У этих мальчиков и девочек война каждый день и каждый час. Они ложатся спать на войне и просыпаются на войне уже более двух лет, и это далеко не всё, что ты не понимаешь до сих пор. Вера считает себя замужней женщиной. Именно это ты с вершины своей крутизны до сих пор не осознал. У неё муж и ребёнок, то, что её муж остался «там», для неё неважно. Как он себя ведёт, тебя не касается, это их семья. Главное, он жив. Если бы Виталик погиб, Вера вела бы себя совсем иначе. Она хорошо к тебе относилась, но не более того. Другое воспитание, «Малыш». Ты должен был понять это раньше. Ты зря сюда приехал за Верой. Вы не решали и не решаете ничего вместе. Она приняла решение вернуться обратно сама, и ты сейчас здесь решишь всё сам только за себя. У Веры все её близкие погибли в самые первые дни войны. Все. Понимаешь? Её младшую сестрёнку изнасиловали и убили фельджандармы, а ты, дебил, за весь этот год ни разу не спросил о её семье, как и не спросил, почему она сюда возвращается. Для Веры семья это всё, что у неё было в той жизни. То, что ты помогал ей в работе, Вера воспринимала только как дружескую помощь, не более того. Она никогда ни о чём тебя не просила. Для замужней женщины это недостойное поведение. Её так воспитали родители. С Нового года, видя, что Виталик загулял, ты начал подбивать к ней клинья, а потом и откровенно подкатывать свои вонючие бейцы, а для замужней девушки в этом мире это жесточайшее оскорбление. При наличии живого мужа ты приравнял её к гулящей женщине. Она очень долгое время не могла понять, чем заслужила такое отношение к себе, пока не поняла, что это для тебя норма поведения. То, что мы называем флиртом и свободными отношениями, в этом мире называется проституцией. Для «Дочки» такие отношения неприемлемы, но ты ничего другого ей не предложил. Другой менталитет, «Малыш». Они другие. Разница в семьдесят лет. Поговори ты с Верой по-человечески вовремя, может быть, она осталась бы там, и со временем у тебя был бы шанс, а ты вместо этого к ней с пузырём и своей неразделённой любовью припёрся. «Дочка» действительно тогда хорошо к тебе относилась, иначе она бы тебе не по роже съездила, а завалила из «Вальтера», который я ей подарил. В тот памятный для вас двоих вечер ты очень вовремя остановился, ещё пара секунд, и ты легко мог оказаться с половиной обоймы в брюхе. Я их всех учил защищать свою жизнь, а слово «честь» для этой девочки не пустой звук. В нашем мире и времени это понятие уже почти забыто. С оружием «Дочка» не расстаётся, а стреляет очень хорошо с двух рук. У неё за сорок первый год девять упырей и первый из них – в упор из «Нагана». Сейчас разницы между тобой и упырями для неё практически нет. Если ты попробуешь начать ваши отношения заново, ты начнёшь даже не с нуля, а с четвёртого уровня подземного паркинга. Туда «Дочка» ушла со своим мужем, но ни Виталик, ни ты не смогли стать ей близкими людьми. Вернулась она только поэтому. Здесь эта девочка дома. Все, кто её сейчас окружает, её семья. Другой семьи ни у кого в отряде нет, а ты сделал всё от себя возможное, чтобы стать Вере чужим человеком. Держись от «Дочки» подальше, я отношусь к ней как к собственной дочери. Это там она рассчитывала только на себя. Здесь рядом с ней её напарница «Фея». За «Дочку» она убьёт тебя, не задумываясь, не думая о последствиях и ни капельки не сомневаясь в своих действиях. Не надо провоцировать «Фею», как ты делал в последние несколько часов, лично для тебя это смертельно опасно. «Дочка» самый близкий ей человек. Они вместе учились, делили одну банку тушёнки на двоих в дозорах, убивали упырей и теряли друзей. «Дочка» была самым первым человеком, который заботился о «Фее» после зверского уничтожения её семьи, а личный счёт этой шестнадцатилетней девочки давно перевалил за сотню. Из уничтоженных ею нелюдей больше шести десятков – ножами. Гестаповцы, эсэсовцы, офицеры Вермахта, каратели, местные полицаи и полицейские из полицейского полка охранной дивизии. Рядовых Вермахта в этом списке практически нет. За прошлогодний рейд в Ригу «Фея» получила «Боевое Красное Знамя» и пулевое ранение в грудь навылет. Что она вытворяла в Риге, я лучше рассказывать не буду. Вся твоя жизнь в детском доме, твоя армия, твоя война и твои подвиги за спиной у «Стерха» по сравнению с этим пятинедельным рейдом – это игра малолетнего мальчика в песочнице. Я придержу «Фею», но ты веди себя прилично. Поведёшь себя неправильно, любая из девчонок, охраняющая «Дочку» с ребёнком, засадит тебе пулю в ногу, и будет права. В этом случае тебе никто из отряда руки не подаст. Сдыхать будешь – мимо пройдут. Всему отряду фиолетово, какой ты крутой. Они не понимают, как можно кичиться тем, что воевал. Для них крутость – выжить в трёхнедельном рейде, по пути взорвав «железку», походя заминировав сделанными собственными руками ПМП несколько дорог, перебив три десятка полицаев и принеся в «клювике» разведданные, чтобы убивать упырей и дальше. Эти мальчики и девочки воюют два года и пережили такое, что тебе в страшном сне не приснится. – Я тяжело вздохнул, вспомнив лежащую в пыли Сару, забитую до полусмерти ногами и прикладами. Эстер, «Фею», Арье и остальных ребят, стоявших на коленях под дулами винтовок. Просидевшего всю зиму, как собака, на цепи «Ежа», ежедневно избиваемого палками и специально срезаемыми в лесу прутьями. Заморенного голодом, побоями и унижениями, но не сломленного Авиэля и принялся подниматься. Вот и поговорили. Ничего они ещё не понимают. Встав на ноги, я с сожалением посмотрел на них. Я был таким же два года назад. Я изменился. Изменятся они или погибнут, зависит только от них самих, но всё это уже без меня. – Думаю, что проще, чтобы отсюда ушёл тот, кто сам. Ты здесь два года и сделал немерено. Ты здесь командир, и это не обсуждается, – неожиданно для меня сказал подполковник Лисовский. Я такой поддержки, если честно, не ожидал и несколько мгновений тупо стоял, пока не понял, что выгляжу просто глупо. Со мной остались все. Малышев и «Лис», подключив Степаныча, «Мишиков», «Саву», «Малыша» и «Кима», тут же принялись терзать ноуты на предмет текущей информации для передачи сейчас и стратегической для копирования. Генератор и бесперебойники ко мне тоже приехали, а горючки мы с самолёта набрали, да и запас был. Замотался я уже пользоваться генератором, сделанным Виталиком на коленке из двигателя немецкого мотоцикла. Его только на подзарядку аккумуляторов раций хватает. Сам я, прихватив «Хаски» и «Багги» с «Лето», взялся изучать дальнейшую дорогу через болото. Оказывается, тропу пробивал не один «Хаски», все отметились, и часть жителей Псковской области тоже. «Док» работал по своим базам сам, откладывая мне материалы для совместного обсуждения. Моя идея с патентованием и производством всего за границей увлекла его первого. В нашем мире он успел побывать на Кубе и хотел построить здесь свою Кубу. Кубу вряд ли, начали уже с Багамских островов, потом будут Карибы, Антильские острова и Мексика. Минимум. Просто все они принадлежат разным странам и очень удобно расположены. Можно не покупать полностью острова, а взять большие куски земли. Есть у меня одна идейка, как забрать себе целый остров, не покупая его. Пообщался я и с «Рубиком». Вернее, не так. Пообщался я с напрочь обалдевшими «Рубиком», «Кубиком» и «Чуком» с «Геком». Увидели они уже столько, что находятся в нехилом шоке. В первую очередь они не понимают одного: как им теперь быть? Это сколько же народа нас видело. Всех не расстреляешь и на Колыму не отправишь. Тем более как это сделать через мою голову? Что там «Рубику» Смирнов наплёл, я не знаю, но остальные точно не были в курсе. А теперь девчонки вместе с Авиэлем и его ребятами у «Дочки» ноутбук смотрят, причём смотрят фильм «ВВС» о Багамах, Кубе и Антильских островах. По-моему, все готовы прямо сейчас туда бежать и Атлантический океан для них не помеха. «Гном» с «Ежом», «Погранцом» и его ребятами автоматы с подствольниками облизывают. Доктор с «Доком» сидит. Глаза у него из глазниц уже вылезли и на нервах повисли, как в своё время у «Сержа». Как всем, кто это видел, рот закрыть? Придётся мне этого врача с собой брать. Я ещё и пилотов «пешки» заберу. Ну да это потом. Пока мы напрягали свои извилины, Смирнов выдал очередной перл. Прислал радиограмму и настаивает на переходе линии фронта. Сейчас всё брошу и, подпрыгивая от восторга, побегу через линию фронта. Нашёл мальчика на побегушках. Вроде вменяемый мужик, но иногда выдаёт такое, что уши вянут. Из тех, кто пешком пойдёт, дай бог половина живыми доберется, и то не факт. Плотность войсковых частей в прифронтовой полосе крайне высокая. Небольшой боевой группой пройдём. А «Дочка» с ребёнком как? Под нож? Да пошёл он на хрен. Ему надо, пусть сам парится. Первичную информацию он получил такую, что двое суток молчал как рыба об лёд, а потом разразился этой ересью. Я пока подумаю, что мне с ним делать. Елагин тоже получил от меня информацию и прислал свой отчёт. Я не ожидал такой оперативности, но «Серж», Мария, Клаус со своими юристами и «Одой» с группой поддержки – в Лондоне. Клаус патентует шприцы и рекламирует их применение, в том числе и в ветеринарии. «Серж» общается с Елагиным и со мной. В Америке шприцы произвели фурор, их попробовали засекретить, но обломались. По моему совету «Серж» сначала организовал утечку информации о том, что в случае препятствий изобретение будет продано в Южную Америку и в Советский Союз. Так что в Штатах всё пучком, трясёт всех прилично. Первые партии шприцев, выпущенных Клаусом и Еленой на одном из заводов Америки, растворились в Штатах, как снег в знойной пустыне. Их, правда, будут использовать не как одноразовые. Но разница-то какая? В качестве рекламы вполне пока пойдёт, а дальше есть ещё пара идей. Главное, производить их никто не сможет, кроме семейки Лерманов. Патент перекрывает всё наглухо, а лицензии на производство продаются на ограниченное время и за бешеные деньги. Елагин пообещал ускорить процесс, англичане очень заинтересовались изобретениями и готовы покупать лицензии, но с отсрочками платежей. Можно и с отсрочками, а можно и не деньгами. Пусть подгонят нам местечко под заводы недалеко от Лондона или пару островков на Малых Антильских островах. Идейку Елагину я уже подкинул. Советский Союз лицензии выкупил первым и уже перевёл часть денег, но это чисто для того, чтобы Марк с родственниками на Багамах и Генрих Карлович с Марией в Великобритании на начальном этапе строительства ни в чём не нуждались. Шприцы, бронежилеты и разгрузки под различные типы боеприпасов – это так, для начала. В первую очередь разгрузки делаются под американские винтовки M-1 Garand, М-1 Carbine и пистолеты-пулемёты STEN, М-3 и Томпсона. «Серж» всё это уже запатентовал, причём сделал это в Великобритании под крылом у Елагина. Сразу после них будет цифровой камуфляж для различной, в том числе и английской, и американской техники в разные времена года и в различных климатических условиях. Этим у нас в стране занимается Смирнов с художниками. Идея продать за границу практический воздух очень сильно увлекла его. Параллельно разрабатывается такой же камуфляж и на нашу технику. Наш гений Авиэль уже сейчас чешет свою бестолковку, разрабатывая стиль милитари. «Дочка» ему специально один ноутбук подсунула. Сидит, пока картинки разглядывает. Надо же не просто содрать картинки, необходимо подогнать его идеи под это время, чтобы не пролететь со своими нововведениями. Почему стиль милитари? Лёгкая промышленность во всех странах сейчас заточена под войну. После войны останется просто немереное количество военной формы, и её будут донашивать ещё долгие годы. Дальше, я думаю, эту тему можно не развивать. Судя по виду и сосредоточенности Авиэля, его гениальная голова работает сейчас, как ноут у него на коленях. Таким я его видел только один раз, в сорок первом году, когда он лежал в госпитале после посещения Виталика, загрузившего его изготовлением разгрузки и аналогов моей «Горки». Сейчас Авиэль пару дней порисует, почешет репу и начнёт идеи выдавать, не остановишь. Забьют они всех производителей своей продукцией, или я плохо знаю своего заместителя по хозяйственной части и одного из лучших снайперов отряда. Война войной, а одеваться в Америке любят и вообще новинки любят. Это то, о чём я говорил Смирнову. Главное – быть первым. Авиэль будет первым во всём, а «Дочка» ему поможет. Марк и «Старшина» строят базу на Багамах, все уже там и помогают, чем могут, а в основном греются на пляжах. Мама Елагина и Мария тоже при деле. Эти почтенные дамы крутятся в высшем свете. Княгиня Елецкая даже была удостоена аудиенции у короля Великобритании, а затем у его брата, губернатора Багамских островов. Скорость, с которой Елагин получил необходимые документы на владение четырёх никому сейчас не нужных островов, показывает, что некоторая часть бриллиантов засверкает в английской короне, ну или в герцогской, нам разницы нет. Главное, результат, а результат таков: документы на собственность четырёх островов Багамского архипелага подписаны на княгиню Елецкую и её наследников. Конечно же, острова так и останутся Великобританией. Сейчас это жуткое захолустье, численность проживающих постоянно – человек сто пятьдесят, не больше. Какие острова? В нашем мире они называются Большой Багама, Большой и Малый Абако со всей прилегающей мелочью по акваториям и Бимини, который сейчас на ухо никому не впёрся. На нём сейчас контрабандисты базируются, пусть пока развлекаются, нам они не мешают. Мы начали с Большого Абако. Весь остров будет сдан в аренду семье Лерманов для строительства медицинского центра и медицинских производств. Услышав о том, что на островах будет медицинский центр, а в основном санаторий для ветеранов и инвалидов войны, который курирует княгиня Елецкая, король пошёл навстречу семимильными шагами. Второй медицинский центр и производство княгиня собирается открывать недалеко от Лондона, вот только подберёт место. «Серж» как раз этим и занимается, помимо всего остального. Перед отлётом я поговорил со Смирновым. В Великобритании будут два завода. Первый – медицинский. Для начала он будет выпускать шприцы различных объёмов, а затем, после необходимых согласований, с двумя уже готовыми лекарствами. С антибиотиками и с болеутоляющими. Второй завод будет производить РПГ и бронежилеты. Сначала РПГ-2 со стартовым пороховым зарядом, а потом реактивный РПГ-7. Я не думаю, что англичане откажутся от оружия, эффективно уничтожающего немецкую бронетехнику и пехоту. От возможности засандалить гранату на триста метров ни один пехотинец этого времени не откажется. К тому же у англичан пока нет оружия, эффективно уничтожающего немецкие танки, особенно тяжёлые, но очень скоро будет. Не за красивые глаза, разумеется. Государственные заказы – это золотое дно. Пока англичане наполнят свою армию нашими гранатомётами, мы озолотимся, а потом и американцы с австралийцами подтянутся. А куда они денутся с подводной лодки? Все ключевые патенты на вооружение конца сороковых – начала пятидесятых годов очень скоро будут на руках у семейки Лерманов и Марка с компанией. И не только на вооружение. Вторая мировая война дала мощный пинок в развитии различной техники, лекарственных препаратов и инструментов, бытовых приборов и прочих вещей, которых не было до войны. Моей команде есть где развернуться. Почему я верю Елагину? А куда ему деваться? Без Генриха Карловича с компанией эти острова так и останутся жуткой дырой ещё лет двадцать. Все лицензии оформляются на Генриха Карловича, Клауса, «Сержа» и мастеров Марка. Семейство Лерманов завязано на меня, а я попробую отправить туда следующий десант. Док свою Кубу хотел? Вот и пусть трудится. Девчонок бы с ним выпихнуть, я вообще счастлив буду. Мария ищет людей. Да, именно так. Работать кто-то на первом этапе должен? Сейчас в Англии очень много умелых рук именно еврейской национальности – беженцы со всей Европы. К тому же мы собираемся открыть Дом ребёнка под патронажем католической и христианской церквей, и Мария ведёт на эту тему переговоры. А почему бы и нет? Я ещё и пионерский лагерь организую и приглашу детей из Советского Союза, а позже и инвалидов войны, то есть заберу нетрудоспособную часть населения своей страны. Пусть хотя бы немного безногих мальчишек и девчонок попадёт в рай при жизни, а чем их занять, я найду. С «Дочкой» я обломался, причём совсем. «Дочка» упёрлась и категорически отказалась переходить линию фронта. Совсем и никак, я с вами, и точка. Отвела меня в сторону и всё выложила, а потом объявила всем за ужином, ошарашив в первую очередь «Малыша». Ну разумеется. А кто бы сомневался? Я и не собирался её неволить, я и сам туда не собираюсь. Нашли идиота. Мы возвращаемся на базу, правда, в этот раз пешком. Часть своих вещей мы оставим на острове, с таким количеством груза мы далеко не уйдём. Оставляем мы в основном некоторые виды оружия и боеприпасы. Ребята запасались по-серьезному, и на остров мы всё это еле дотащили. К тому же я специально заказывал «Стерху» некоторые образцы стрелковки пятидесятых-шестидесятых годов. Ему даже пришлось ограбить несколько запасников музеев. В том смысле, что он сначала занёс денег, а потом имитировал ограбление. Описание вооружения – это хорошо, но образцы в некоторых случаях значительно лучше. РПГ-2 и РПГ-7 налепили по моим чертежам уже столько, что на Курской дуге никому мало не покажется. Применять гранатомёты будут хитро. Вооружают ими только специально обученные группы и так, чтобы они не попали к немцам. В основном группы вооружены РПГ-2, но во второй линии обороны, в охране штабов и в местах возможных прорывов танков, есть группы с РПГ-7. Фактически это войсковые испытания, но секретность по ним на уровне первых «катюш», поэтому гранатомётами вооружены бойцы спецполка НКВД. Чертежи и свои пояснения по гранатомётам я ещё с ребятами отправил, а Смирнову дал подробнейшие пояснения. Заводские испытания прошли весной, но на фронт гранатомёты пошли только сейчас. Я специально это Смирнову проговорил. Пусть всем сюрприз будет. Это я к чему? Мои записи – это одно, но я многого не знаю. Марка металла, из которого делается пусковое устройство, состав ВВ[8], технологии производства. Это всё мне не известно, и производят гранатомёты пока небольшими партиями на одном из экспериментальных заводов. Год назад, рисуя техзадание «Стерху», я всё это проговорил и сейчас получил описание технологии производства и некоторые образцы, которые помогут поставить гранатомёты на поток. Обкатав их у нас, Смирнов перекинет всю информацию по гранатомёту «Сержу», который его запатентует и официально продаст Великобритании и Советскому Союзу. Мы заработаем для государства первые, но очень немаленькие деньги, а потом спокойно будем производить их сами, продавая готовые изделия по всей Европе. Эффективность РПГ-2 низкая только для танков пятидесятых годов, а сейчас в самый раз. Люди со связкой гранат под гусеницы танков ложатся. В бочину танку с пятидесяти метров засадить – милое дело, это не килограммовую железяку из окопа выкидывать. Пока будет строиться завод, «Серж» будет продавать РПГ-2, а как только он выйдет на промышленный уровень, выкинет на рынок РПГ-7 и снимет такие деньги, что моментально покроет все расходы страны на нас. Дальше пойдёт чистая прибыль. Как раз к сорок четвёртому году и союзнички со вторым фронтом раскачаются, да и в Африке наша продукция пригодится. Сильно Роммелю не повезёт с его железными гробами. Активной брони на танках сейчас ни у кого нет, так что РПГ прошивают «Тигры» и «Пантеры» насквозь, выжигая экипажи танков и превращая их в пар. Активной брони нет ни у кого в мире, кроме Советского Союза. Уже с начала этого года на все наши танки навешиваются первые прототипы динамической защиты, и я надеюсь, что к Курскому сражению Смирнов подготовиться успел. Почему надеюсь? Ну не всё же мне Смирнов рассказывает. Этот энциклопедически образованный майор, а теперь уже полковник НКВД тот ещё тихушник. Один его приказ о переходе через линию фронта чего стоит. Смирнов меня немного уже изучил и прекрасно понимает, что я через линию фронта не пойду, а мало того что не пойду, так ещё и пакость устрою. Пусть ему тоже сюрприз будет. Перед нашим выходом я выцепил «Погранца» с Эстер, «Фею» с Таей и Авиэля, распределил свой груз по их бойцам и объяснил, что им делать. Не люблю я непоняток. Не нравятся мне последние телодвижения Смирнова, особенно его тупой приказ о переходе линии фронта. «Погранец» с группой, «Дочкой», Эстер и Авиэлем с ребятами и девчонками «Феи» потерялись в дороге за два дня до нашего прихода на базу. Вместе с ними пропал и весь мой груз, который я заказывал у «Стерха», и всё, что собрала по своей инициативе «Дочка». С ними же ушли «Лис», «Мишики», «Док», «Белка» с напарником, доктор Смирнова и пилоты «пешки». Весь переход они тусили с девчонками «Феи» и тащили контейнеры «Дочки». По просьбе «Дочки» «Малыш» почти всё время был в передовом дозоре и заметил изменение численности нашей группы только на рассвете. «Гном», «Ёж», «Фея» и Тая остались со мной. «Рубик», обнаружив пропажу большей части моего отряда, подлетел ко мне мухой: – Товарищ полковник! Где остальная группа? Вместе с ним этот же вопрос задавали мне и все остальные лохи, позорно прошляпившие уход «Погранца» с компанией. Где? Придумайте оригинальный ответ. Я надеюсь, уже к запасной базе подходят. Заберут тех, кто там есть, и ночью пойдут на базу за озером. «Старшина» её ещё зимой расконсервировал, а «Погранец» с «Одой» её периодически всё лето навещали. Не нашли ту базу немцы, купились на базу на полуострове, где мы пленных после концлагеря держали, и на разваленный хутор, в котором мы зимовали в первую зиму. Вот там каратели и егеря были. Сразу после того, как мы шталаг-347 под Резекне «обидели». Не нашли просто потому, что заход на эту базу теперь только по воде, а лодки спрятаны на одном из маленьких островов, а не на берегу озера. – В смысле, «Рубик»? Что значит «где»? Какой приказ был? Приказ был идти к линии фронта. Группа пошла к линии фронта. «Рубик» подвис, но тут же выдал: – Но я должен был сопровождать группу. О! Процесс пошёл. Эх ты, «Рубик»! Я бы тебе ясельную группу в детском саду не доверил. – С чего бы это, капитан? С каких это пор ты сопровождаешь группы моего отряда, выполняющие задания? Ты место своё забыл или званием до генерала подрос? В приказе, мне отданном, о тебе не было ни слова. Я намеренно шёл на конфликт с осназовцами. «Рубик» получил инструкции своим шифром, а мне передал только расшифрованный приказ. Что было крайне неправильно, обычно радиограммы расшифровывала Эстер. – Ты приказ отдал, я его выполнил. Вот только ты не сказал, кто отдал приказ. Странно, не правда ли? «Рубик» сверкнул глазами, но промолчал. Идти на прямой конфликт со мной для него было небезопасно. Выучку моих ребят осназовцы за последнюю пару месяцев оценили, а я могу прямо сейчас развернуться и спокойно уйти, и ничего он с этим сделать несможет. – «Командир», можно тебя на пару слов? – Вот и Малышев со своим недоумением и остальной командой. – Свободен, капитан! Понадобишься – я тебя вызову. Мне надо поговорить с полковником наедине. – Когда кипящий от возмущения «Рубик» свалил от меня, я дружелюбно обратился к подошедшему чекисту: – Слушаю вас, Александр Иванович! – Малышев даже притормозил слегка. – «Командир»! Я чего-то не знаю? – Умный всё же мужик. Жаль, что пока в свои ворота играет и неизвестно, какую сторону выберет. Я подождал, когда вокруг меня соберутся все, кроме «команды Рубика». – Да всё вы знаете, товарищ полковник. Каждый из вас нарисовал мне свои планы на ближайшее время. Мы отправили в Центр убойную информацию, а получили идиотский приказ идти всем отрядом через линию фронта. Причём приказ приходит неизвестно от кого, и наше энкавэдэшное сопровождение получает отдельные инструкции, с которыми меня не знакомят. Вы все изъявили желание воевать до победного конца, а у меня такого желания нет. Тем более у меня нет желания воевать со своими. Пока я не пойму, кто отдал этот приказ, я с места не сдвинусь. Включите голову. Нас подставляют. Кто – не знаю. На базе стопудово группа захвата. Я бы со своими бойцами ушёл… – я сделал паузу и усмехнулся, – за линию фронта, но вас бросать права не имею, по нашей договорённости вы тоже бойцы моего отряда. У нас там, куда мы сейчас идём, только новички. Они вообще ничего не знают, а мы туда тащили целый табор знающих все мои базы людей. Может, я и параноик, но мне всё это жутко не нравится. Малышев ощутимо напрягся, остальные тоже подтянулись. – И что ты предлагаешь? – Судя по тону, Малышев моментально прокачал полученную информацию и ждал продолжения. – Не знаю. Вполне возможно, что нас таким ненавязчивым образом приглашают в НКВД. При планировании всех своих летних операций я прорабатывал маршруты боевым группам так, чтобы они не возвращались на основную базу. Часть групп уходила на запасные базы для работы в прежних районах, а большая часть с проверенными людьми ушла на базы под Ригу. Я и сам сюда возвращаться не собирался. Если бы нам на голову не свалилась подбитая «пешка» с везучим экипажем, мы уже следующей ночью бо?льшую часть людей и груза отправили бы за линию фронта. Уж больно поле там удобное. Отправил бы груз и часть людей, получил пяток специалистов, которых в процессе движения в Ригу обучил владению ноутами, и до свидания. На всех ноутбуках есть папки с обучающим текстом и базовые обучающие программы, а вся информация систематизирована. С вашим появлением расклад поменялся. Отправить отсюда ещё долгое время ничего не удастся, а времени у нас нет. Мне надо уходить в Ригу. Без вас я бы не торопился и пришёл туда через полтора месяца, наведя здесь шороху по полной программе для отвлечения внимания от района будущих боевых действий. Теперь я этого сделать не могу, чтобы не привлекать внимания к этому району и переправить вас по-тихому. При этом мои задачи в Риге никто, кроме меня, не выполнит. О них и не знает никто. Информацию по своим действиям я сливаю очень дозированно, выдёргивая из-за линии фронта необходимое мне. Когда я был один со своим отрядом, в НКВД играли по моим правилам. На меня одного надавить было сложно, а то и вовсе невозможно, и меня принимали таким, как есть. Сейчас расклад поменялся. Вероятнее всего, «Рубик» получил приказ при движении за линию фронта вывести нас в определённую точку, допустим, на базу партизанского отряда. Я специально сказал, что иду на свою базу, и он тут же, ещё до нашего выхода, вышел на связь и передал это. Мы шли около недели, за это время туда батальон перекинуть можно, место дислокации базы известно не одному «Рубику». Я ему спецом мешать не стал. Пусть парнишка в шпионов поиграет. Только мы подобные приколы в прошлой жизни проходили. Это единственное, что мне приходит в голову. Увидев вас с грузом, «Рубик» передал всё дословно, и нас решили захватить, чтобы не рисковать. Может быть, увидев блиндаж, нас перестали ценить. Кто знает? Вполне возможно, кто-то за линией фронта думает, что при наличии блиндажа мы уже не нужны. Тупых карьеристов в штабах хватает, а здесь такой приз, что голова кружится. Но дело в том, что подлинной информации по блиндажу я не давал никому. Никто пока не знает, что переход возможен только через год, да и то не факт. Всё надо проверять. К тому же при переходе они воткнутся в «Стерха», а он, кроме вас, никого живым из блиндажа не выпустит. Это он отдельно в письме мне проговорил. Если из блиндажа вылезет кто-либо, кроме вас, «Стерх» без разговоров выжжет всё «Шмелём». В сорок четвёртом году здесь будет самое месиво. А ну как упыри блиндаж не вовремя найдут? Переночуют два десятка полицаев в блиндаже, а наутро они у нас. Вот и прикиньте, чего они у нас наворотят, пока их не перебьют. Все местные упыри по маковку в крови, им ребёнка зарезать, как высморкаться. Так что такая страховка просто необходима. Сейчас у нас только два варианта. Первый – лезть с «Рубиком» в западню. Второй – отрываться и идти самим. Можно разделиться: двое из вас пойдут с «Рубиком» и понесут отсортированный материал, остальные уходят со мной. Связываемся по нашим рациям.