— Твой папа, Леночка, официально должен умереть. — Разве такое возможно?, — прошептала Елена. — Всё возможно, Леночка, если есть чем платить за возможности. — Боже мой, неужели всё это правда? Георг, а если всё оставить, как есть? — Боюсь, что твой папа здоровым останется недолго и я могу не успеть. — Извините, — Елена резко встала. — Я должна уйти поплакать, в смысле, подумать. Пилевич проводил глазами Елену до двери. — Георг, какая у тебя жена! — Какая? — Звёздная! — Это точно. — Артём очень возмужал. Георг, так чем он там занялся? — Толком не знаю, то айкидо, то каратэ, то дзюдо, это только то, что я запомнил. — Понятно, не определился пока, это хорошо. — Что ж тут хорошего? — Вот что, я ему через пару дней учителя боевого самбо пришлю, бывшего русского десантника, пусть друг на друга посмотрят. — Считаешь, что русское боевое самбо круче японских и китайских школ? — Я бы сказал: смертельнее. Боевое самбо не для борьбы, оно предназначено для кратчайшего выключения противника. В самбо собраны самые эффективные, а также самые подлые и коварные приёмы из многих систем борьбы, придуманных человечеством. — Что ж, — усмехнулся Проквуст, — как это не печально, но возможно, это именно то, что понадобится Артёму в будущем. — Вот-вот!, — поддержал его Пилевич. Они невесело посмеялись. Станислав Львович пристально посмотрел на Проквуста. — Молчат пока арианцы? — Молчат. — Это хорошо. — Почему это? — А что ты им предъявишь, Георг? — В каком смысле? — Ну, допустим, они к тебе на связь выйдут, и после всех политесов ты их попросишь о связи с хоравами. Так? — Ну, да, так. — Георг, но разве арианцы альтруисты? — Да!, — Проквуст хлопнул рукой по лбу. — Как же я не подумал! Я свою пластину им не отдам. — Почему? — Не знаю, Станислав Львович, не могу её из рук выпустить. — Она у тебя и сейчас с тобой? — Угу. — Понятно. И что? — А вот что! Срочно едем к тебе в подземелье! — Зачем? — Я попробую очистить твою пластину от тьмы. — Уверен, что сможешь?, — Пилевич с сомнением покачал головой. — Опыт имеется, я же рассказывал. — Ну, да, динозарии, провал… Хорошо, поехали. * * * Лимузин въехал в усадьбу Пилевича. — Станислав Львович, у тебя солярий есть? — А как же, у меня тут всё есть. — Надо заехать. Пилевич кивнул и включил переговорное устройство. — Бернард, к спортивному комплексу. Лимузин мягко подкатил к длинному современному зданию. — Ого, вот это размах!, — восхитился Проквуст, глядя на стеклянные стены. — Не знал, что у тебя такой огромный спорткомплекс. — Вообще-то, я редко здесь бываю, у меня в доме есть и спортзал, и бассейн. — И насколько, редко?, — улыбнулся Проквуст. — Один раз был, — усмехнулся Пилевич. Внутри спорткомплекса было чисто и пустынно. Они вошли в сверкающий металлом лифт и поднялись наверх. Когда они вышли из лифта, то застыли неподвижными статуями. На верхней террасе вокруг просторного бассейна на шезлонгах загорали четыре девушки топлес и ещё три плескались в воде. Они точно также как и мужчины, изумлённо застыли, а потом разом вскрикнули, прикрывая себя полотенцами и халатиками. — Та-а-к!, — сурово протянул Пилевич. — И как прикажете это понимать?! — Месье, у нас личное время, — решилась ответить красивая брюнетка. — Замечательно, Мари, — усмехнулся Пилевич, — но что-то я не помню в нашем трудовом контракте пункта, что свой личный досуг вы проводите в моём солярии. — Извините, месье, — Мари сделала реверанс, — этого больше не повторится. Пилевич глянул на часы. — Дамы, если вас не будет через три минуты, то я вас здесь не видел. Хихикающие девушки заспешили к лестнице, последняя выходила Мари в запахнутом халате, держа в руке пояс. Проквуст, всё это время с улыбкой наблюдающий за происходящим, шагнул вперёд и, ухватив пояс, мягко потянул его к себе, девушка удивлённо на него взглянула. — Я одолжу? Мари дёрнула плечиком, выпустила из руки пояс и побежала вслед за подругами. Едва за ними закрылась дверь, Проквуст принялся раздеваться. Оставшись в одних плавках, он привязал пояс одним концом к своему левому запястью, а другой к сверкающему на солнце поручню бассейна. Георг глянул вверх на солнышко, удовлетворенно кивнул и, обернувшись, подмигнул Пилевичу. — Станислав Львович, если левитировать начну, ты меня не тормози, — Проквуст показал привязанную руку. — Не улечу. — Хорошо, — кивнул Пилевич и уселся на свободное кресло. В этот раз Георг не стал соблюдать традиционные этапы подключения к солнцу, он сразу сорвал все шлюзы, опрокинув в себя потоки солнечного света. Он буквально пил его, рассовывая во все закоулки своих кладовых, свет лился внутрь него, опьяняя, вызывая эйфорию. Проквуст пришёл в себя от ощущения, что его дёрнули за руку. Он открыл глаза и медленно опустился на горячую плитку. Пошатываясь, он направился к одежде, но наткнувшись на изумлённый взгляд Пилевича, остановился. — Что?