Так мало, так невероятно мало… Милия суетилась вокруг мужа, и Альтрес ценил ее усилия. Но она не сможет править. Не сможет даже быть регентом. А это – регентский совет. И гадючник вокруг трона. Так нельзя. Этого он допустить не может. А если он будет один, при Милии, его сомнут. Другое дело, если он договорится с Эдоардом. И даже поддержит назначенного Ричардом регента. При Ативерне за спиной он многое сможет. Тут его убирать поостерегутся, полагая, что лучше свой, чем чужой. Ах братец, братец… Ты ведь и сам в глубине души все понимаешь. Пусть даже мы с тобой об этом никогда не разговаривали. Но ты все знаешь. Готовиться к смерти брата и сюзерена цинично? Плевать! Важно другое. Сохранить его жену и детей. И королевство. Ради этого Альтрес был готов на многое. После просмотра трех бухгалтерских тетрадей Лиля просто бросила это гиблое дело. Ясно же – вранье. Причем клиническое. Для графа, проверяющих, королевских чиновников. Простите, не бывает такого. Зерно. Продали на ярмарке по две серебрушки за мешок. Выручили пять золотых. На эти деньги закуплены две кольчуги для дружины. Вроде бы сколько получили, столько и потратили. А на самом деле… Какие кольчуги, если дружина разбежалась? То есть разогналась? Если Эдор не идиот, он должен вести минимум три бухгалтерские книги. Для графа, для сообщников и для себя, любимого. Не просто так ведь воровал. С кем-то делился, кому-то отстегивал… Да и масштабы. Лиля помнила, сколько с него стрясла. Гигантская сумма. Эти книги должны быть где-то спрятаны. Наверняка. Почему она так думает? А слишком неожиданно все свалилось на бедного воришку. С утра графиня была не в духе, поехала в деревню, вернулась с подкреплением и начала разгон. Да и из замка его выгнали с одним мешком. Много ты туда свитков запихнешь? А ведь надо еще и поесть с собой, и смену одежды, и денежку на дорогу. Не стоит забывать, что местные тетради – это не школьные в клеточку. Это такие мамонты, что в мешок положишь, и все. Места не останется. А если графиня в озверении и обзывает вором – где гарантия, что тебя не обыщут на выходе? Реальный вариант. Не говоря уж о том, что ты обратишься к подельнику – и тащить к тому кучу компромата и признание на самого себя… «– Это что? – Это бухгалтерия для вас. – А это? – А это – для меня…» Угу, шикарно звучит. Можно, конечно, выкинуть это дело со стены замка, а потом подобрать. Можно. Если не забыть о том, что ров долго не чистили. Выкинуть можно, найти будет сложно. Да и зачем? Проще оставить все где-то в замке. Припрятать, а потом попросить кого-нибудь вынести. По дружбе или за монетку. Почему нет? Но где? Вообще, обыскивать эту кучу камней можно долго и упорно. При отмывании всего и вся тайников не нашли. Но это и понятно. А вот… Лиля срочно вызвала к себе Эмму. А затем Мэри, Илону и Сару. И принялась расспрашивать их вдвоем с Эммой. Увы. Где должен быть тайник? Допрошенные с пристрастием девушки подтвердили, что большую часть времени Эдор проводил или в кабинете, или на кухне. Но на кухню Лиля много бы не поставила. Да, Тара и Эдор были супругами. И она была кухаркой. Но уж больно место неудобное. Кто-то постоянно толчется, входит, заходит… нелогично. А вот кабинет или пара комнат рядом с кабинетом… Лиля выставила служанок и принялась расспрашивать Эмму. Та задумалась и сообщила, что пара ниш в кабинете ей известна. Все-таки ее муж был управляющим. И если госпожа графиня доверит… Лиля доверила. Правда, вызвала одного из вирман – Олафа – и попросила его помочь Эмме открывать и перетаскивать. А сама продолжила. В сундуках не было ничего интересного. Договор на покупку, договор на продажу, один, второй, третий, двадцать третий… По закону подлости, интересное нашлось на дне последнего сундука. Связка старых пергаментов. Писем. Лиля вздохнула – и начала читать их, с самого верхнего. «Любезная матушка. У нас все благополучно. Алисия сейчас пребывает при дворе. Джерисон и Аманда растут, они бодры и веселы. Джесси просит вам кланяться и спрашивает, не перестали ли вы гневаться. Она ведь не вольна в своем сердце. У них с Эдоардом также все замечательно. Они искренне любят друг друга. Я также прошу вас смирить свое негодование. Если на то была воля Альдоная, что они встретились и полюбили друг друга, не нам роптать. Даже отец простил их и благословил перед смертью. Как дела в Иртоне? Не нуждаетесь ли вы в чем-либо? Если так – отпишите мне, я тотчас же пришлю. Налоги мной уплачены и все благополучно. Любящий вас сын Джайс, граф Иртон». Лиля почесала кончик носа. Джерисон. Супруг. Джайс – его отец. И пишет он своей матери. Которая, судя по всему, жила в Иртоне. И сильно не одобряла некую Джесси. Причем это была не жена и не любовница сына, если с Эдоардом… Эдоард? Это, часом, не Восьмой? Который еще тут немножко правит? Вообще, может быть и так. Эх, у кого бы сплетен поднабраться? Лиля подумала и приказала позвать девочек-швей. Ровно через полчаса она уже знала всю подноготную письма. Ну не всю. Но про короля – точно. Женился. Влюбился. Пикантность в том, что это были две разные женщины. И любимую, как легко догадаться, звали Джессимин Иртон. То есть сокращаем до Джесси. А матушка, видимо, сильно эту любовь не одобряла. И почему бы это? Неужели сейчас не почетно быть фавориткой принца? Или это касается только короля? Лиля смутно помнила из «Анжелики и короля», что это было большой честью. И народ пресмыкался перед очередной королевской любовью. Ага… мечта поэта. Людовик Четырнадцатый, любитель… Выстроил Версаль, привел в порядок страну, прикрутил халяву феодалам, развлекался тем, что прилюдно громко портил воздух… Кто-то еще исторический анекдот про него рассказывал… Или здесь не почетно? Может быть. Тогда ясно, что маман была немного недовольна решением дочки лечь под принца. А может быть еще и так. Женщина – товар для заключения союзов. Типа подписал договор? Женись! И неизвестная ей Джесси могла быть кому-то обещана. А у нее любоф-ф-ф! И все союзы побоку. Или маман на всю голову ушиблена местной Библией, то есть Книгой Света, где ативернским по белому отписано, что блуд без брака есть происки Мальдонаи. Могло быть и так. В своем мире Лиля знала девчонку из семьи баптистов. Та жила на стипендию и подработки. Папаша, видите ли, когда дочка поступила в медицинский, взбеленился и выгнал. Ибо нечего на голых мужиков смотреть! Даже на мужа. Ляг на спину и молись. Лиля не знала, какой именно вариант тут осуществился. Да это и не важно. Даже то, что вторую королеву, как легко догадаться, звали Джессимин Иртон, положения не поправило. Лиля читала письма и убеждалась в этом с каждой строчкой. Неизвестный ей Джайс уговаривал мать простить, понять, не держать зла. Рассказывал о внуках. О Джесси… Нашлось и несколько ее писем. Там было то же самое. Мол, дорогая мама, прости, но мне без него легче сразу сдохнуть. Воля Альдоная и прочее… Судя по тому, что тема повторялась из раза в раз, на письма либо не отвечали, либо посылали дочку куда подальше. И жила эта маман в Иртоне. В родовом замке. Граф писал в среднем раз в месяц. Джесси тоже не сильно отставала. То есть что мы имеем? Мамашу, которая сидит, как жаба на болоте. Папа помре. Граф пребывает в столице. И в родовое гнездо не приедет, потому как сын почтительный. А здесь ему мозг вынесут и печень, причем одними нотациями. И даже то, что Джесси стала королевой, не слишком поменяло ситуацию. Джайс уговаривал мать, но куда там. Ответов и их черновиков не было, судя по всему, старушка уперлась рогом. Отказалась выезжать и решительно не желала видеть дочь. И скрипела, скрипела, скрипела… Письма сохранились. Лиля поняла, что Эдор так и не осмелился утащить ценные пергаменты для своих нужд. Потому что было письмо о рождении дочерей у королевы, ныне королевы, и о ее смерти… Надо сказать, что Лиля читала с интересом, продираясь сквозь невнятный почерк с завитушками и витиеватые обороты. С другой стороны, медики и путанее пишут. Вы историю болезни видели? Или рецепты? Вот-вот… Прочитать было несложно. Разложить по годам и проанализировать – сложнее. Но по всему получалось, что бабуся померла не так давно. Даже своего сына пережила. И последние письма писал ей уже внук. Их Лиля прочла с особым интересом. Но – увы. Складывалось полное впечатление, что бабушка не любила внуков. Причем со стороны сына. Ну дочь – там понятно. А сына-то за что? Вроде бы любит, заботится, свет в окошке… По идее его дети должны быть обласканы бабушкой. Но в некоторых письмах Джайса отчетливо прослеживалась горечь. Да и не привозили их сюда ни разу. Каково? Граф Иртон, тогда виконт Иртон, лет до двадцати с хвостиком в своем родовом поместье не был. С жирным хвостиком. Пока бабуся не преставилась. Это – норма?!