Рич – Что вам нужно? – сурово спрашивает Эмма Хант. – Вообще-то, мы получили вызов с номера девять-один-один. – Я не звонила девять-один… Джейкоб! – кричит она, разворачивается и мчится вверх по лестнице. Я вхожу в дом и вижу Тэо, который сердито смотрит на меня. – Мы не собираемся делать пожертвование в пользу полицейской спортивной лиги, – саркастическим тоном произносит он. – Спасибо. – Я указываю на лестницу. – Я… гм… пойду… туда? – Не дожидаясь ответа, я иду в комнату Джейкоба. – Плохо обращаюсь с тобой?! – визжит Эмма, когда я оказываюсь в дверном проеме. – Ни одного дня за всю твою жизнь не было такого! – Существует физическое насилие и психическое, – возражает Джейкоб. Эмма резко поворачивает голову в мою сторону: – Я в жизни пальцем не тронула этого мальчика. Хотя прямо сейчас меня так и тянет сделать это. – У меня для тебя есть всего три слова, – говорит Джейкоб. – Доктор! Генри! Ли! – Ученый-криминалист? – Я совершенно ничего не понимаю. – Завтра он читает лекцию в Университете Нью-Гэмпшира, а она не разрешает мне поехать туда. Эмма смотрит на меня: – Вы видите, с чем я имею дело? Я в раздумье выпячиваю губы: – Позвольте мне поговорить с ним наедине минутку. – Серьезно? – Глаза Эммы расширяются. – Разве три часа назад вы не были в том же зале суда, что и я, когда судья сказал вам, что допросы Джейкоба должны быть соответствующим образом обставлены? – Я не собираюсь его допрашивать, – говорю ей. – Профессионально, по крайней мере. Эмма всплескивает руками: – Мне все равно. Делайте что хотите. Вы оба. Когда ее шаги стихают внизу, я сажусь рядом с Джейкобом: – Ты знаешь, что нельзя звонить в девять-один-один, если тебе не угрожает серьезная опасность. Он фыркает: – Так арестуйте меня. О, погодите, вы уже это сделали. – Ты слышал историю о мальчике, который кричал «Волк!». – Я ничего не говорил о волках, – отвечает Джейкоб. – Я сказал, что со мной плохо обращаются, и это правда. Это единственная возможность для меня встретиться с доктором Ли, а она не хочет даже думать об этом. Я достаточно взрослый, чтобы ко мне относились как ко взрослому, разве я не могу сам дойти до автобусной остановки и поехать туда? – Ты достаточно взрослый. Просто в таком случае снова загремишь в тюрьму. Ты этого хочешь? – Краем глаза я вижу ноутбук, засунутый в наволочку. – Почему ты прячешь компьютер? Джейкоб вытаскивает его и обхватывает обеими руками: – Подумал, вы отберете его у меня. Как забрали другие вещи. – Я ничего не отбирал, у меня был ордер на изъятие. И ты получишь свои вещи обратно… когда-нибудь. – Я смотрю на него. – Пойми, Джейкоб, мама просто защищает тебя. – Запирая здесь? – Нет, это сделал судья. А она не дает тебе нарушить условия освобождения под залог. Секунду мы оба молчим, а потом Джейкоб глядит на меня краем глаза: – Я не понимаю вашего голоса. – Как это? – Он должен быть злым, потому что я вынудил вас приехать сюда. Но он не злой. И когда я говорил с вами в полицейском участке, тоже не был. Вы общались со мной как с другом, а потом арестовали, но ведь друзей не арестовывают. – Он зажимает кисти рук между коленями. – Честно говоря, люди мне совершенно непонятны. Я согласно киваю: – Честно говоря, мне тоже. Тэо С чего это копы все время таскаются в наш дурацкий дом? Они ведь уже посадили под арест Джейкоба, так пусть теперь все идет своим чередом. Чего они сюда лезут? Ладно, я понял, на этот раз Джейкоб сам их вызвал. Но телефонный звонок наверняка столь же эффективное средство, чтобы дать делу обратный ход. И тем не менее полиция – в особенности этот мужик – продолжает упорно заявляться к нам. Сперва он болтает с мамой, а теперь треплется с Джейкобом о личинках мух, которые оказываются на трупе уже через десять минут после смерти. Скажите мне, какое отношение все это имеет к звонку по номеру 911, а? Вот что я думаю: детектив Мэтсон приперся сюда не ради разговора с Джейкобом. И определенно не для беседы с моей матерью. Он тут, потому что знает: попасть в комнату Джейкоба можно, только пройдя мимо моей, а это дает возможность по меньшей мере дважды заглянуть ко мне. Может, кто-то заявил о пропаже взятого мной диска с игрой? Может, он просто выжидает, пока я сам расколюсь, упаду к его ногам и признаюсь, что был в доме Джесс Огилви незадолго до моего брата, и тогда он скажет этой стерве-прокурорше, чтобы она вызвала меня на место свидетеля для дачи показаний против Джейкоба? По этим причинам и дюжине других, еще не придуманных, я закрываю дверь и запираю ее, чтобы, когда детектив Мэтсон снова пойдет мимо, мне не пришлось встречаться с ним глазами. Джейкоб Я даже не думал, что такое возможно, но Рич Мэтсон вовсе не полный и окончательный осел. К примеру, он сказал, что пол человека можно определить, взглянув на его череп, так как мужской имеет квадратный подбородок, а женский – круглый. Он рассказал, что бывал на «ферме трупов» в Ноксвилле, Теннесси, где акр земли покрыт мертвыми телами в разных стадиях гниения, чтобы криминалисты-антропологи могли исследовать влияние погоды и насекомых на разложение человеческих останков. У него есть фотографии, и он обещал прислать мне несколько по электронной почте. Все это, разумеется, не стоит доктора Ли, но немного утешает. Я узнал, что у детектива Мэтсона есть дочь, которая, как Джесс, падает в обморок при виде крови. Когда я сообщаю ему, что у Джесс тоже была такая привычка, он морщится, как от неприятного запаха. Через некоторое время я обещаю ему больше не звонить в полицию с жалобами на маму, если только она не причинит мне серьезное увечье. И Мэтсон убеждает меня, что неплохо было бы извиниться перед ней прямо сейчас. Я провожаю его вниз. Мама расхаживает взад-вперед по кухне. – Джейкоб хочет что-то вам сказать, – объявляет наш гость. – Детектив Мэтсон пришлет мне фотографии разлагающихся тел, – говорю я. – Не это. Другое.