Вместо Смирнова к нам прилетели двое следователей НКВД, продолжившие тщательно расспрашивать меня. Мне было на это откровенно наплевать. Пользуясь тем, что в отряде осталось такое количество опытных людей, я тренировал отряд до изнеможения. Опытные люди тоже проводили время с пользой для себя. Следователи участвовали в занятиях наравне со всеми, дотошно расспрашивая меня о различных деталях после тренировок и теоретических занятий. Ребята были действительно грамотные, и я не раз ловил себя на одной забавной мысли: если они так умеют расспрашивать без паяльника, что бывает, когда у них в руках весь арсенал НКВД? Восемнадцатого марта прилетел Смирнов, с ним вместе прибыли два человека. Обратно улетели один из следователей, двурукий стрелок и двое телохранителей-волкодавов. Помимо своих конспектов они упёрли и две копии моего рукописного талмуда по рукопашке и скоростной стрельбе. Сначала Смирнов вызвал к себе следователя, потом по одному, по двое начал вызывать своих церберов, и я, глядя на эту суету, начал готовиться к худшему. Забрать меня насильно? Не знаю. В принципе возможно. Только зачем? Мои предложения были такие необычные и настолько «вкусные», что лучше только моментальное окончание войны прямо в эту секунду. К тому же нет никакой гарантии, что мои бойцы при силовом захвате не откроют огонь, а они однозначно откроют. Полтора десятка даже таких серьёзных диверсантов ничего не смогут сделать против сорока моих «пионеров». Если только геройски погибнуть в стоге сена, прикрывающем бронетранспортёр. «Белка» приготовил оба пулемёта, направленные на землянки гостей. Да и я, если честно, живым группе захвата не дамся. Сидеть в железной или в золотой клетке разницы нет никакой. На «воле» я ещё пользу могу принести, а там даже под крылом у главы государства я буду, мягко говоря, не на свободе. Да. Под гипнозом из меня можно вытянуть многое. Но хочу ли этого я сам? Что я буду после этого? Нужен ли я буду после полноценных допросов, и в каком качестве? Много проще здесь своими руками накрыться, чем продолжить жить в качестве подопытного кролика. Когда я высказал свои опасения девчонкам, «Фея» только хмыкнула, а сидящая рядом со мной Тая улыбнулась, а потом, придвинувшись ко мне на топчане вплотную, провела по шраму на лице пальчиком, как будто бабочка крылом коснулась, и серьёзно сказала: – «Командир», они нас сами учили. Пусть не обижаются. – Ножевой шрам на лице я заработал в бою рядом с «Феей». Кто меня им наградил, я не помню. Для меня разницы никакой, а упыри пусть на том свете гордятся. Через два дня, прямо с утра, Смирнов пригласил меня. Зашёл к нему я абсолютно безмятежно, но весь отряд приготовился. Смирнов, поздоровавшись, прямо с ходу огорошил: – Присаживайся, «Командир». Война отменяется. Все твои предложения приняты. Иосиф Виссарионович спросил только одно. Ты лично точно хочешь остаться? Ответ мой был однозначен, я давно подумал. – Да. Иначе не будет никакого смысла. Если уходить мне, уходит весь отряд. Ты, Костя, должен это сам понимать. – Смирнова я называл, как и всех. На «ты» или «Смирнов» и «Костя». Смирнову это сначала резало слух, но потом он привык, и мы перешли только на имя. – Что ж, решение, как ты говоришь, твоё. Тогда решай, кто пойдёт с врачами, и решай быстрее, а пока для тебя есть сюрприз. Но я перебил его: – Костя! Давай с сюрпризами позже. Мы по-быстренькому обсудим, а потом сюрпризы. Врачей я собрал стремительно. Здесь собрались все. Подождал немного, внимательно оглядывая близких мне людей, и потихоньку начал: – Не знаю с чего начать, но начну с прошлого года. В том году, лёжа на койке, я предложил кое-кому из вас перебраться в жаркие страны. Сейчас это близко, как никогда. Поэтому нам необходимо решить, кто из вас поедет туда сейчас, а кто позже с боевыми группами. Мои предложения, которые я выдвинул руководству страны в обмен на безопасный проход моих людей в Америку, приняты полностью. В результате оперативной комбинации, которую провели мы с «Сержем» и его братом, нам в руки попали секретные немецкие документы. Для их реализации наша группа переводится за границу. Вот только я уйти сейчас не могу, а время не терпит. От того, насколько быстро вы, Генрих Карлович, с семьёй попадёте в США, зависит время патентования и начала производства известных вам препаратов и, соответственно, зависит количество людей, умерших в госпиталях на войне. Поэтому вы и ваша семья летите на Большую землю, оттуда, через всю страну, на Дальний Восток и потом в Америку. В Америке вы принимаете американское гражданство, патентуете известные вам препараты и инструменты и сразу продаёте лицензии на их производство Советскому Союзу. Легально, получив деньги, вы строите то, о чём мы с вами договаривались год назад, и начинаете производить это сами, продавая только лицензии на производство. Для помощи вам с вашей семьёй поедут «Старшина», Роза, Марк, кто ещё, сейчас решим. – Тут я запнулся. Я отправил бы всех, но сейчас этих бы выпихнуть. Сам я уйти пока не мог. Тут же выступил «Старшина»: – Командир, какая США? Ты чего? – Недоумение это было минимум того, что было на его лице. – С тобой проще, «Старшина». Это приказ. Для вас с Розой это война. Ты координатор того человека, которого видел в прошлом году в Краславе. Твоя обязанность связать его с Генрихом Карловичем. «Гнома» я не отдам, он мой телохранитель, да и молодой он. Арье с «Батей» погибли. Этого человека видели только вы с «Сержем». Никому другому Елагин не поверит, а он нам уже приобрёл землю на тропических островах. Роза связывалась с ним по радио и будет связываться и в дальнейшем. Не всё так просто, «Старшина». Чтобы поднять такие производства, которые мы задумали, нужно очень много людей, и в первую очередь таких, как Генрих Карлович, Марк и ты. Но для тебя есть один плюс. Ты сможешь хоть обкуриться своими сигарами, они там недалеко производятся. Почему с тобой идёт Роза, тебе объяснять не надо? «Старшина» опустил глаза: – Не надо, «Командир». Ты, как всегда, всё продумал. А как же мои? Роза, и так сидящая рядом со «Старшиной», ещё и спряталась за его широкой спиной. Смешно они рядом выглядят. Роза «Старшине» едва до подмышки достаёт, а «Старшина», когда к ней обращается, превращается в робеющего четырнадцатилетнего подростка, и это человек, которого уважает весь отряд. – Освободят – выясним. Если живы, приедут к тебе. Вы все туда надолго. Может, на всю жизнь, но самый минимум – до конца войны. Я в первый раз им соврал. Моя война навсегда, жизни не хватит. Моей жизни точно, а они пусть живут там. Ещё неизвестно, как к ним отнесутся за линией фронта. «Сержу» я отдельные инструкции распишу перед переброской. – С вами пойдут «Серж», «Рысь», Илана, кто ещё, обговорим отдельно. Сначала вы будете заниматься безопасностью семьи вместе с известным «Сержу» и «Старшине» человеком. Позднее будете строить другое производство. Вероятнее всего, вам дадут грамотных технологов, юристов и бухгалтеров прямо на месте. Производство вы откроете громадное, его надо будет контролировать и развивать. Извини, «Рысь», никому другому, кроме тебя, я доверить охрану не могу. Здесь тебя заменит кто-нибудь из волкодавов Смирнова. В первую очередь всем вам придётся учиться. Всему и сразу. Попробуйте найти старых рыбаков, охотников или отставных военных, знающих местную живность и местные растения. Денег на обучение не жалейте. Учись, «Рысь», и учи других. Ты сможешь, я знаю. «Серж»! Сам всё понимаешь. Смирнов меня без «Чука» и «Гека» даже к «Фее» не отпустит. – Ребята заулыбались. Улыбнулся даже Генрих Карлович, что у нас крайняя редкость. – Ты там за старшего боевой группы. Твои задачи обговорим отдельно. «Ода», Тамир и Даир идут с тобой. Ребята, там мирная, красивая жизнь, но на вас безопасность всех гражданских. Деньги вокруг вас будут крутиться громадные. На деньги всегда слетаются всякие стервятники, их придётся прикапывать или топить. Не подведите. Все четверо синхронно кивнули. На теоретических занятиях по обеспечению безопасности объектов и личной охране они были лучшие. Поэтому их первыми и отправляю – хоть какая-то помощь «Рыси». – «Восьмой», пойдёшь с ними? Ты там нужен, там и стройка, и со временем производство оружия будет, и вообще работы хватит. Немногословный «Восьмой» пожал плечами и вдруг выдал: – «Командир»! А сигары курить разрешишь? Первым захохотал в этот раз «Старшина», через пару секунд ржали все. Отсмеявшись, я только и смог сказать: – Только не на пороховом заводе. – И, переждав новую волну смеха, добавил: – Точно, вирус Авиэля заразный. Авиэль, ты пойдёшь? – Команда уже была собрана, но вопрос не был праздным. – Нет, «Командир». – Авиэль был, как никогда, серьёзен. – Я ещё побегаю. Куда вы без меня? Лучше пусть Марк мастеров побольше наберёт. Они там нужнее, и тебе проще будет рассказать, что ты хочешь производить. Я с вами до конца. – Чего-то подобного я ожидал. Авиэль прекрасно знает, что без него мне будет очень тяжело – сейчас восемьдесят процентов хозяйственных дел отряда висит на нём. – «Погранец», Зерах, вы со своими группами работаете по плану. Что ж, так и решим. Марк, я позже зайду, обговорим состав людей. Так и закончилось наше собрание. Мы с «Сержем» ушли, а Генрих Карлович, по моей просьбе, принялся рассказывать, куда мы собрались перебираться. Формируя свои предложения Сталину, я упирал на целесообразность начала строительства своих производств именно в США и Великобритании. Если бы мы сделали это в Советском Союзе, через несколько месяцев всё было бы скопировано, запатентовано другими людьми в США и Советский Союз пролетел бы мимо денег. А перепрыгнуть через гражданина США, Генриха Карловича Лермана, бывшего гражданина Австрии, представителя угнетённого народа и бывшего бойца партизанского отряда «Второго», было практически невозможно. Дело в том, что в этом мире патенты на изобретения, выданные в Советском Союзе, не имеют никакой юридической силы в Штатах и Великобритании. Получив необходимые патенты, Генрих Карлович почти мгновенно становится миллионером, а затем и миллиардером. Официально полученные от Советского Союза деньги будут вложены в строительство трёх заводов на территории США и Великобритании. Тандем Генриха Карловича с семьёй и Марка с остальной компанией обеспечит полный контроль над производством и продажей всего произведённого. Именно поэтому Елагин покупает острова под юрисдикцией США, Великобритании и ещё некоторых государств, в том числе и островных. Носиться по миру ему совсем не обязательно, всё можно сделать, сидя в Лондоне. Сам он получил гражданство Великобритании как бывший латвийский гражданин, пострадавший от нацистов. Скорость, с которой он его получил, показывает, что со спецслужбами у него прямой контакт и полное взаимопонимание. На себя, по моему поручению, он уже купил три достаточно больших острова на Багамах, они под юрисдикцией Великобритании. Сейчас ведёт переговоры о территории на Гавайях, юрисдикция США. Будет ещё куплена земля во Флориде и Техасе. Я был прав: пока шла война, цены на недвижимость были копеечные. Это, кстати, был один из самых убойных моих аргументов, я не тратил ни копейки государственных денег, а выгода была громадна. Я залезал в чужую страну в грязных кирзовых сапогах, шапке-ушанке со звездой, в ватнике и с болтающимся за плечами парашютом, причём легальнее некуда. Официальной версией переезда большой группы бывших граждан Советского Союза было лишение их гражданства. За последний месяц были отправлены в Штаты семнадцать человек. Они были пробной партией. Газетчики в Америке были в восторге – девятеро из них поливали страну грязью. Это была первая часть нашей операции проникновения. Вторая часть будет значительно позже. К Смирнову я пришёл вместе с «Сержем». Было всё же интересно, что он мне скажет. Главный сюрприз он уже озвучил и большего подарка мне сделать не мог. Когда я ему рисовал всю схему, у него выпали глаза на стол в его землянке. Никому в стране такое не могло бы прийти в голову. Монополия государства давила на корню любую инициативу, и только поэтому Советское государство теряло просто гигантские деньги. Я не альтруист, но то, с какой лёгкостью я отдал свои знания государству, попросив взамен мизер, подкупило Сталина. Что я попросил? Возможность физически уничтожать нацистов после войны, но для этого мне была нужна полная легализация за границей. А как я могу себя легализировать, причём со всем отрядом, и ко мне при этом не будет никаких претензий? Правильно. Как герой войны, легендарный командир «Второй». Вот этим я и буду в ближайшее время заниматься. Почему мне верят? Да потому что, ничего не вкладывая, получают неимоверное влияние, огромные возможности и просто бешеные, со временем, деньги. Производство всего, что мы запатентуем за границей, стране будет обходиться бесплатно, а вот остальные страны будут платить, и эти деньги будут вкладываться в развитие сети производств и частной военной компании, охраняющей наши производства по всему миру. Очень удобный способ проникновения в любую страну. Кроме того, полезные ископаемые есть не только в Советском Союзе. Меня вот здорово нефтедобыча и нефтепереработка интересуют. Где в мире крупнейшие месторождения нефти? В смысле из тех, которые пока никому не известны. Мы вполне можем оторвать свой кусочек. Когда я рассказывал об этом Смирнову и мы вместе писали ему полный список моих предложений, он был в шоке. Дело в том, что мало иметь образцы медикаментов, инструментов, технических приспособлений и механизмов. Для производства всего этого необходимы в первую очередь научные и технологические исследования. Если в случае с одноразовыми шприцами это достаточно просто, то с составом лекарств необходимы в первую очередь клинические испытания. Этим и будет заниматься страна, а мы будем продвигать всё, что они сделают, на мировой рынок, патентуя препараты, выдавая их за свои и продавая лицензии на производство по всему миру. Для страны это гигантские деньги, вырастающие из воздуха. Именно поэтому Смирнов так быстро свинтил на Большую землю и вернулся. Теперь послушаю его. Зайдя в землянку к Смирнову, я застал у него старшего группы поддержки. Все мужики в разведгруппе и группе, прилетевшей к Смирнову, были из Четвёртого управления НКВД СССР под руководством Павла Анатольевича Судоплатова. Легендарного человека, занимающегося сейчас организацией всей разведовательно-диверсионной работы в тылу немецких войск. Правильно я просчитал. Ребята после перехода линии фронта точно к нему попали. Вывалив на Смирнова ворох самой разнообразной информации, я думал умыть руки и спокойно заниматься своими делами, но не тут-то было. Увидев мои записи по тактике специальных операций и только прочтя заголовки и начальные страницы разделов по специальным дисциплинам, старший разведгруппы майор Сотников вцепился в меня мёртвой хваткой и всё своё время проводил со мной. От моего фолианта по рукопашке в первую неделю его невозможно было оторвать даже ночью. Дело в том, что Авиэль очень неплохо рисует, и все приёмы, расписанные в нём, иллюстрированы очень подробными рисунками. Теперь вся информация переписана в нескольких экземплярах, и все бойцы Сотникова тренируются по своим копиям. Впрочем, я не обольщаюсь, в ОМСБОН[1] существует не менее эффективная система рукопашного боя. Мои записи весьма гармонично накладываются на неё, дополняя и развивая большинство базовых приёмов. Ещё бы! От неё и отталкивались, дополнив и научно обосновав в Краснодарском центре специальной подготовки под руководством Алексея Алексеевича Кадочникова. В каждом времени есть свои легенды. Увидев нас, Смирнов приглашающее махнул рукой: – Заходи, «Командир», мы как раз о тебе говорим. Майор считает, что тебе в Управлении надо работать. – Ну, начинается. Надо сразу пресекать. Достали они меня этими намёками. – Костя, не начинай, ты сам знаешь, что я остаться не могу. Лучше его люди пусть приезжают. Мы потом организуем что-то вроде учебного центра. Давай по существу вопроса закончим, и я пошёл, а то я сегодня только разговоры разговариваю. Костя сделал паузу, а потом протянул: – По существу такое дело. – Смирнов приосанился и торжественно выложил на стол погоны полковника госбезопасности, а за ними четыре красные коробочки. Погоны только ввели, и появление их в тылу врага было событием неимоверным. Как и все новинки, их не получали, а доставали. Ну, или, как сейчас, награждали. Я смотрел на самые высокие правительственные награды и молчал. Было пусто и немного холодно. Зябко. Я на несколько мгновений почувствовал себя несмышлёным мальчишкой. Такое же Боевое Красное Знамя, которое было у моего деда. В детстве я много раз мечтал, что получу его. Я взял коробочку в руки и раскрыл её. Тускло блеснул орден. Сколько раз в детстве я держал тебя в руках? У деда эта коробочка всегда лежала в сейфе в стопке таких же коробочек вместе с наградным пистолетом и золингеновской опасной бритвой в картонном футляре, обклеенном потемневшим дерматином. Это было всё, что он привёз из Германии, кроме двух ранений. Дед редко надевал награды. Очень редко. Наверное, это он привил мне такое отношение к ним. Звезда Героя Советского Союза и орден Ленина. Моей бабушке за долгую трудовую жизнь дали только Трудовое Красное Знамя. Представляли на «Лукича» и не дали. Были у неё и «Трудовое Отличие», и «Трудовая Доблесть», и другие медали вместе со стопкой пожелтевших грамот. За всю жизнь, за работу в колхозе во время войны, за председательство после неё, за долгое время работы директором сельской школы. Мне выдали целый иконостас. За то, что хорошо убивал и учил убивать вчерашних школьников. Не за знания, что передал, не за природные ископаемые и военные умения… за убийства. Забрали бы их и вернули погибшую Сару. После её гибели я иначе отношусь к этому ордену и наградам вообще. Мне не нужны эти железки. Видя моё отношение к наградам, никто ни разу не надел свои ордена, хотя у многих по два ордена, у всех «Отваги». Я не скупился на награды бойцам. Пока была возможность, надо было брать всё, что дают. Я сидел и смотрел на красные коробочки. Смотрел и не видел их. Опять накатила изморозь. У меня перед глазами был такой же орден. Когда-то очень давно, ещё в курсантские годы, я случайно прочёл об этом. Сейчас я расскажу эту историю Смирнову. Пауза затягивалась. Я мрачно молчал. Заёрзал рядом «Серж», с лица Смирнова пропало доброжелательное выражение. С тревогой смотрел на меня командир группы захвата майор НКВД Сотников. Ну а кем же он был? Только так и никак иначе. Мы с ним прекрасно это понимали. – Скажи мне, Смирнов, – с трудом вытолкнул из себя я. Теперь Смирнов ощутимо напрягся: когда я называл его по фамилии, то говорил очень неприятные вещи. – Сотников знает? Ответ последовал сразу же: – Знает, «Командир». – Смирнов был серьёзен, он понимал, что сейчас я буду говорить совсем не благодарственные слова. – Знает. Хорошо. Не придётся никого выгонять. Однажды я читал воспоминания одного комиссара полка. Его тоже наградили орденом Боевого Красного Знамени. В тридцати километрах от Москвы течёт речка Истра. Речка так, максимум по плечи пехотинцу, во многих местах по пояс, на перекатах по колено, а то и меньше. Полк комиссара получил приказ: к утру марш-броском дойти до населённого пункта. Этот урод приказ выполнил и получил орден Боевого Красного Знамени. Он так восторженно писал: «Люди выполнили приказ. Ура! За Родину! За Сталина!» Речка Истра не замерзает даже в самые сильные морозы – очень много родников в неё впадает. Быстрая, стремительная, неглубокая речка с песчаными берегами и каменистыми перекатами. На улице было минус двадцать пять. Полк перешёл реку по пояс в воде. К утру от полка осталась половина численного состава. Сколько умерло позже, неизвестно. Комиссару ничего не стоило свалить два десятка деревьев и провести полк по сухому. Река шириной не больше пятидесяти метров, там везде сосновые леса. Сапёры за полчаса навели бы лёгкие мостики. Его надо было утопить в этой реке вместе с командиром полка, а его наградили[2].