«Когда простое уверенье В любви – права дает, Ужели к цели обхожденье Мое не приведет? «Взгляни на мой наряд привычный, Как он преображен! И в праздники и в день обычный Кого б не скрасил он? «Наряд с любовью неизменно Рука с рукой идет; Меня нарядным непременно Всегда твой взор найдет. «Оставил танцы для тебя я И только в честь твою, Когда луна взойдет, сияя, Перед окном пою. «О всех хвалах мной расточенных Зачем упоминать? — О девах ими огорченных Довольно рассказать. «Тереза Берроваль сказала, Услышав раз меня: «Глупец, стыдись! богиней стала «Мартышка для тебя. «Ну, чем нашел ты восторгаться? «Ну, чем обворожен? «На ней, не трудно догадаться, «Румяна и шиньон». «Я возразил. Она озлилась И брата позвала. Меж нами ссора приключилась; Концом дуэль была. «Олалья, верь! не увлеченье Мою волнует кровь — Прими свободы приношенье И вечную любовь. «Пусть церковь узами святыми Сердца соединит И нас молитвами своими На брак благословит. «Когда откажешь мне, – клянуся Святым всем для меня! — Уйду и раньше не вернуся, Как капуцином, я.[16]» Пастух перестал петь. Дон-Кихот стал было просить его спеть еще что-нибудь, но Санчо Панса не дал на это своего согласия, чувствуя больше расположения ко сну, чем к слушанью песен. – Ваша милость, – сказал он своему господину, – лучше бы вы теперь поискали себе приюта для ночлега, а то этим добрым людям после их дневной работы не годится проводить ночи в пении. – Понимаю тебя, Санчо, – ответил Дон-Кихот, – и без труда замечаю, что после сделанных тобою посещений меха, тебе сон нужнее, чем музыка. – Слава Богу! – произнес Санчо, – никто из нас не побрезговал. – Не спорю, – возразил Дон-Кихот, – так устраивайся себе, где и как тебе будет угодно; людям же моего звания приличествует более бодрствовать, чем спать. Однако было бы хорошо, Санчо, если бы ты показал мне ухо, которое, право, заставляет меня страдать более, чем нужно. Санчо хотел повиноваться, но один из пастухов, увидав рану, просил Дон-Кихота не беспокоиться и сказал ему, что он знает лекарство, которое ее скоро излечит. Сорвав затем несколько листьев розмарина росшего там в изобилии, он пожевал их, смешал с небольшим количеством соли и, приложив крепко и привязав этот пластырь к уху, стал уверять, что ни в каком другом лекарстве нет надобности. Это, в самом деле, оказалось верным. ГЛАВА XII О том, что рассказал пришедший пастух тем, которые были с Дон-Кихотом В это время пришел другой парень из тех, которые отправились в деревню за провизией. – Товарищи, – сказал он, – знаете ли, что случилось в нашей местности? – Почем же мы можем знать? – отвечал один из них. – Ну, так знайте, – снова заговорил пастух, – что сегодня утром умер известный Хризостом, студент-пастух, и говорят, что умер от любви к этой проклятой Марселле, дочери богача Гильермо, которая бегает по нашим лугам в одежде пастушки. – К Марселле, говоришь ты? – спросил один из пастухов.