился Алексей. – Мы уже много лет не общаемся. А с чем связан ваш интерес? Алексей рассеянно повертел бокал в руке. – Видите ли, я задержусь в Верхнеудинске на некоторое время. И мне нужно перевести довольно крупную сумму денег. В связи с этим хотелось бы знать, заслуживает ли банк господина Сычева доверия. – С таким вопросом вам лучше обратиться к своему другу, господин Глебов, – ответил Колдобин, уставившись куда-то вперед. Затем произнес: – Прошу простить меня, но я оставлю вас. Когда он ушел, Алексей проводил его долгим задумчивым взглядом, осознав, что допустил ошибку в разговоре: Колдобин явно недолюбливал Сычева. Отхлебнув вина из бокала, он огляделся по сторонам и вновь увидел ту самую девушку, на некоторое время оставшуюся в одиночестве. Не обнаружив поблизости ни Сычева, ни Николая, Алексей в нарушение всякого приличия сам направился к незнакомке. Увидев его, она растерялась, платочек выпал из ее рук, и она наклонилась за ним, но Алексей ее опередил и первый поднял белоснежный лоскуток ткани. Их глаза встретились. – Прошу простить меня за наглость, сударыня. Но вы так прекрасны, что я не удержался и, нарушая все правила хорошего тона, решил сам познакомиться с вами, – Алексей очаровательно улыбался. – Разрешите еще раз представиться: Глебов Алексей Петрович. Девушка растерянно уставилась на него. – Лиза, – машинально произнесла она, а затем рассердилась: – Вы привлекли своей выходкой всеобщее внимание – на нас все смотрят! Алексей с лукавой улыбкой осмотрел людей в зале. – Несравненная Лиз, неужели вас должно волновать мнение других? Вас – такую прекрасную… необыкновенную… своенравную… революционерку? Девушка покраснела от негодования. – Тише, – шикнула она на него. – Вы что, нарочно так делаете? – Как? – Так! Хотите, чтобы все в зале услышали ваши слова?! Алексей улыбнулся, сверкнув глазами. – Тогда потанцуйте со мной, – и, не дожидаясь ее согласия, повел в круг танцующих. Танцевали мазурку – поначалу Лиза встревожено, с негодованием посматривала на Алексея, на что он лишь обаятельно улыбался; затем музыка увлекла ее, и лучшей партнерши по танцу он и представить не мог. После зазвучал вальс, и Алексей мгновенно заключил девушку в свои объятия. Она возмущенно взглянула на него, но в миг словно утонула в его завораживающем темном омуте глаз. Какое-то время они кружились молча, затем Алексей слегка наклонился к ней и очаровывающим голосом прошептал: – Наконец-то вы оказались в моих объятиях, божественная Лиз. Все еще находясь под властью его глаз, девушка лишь произнесла: – Перестаньте. – Что именно – обнимать вас или называть вас божественной? Лиза поморщилась и, рассмеявшись, произнесла: – Нести всякую чушь! – О чем же вы хотите, чтобы я говорил? – благосклонно спросил он. – Вы приехали из Петербурга? Алексей, продолжая любоваться ее личиком, утвердительно кивнул: – Да, я жил там какое-то время. – Расскажите мне, что интересное там происходит? – Интересное? Петербург – большой красивый город. Старинные здания, разводные мосты, белые ночи… В последнее время стали появляться многоэтажные дома – в четыре-пять этажей, промышленные окраины, где расселяются рабочие. Развивается связь – телеграфы, телефонные линии, с помощью которых можно разговаривать с человеком, находящемся в другом конце города, не выходя из дома… Появились трамваи – общественный транспорт на электрической тяге. Жители многие окончательно перешли на одежду европейского покроя. Женская же мода – капризна как сама женщина, и поверьте, я не смогу вам сказать, какие изменения в ней произошли с той поры, как я сюда приехал. Лиза, внимательно слушая его, ответила улыбкой на улыбку. Алексей продолжал: – Из развлечений – маскарады, театры, скачки, бега. Появился кинематограф – на белом полотне с помощью специального аппарата показывают движущиеся картинки. Первый показ кинофильма состоялся в 1896 году, в Петербурге и Москве. И Питере – в увеселительном саду «Аквариум»… Для простого же люда – праздничные увеселительные балаганы, торговые палатки, аттракционы, оркестры на улицах, шарманщики… – Алексей улыбнулся и спросил: – На первый раз достаточно? Лиза покраснела, потому что отвлеклась, разглядывая его лицо. И ко всему прочему закончилась музыка. Алексей проводил ее до диванчика и сам сел рядом. – Теперь вы окажете мне свою любезность? Лиза вопросительно и сосредоточенно посмотрела на него, ожидая подвоха – слишком уж явственно горели его глаза сквозь полуопущенные ресницы. – Я хотел бы, несравненная Лиз… – начал завораживающим голосом говорить он, – чтобы вы… – Алексей Петрович! – попыталась перебить его Лиз, возмущенная нахальным поведением мужчины, но он неожиданно для нее попросил: – …познакомили меня с городом. Лиз открыла было рот, но слова так и остались не высказанными, она рассердилась еще больше, а затем ударила его веером по руке. Алексей добродушно рассмеялся, от чего ее сердце подпрыгнуло. – Не сердитесь, – миролюбиво произнес он. – Расскажите мне о ком-нибудь из гостей. Я почти ни с кем не знаком. – Да неужели?! Вы весь вечер только и делали, что со всеми знакомились! Не пропустили ни одного почтенного отца семейства, их дражайших супруг и дочерей! – язвительно заметила Лиза. Алексей изобразил удивление и с вкрадчивой улыбкой спросил: – Так вы «весь вечер» наблюдали за мной? Лиза слишком поздно осознала свою оплошность и вновь покраснела. Затем отвернулась от него. – Лиз! Неужели вы вновь обиделись на меня? – сокрушенно обратился Алексей. Девушка исподлобья посмотрела на него. – Вы только и делаете, что злите меня и ставите в неловкое положение, – сердито заметила она. – Рядом с вами я становлюсь похожей на свеклу. Она приложила ладошки к щекам. Алексей рассмеялся, но, поймав ее предупреждающий взгляд, миролюбиво произнес: – Простите меня великодушно. Но вы всегда очаровательны! – Вы мне льстите. – Ничего подобного. Я совершенно искренен с вами. Лиза посмотрела на него и их взгляды встретились. Они какое-то время смотрели друг другу в глаза, затем Лиза отвела взгляд в сторону. – Вы хотите знать о ком-либо… О ком же? – сменила она тему разговора. Алексей поддержал ее. – Да, – рассеянно посмотрев в зал, произнес он. – Вот хотя бы о том господине, что стоит рядом с господином Колдобиным. – Это Кулаков Александр Петрович – верхнеудинский купец первой гильдии, владелец большой усадьбы на углу Большой и Мордовской40. Хочет открыть мастерскую дамских шляп, где верхнеудинские «модницы» будут приобретать шляпки по последней парижской моде, а также разные тулейки, ленты, страусовые перья. А сейчас у Кулакова можно купить солонину, пшеничную муку и сено. У Кулаковых большой род – вон там, посмотрите, его супруга Феоктиста Константиновна и уже взрослые дети Николай, Клавдия, Зинаида, Мария, Агния. Они довольно симпатичные, не правда ли? Алексей улыбнулся, но промолчал. – Рядом с ними, – Трунев Петр Тивуртиевич, купец, ему сорок лет, имеет недвижимое имущество, полученное от родителя по дарственной записи. Состоял городским головою, председателем городским сиротского суда и директором отделения попечительного о тюрьмах комитета. Почетный блюститель городского третьего приходского училища. Утвержден мировым судьей округа Читинского окружного суда. Несколько лет назад он пожертвовал городу шестьдесят фонарей и фонарных столбов к ним для освещения улиц и площадей. Лиза замолчала, когда к ним приблизился господин Колдобин.