Барон улыбнулся. Погладил приятно звякнувший мешочек: – Эх, маловато. – Пока то, что мы продаем, неизвестно людям, – повторил Хельке за графиней. – Как только распробуют, будет лучше. Но сейчас мы работаем на перспективу. – Полагаю, когда эти вещи войдут в моду, мы получим в десять или двадцать раз больше. Барон расплылся в нежной улыбке. М-да. Прибыль свою он любил нежно, ласково и искренне. И Хельке решил рискнуть. – Господин барон, до меня дошли страшные слухи. – Какие? – Некто собирается поджечь мою мастерскую. А меня просто убить. – И кто же? Можем арестовать и допросить. На Хельке градоправителю было плевать три раза. Живой, сдохший… эввир и есть эввир. Но вот свои доходы от общего дела… Хельке молчал. – Кто? – Говорят, что однажды у госпожи графини произошел конфликт с некими молодыми людьми, – робко намекнул ювелир. Барон осознавал его слова несколько секунд. А потом покраснел и вскочил на ноги. Скажи Хельке хоть слово, Торий в порошок бы его стер. Но ювелир молчал. Просто молчал. И мужчина с ужасом понимал – не врет. Ни капельки не врет. Торий Авермаль вгляделся в ювелира. Пристально. Гневно. Хельке не отвел взгляда. – Кто сказал? – Простите, достопочтенный Торий. Поклон был низким и глубоким. Но Торий понял – источник ювелир не сдаст. И едва не взвыл от гнева. А потом призадумался. Не был бы барон градоправителем, если бы давал себе гневаться по каждому поводу. А ведь Хельке – умница. Хельке мог уехать, мог еще что-то сделать, мог… А вместо этого он предупреждает барона с риском попасть под его гнев. Если бы Дарий решил и правда поджечь мастерские, барону пришлось бы приговорить его к сожжению. Согласно указу его величества Гендриха Третьего поджигатели должны испытать на себе свой огонь. А потому, если человек поджег чужой дом, надо его взять и сжечь на пепелище. Указ был издан после того, как от поджога сгорела половина королевского дворца. Ну и по мелочи – пара кварталов столицы. И оправдания тут не заслушивались. – Я проясню этот вопрос. – Я буду вам весьма признателен, господин барон. Хельке кланялся. А барон думал, что ему повезло. Если бы Дарий действительно… Барон знал способности сына. Он даже спланировать нормально не смог. А уж исполнить… Смешно. Сегодня у него с сыночком будет серьезный разговор. Но Хельке и правда придется уехать. Но вот куда… – Господин барон, графство Иртон недалеко. Барон посмотрел в глаза эввиру. Темные. Умные и ясные. Да, не аристократ. Но и далеко не дурак. Чем, увы, грешат многие благородные господа. А жизнь градоправителя в захолустье быстро лишнюю спесь выбивает. Не из всех. Но Торий себя дураком не считал. – Иртон… – Да. А если вы сможете помочь с реализацией… Барон кивнул: – И с перевозкой тоже? – Достопочтенный Торий, вы просто читаете мои мысли. – Почему бы нет. Но полагаю, что мой процент придется чуть повысить. – Господин, вы меня без ножа режете. – Да неужели? – Я должен узнать, что скажет госпожа графиня. Торий опять кивнул. – Почему бы не отписать ей? А я пока поищу капитана, который согласится вас доставить до места. Лучше путешествовать по реке, а не по суше. Хельке был полностью согласен. Дарий Авермаль в тот же вечер был выпорот еще раз и посажен (а точнее положен) под замок. На хлеб и воду. Пока не поумнеет. Лежать Лиле надоело. А вставать пока не получалось. Ибо перенапрягшаяся тушка реагировала температурой и общей слабостью. Поэтому влетевшую в комнату служанку с вытаращенными глазами она приняла как приятное разнообразие. – Ваше сиятельство! Вирмане!!! Лиля хлопнула ресницами: – И что? – Вирмане, ваше сиятельство!!! – Я понимаю. И что? – Они стоят за воротами, капитан стражи отказывается их впустить, а главный у вирман – громадный такой, страшный, – говорит, что у них с вами уговор. Лилю снесло с кровати. И она в очередной раз поблагодарила девушек-швей за комплект одежды. Накинуть, затянуть завязки с помощью служанки и с ее же помощью рвануть на стену под причитания… – А он говорит – уговор, а Лейс говорит, что никого не впустит, а вирмане наши хотели их впустить, так тех солдаты окружили. Мне только драки не хватало! Лейс Антрел стоял на специальной пристройке над воротами и вовсю ругался с кем-то невидимым. – Графиня… решит… – донеслось до Лили. И она рванула вперед. На стене, которую упорно восстанавливали, были все обитатели поместья. О графине, понятно, забыли. А что? Поругаться – оно важнее, факт! – Прекратить!!! – во всю мощь легких заорала Лиля. – Дорогу графине!!! – Дорогу графине Иртон!!! – присоединила свое сопрано Мэри. И люди начали расползаться в стороны. Неподалеку от ворот Лиля увидела «своих» вирман, окруженных солдатами, как дикие звери собаками на охоте. А нечего открывать ворота. – Лейс!!! – взвыла уже Лиля. – Так и этак, какого-растакого… После кратенькой матерной тирады минуты на две Лейс соизволил обратить на нее внимание. Развернулся. Показал кому-то за воротами неприличный жест. Спустился к Лиле. И даже поклонился. – Госпожа графиня, там вирмане… – И тут тоже. – Лиля ткнула пальцем в сцену «собаки травят кабанов». – Какого… ты в своих целишься?! И не сдержавшись, добавила пару ласковых. Мат был выслушан стоически. – Они хотели открыть ворота. – Понятное дело. А словами запретить нельзя было? – Так это, ваше сиятельство… они… того… – от волнения мужчина даже начал заикаться.