- Громила, отойди в сторону. Пусть он нам станцует. Хоть здесь увидим, что это такое. - Может не надо? У нас и без этого скоро штаны лопнут, - высказался один из сокамерников. Еще несколько робких голосов прозвучало в его поддержу. - Как я сказал, так и будет! Это мое желание. А ваши, он выполнит потом, в порядке общей очереди, - отрезал главный. - Ну что ж, стриптиз так стриптиз. Ваше желание – закон. А музыка есть какая-нибудь? - спросил Саша, довольно ровным голосом. Внутри у него будто все отключили – чувства, эмоции, страх, осталась только верхняя оболочка, которая жила сама по себе, не зависимо от хозяина. - Найдем, - сказал один мужчина. Встал, пошарил в углу и извлек оттуда приемник. Несколько минут настраивал его и в итоге заявил: - Надо держать его возле окна, иначе ничего не выйдет, - и посмотрел на главного. - Борзой, иди, держи, да смотри, чтобы ничего не мешало нашему наслаждению. Тут же один невысокий, но крепенький мужиченко взобрался на верхние нары возле окна, устроился там поудобнее, примостил приемник и стал искать подходящую мелодию. Вскоре его старания увенчались успехом. Сашка ухмыльнулся и стал делать то, что его просили. Он ничего не чувствовал и не боялся, он как бы умер, смирившись со своей участью, которую не мог изменить, но мог достойно встретить. Естественно, у него не получилось сделать это так же красиво как в клубе, и поддержки, собственно, тоже не было. Он разделся до плавок и остановился. Мужчины во все глаза смотрели на малиновый след от кнута. - Что, эти суки действительно захотели твоей крови? – поинтересовался один из присутствующих. - Бабы вообще кровожадный народ, - подтвердил другой. - Нет, просто кто-то мечтает меня убить, - ответил Саша. - А ты не боишься? - Честно? Боюсь, а кто не боится. Вопрос в другом, какую он смерть мне приготовил, и смогу ли я с достоинством ее принять. - После сегодняшнего о достоинстве можешь забыть, - осклабился один, и тут же получил за это. Да так, что свалился с нар. Он хотел, было что-то сказать, но хватило одного красноречивого взгляда смотрящего, чтобы он больше не проронил ни слова. - А ты действительно той бабе, что ударила, подарил цветы? - Не цветы, а белую розу, - уточнил Саша. - Какая хрен разница!? - Если говорить языком цветов – то белая символ смерти, а красная – жизни. - И как ты из белой сделал красную? – не унимался один из сокамерников. Красавчик рассказал, как было дело, но он хотел сам убедиться в этой, на его взгляд, неправдоподобной истории. - Окрасил кровью и подарил ей, - как о чем-то само собой разумеющимся сказал Саша. - У тебя с головой все в порядке или ты действительно полный лох? Подследственные явно заинтересовались Сашей как индивидом, а не как «девочкой», но он не обольщался на этот счет. Знал, что пара-тройка все равно воспользуются им, и самое страшное, что он не сможет воспротивиться этому. А там разницы нет – один его изнасилует или больше, он все равно не сможет жить дальше. Тут перед ним мелькнуло лицо Никитки, а потом мамы. «Мама, помоги мне пережить этот позор, выйти отсюда, а дальше я сам. Всем будет лучше и спокойнее», - попросил он молча. - Братва, что он нам про какие-то цветы парит. Он здесь не для этого! Был бабской подстилкой, а теперь мы отдохнем. - Усохни, Мухомор, а то полетишь следом за Рябым, - неожиданно встал на Сашину защиту Громила. - Сколько можно ждать? У нас время – только до утра, - настаивал на своих правах Мухомор. Тут раскрылось смотровое окошко: - Заречный, подойди сюда, - подозвал надзиратель одного из сидевших в камере. Заречным оказался смотрящий, он подошел к окошку, и надзиратель передал ему сложенный лист бумаги. Мужчина тут же развернул бумагу и прочитал. Лицо его стало жестким, брови сошлись на переносице, образовав одну сплошную линию. Он смачно выругался и громко заявил: - Парня никому не трогать, даже пальцем. Кто сделает хоть малейшее поползновение, сам лично того петухом сделаю! - Но…, - попытались возмутиться несколько человек. - Для глухих повторяю – даже пальцем! А ты одевайся и садись рядом. Поговорить надо, - добавил он тихо, обращаясь к Саше. Он быстро оделся, не зная, что его ожидает дальше, какие козни еще придумал убийца. Заречный указал на дальний край стола, куда вскоре и сел Саша. - В миру меня зовут Павел Иванович Заречный, - представился смотрящий. – Я сразу понял, что ты достойный человек, но не мог сам предотвратить этого спектакля. Сейчас все по-другому. Для нее я горы сверну. - Вы ее любите? – поинтересовался Саша. Он уже знал от кого эта записка. Этот запах еще не успел забыться – это были духи Аллы, которыми она пользовалась вчера. - Конечно, люблю. Значит это ты ее драгоценный Славушка, - без какого-либо перехода продолжил Заречный. - Не знаю как насчет драгоценности. Я склонен верить, что она действительно меня любит, но при всем при этом, заказать меня! Заречный положил свою руку на руку Саши и добавил: - Я в курсе вашей истории. Она действительно страдала оттого, что сделала. Я даже стал беспокоиться за ее рассудок. Ей всегда надо быть независимой и правой, да что я тебе рассказываю, ты и сам прекрасно знаешь. Понимаю, что простить такое невозможно. Я и не прошу тебя об этом. Это ваше дело, и не чего мне в него лезть. Павел помолчал какое-то время, собираясь с мыслями. - Можно я задам тебе один вопрос? Сашка кивнул вместо ответа, хотя прекрасно понимал, что вопрос будет задан, несмотря на его согласие. - На сколько мне известно, ты вроде бы не голубой. Как ты собирался жить с этим дальше? Саша по глазам Заречного понял, что этот вопрос его действительно интересует и не только в плане праздного любопытства. - После этого еще можно жить? – с обреченной улыбкой спросил Саша. Павел Иванович долго смотрел на молодого, полного сил и энергии мужчину, который стал смыслом жизни для самой дорогой для него в этом мире женщины. Он действительно был отчаян до безрассудства, верен до последней черты и предан тому, кого действительно любил. Он был действительно таким, как описывала его Алла. Павел следил за Славой-Сашей, был в курсе его дел и состояния, но никогда не утруждал себя анализом поведения этого человека. Он просто ждал, когда наступит момент, и откроется его истинное лицо, и Алла увидит его без всей этой рыцарской требухи, а уж он то, Павел, поможет ей раскрыть глаза, чтобы она навсегда выбросила из головы эту глупую чушь. Но теперь он понял, что это у парня не напускное, что он действительно такой и есть. Есть у него свои пороки и недостатки – да и у кого их нет, но они не мешают ему быть тем «капитаном Греем», как он его в шутку прозвал для себя. - Я найду этого убийцу, - неожиданно для Саши, пообещал Павел. - Его многие искали. Наверняка, и Вас Алла просила сделать это. - Я понимаю твою иронию. Причина интенсивности поисков и желания его найти кроется в одном маленьком нюансе. Тогда она просила меня об этом – я кое-что, не сильно себя, обременяя, сделал. А сейчас я сам это решил и обязательно сделаю. Я найду его и скажу тебе кто он, а ты уж сам решай, что будешь делать с ним. Саша был поражен до глубины души этим заявлением, но о какой цене его поросят на этот раз? Вот в чем вопрос, и Саше, естественно, хотелось знать на него ответ, и в состоянии ли он будет оплатить этот долг. - Что Вы хотите взамен? – настороженно спросил он. - Я бы мог попросить твой бизнес или твой дом. Потребовать бросить Ирину, с которой ты сейчас живешь. Да, да, не удивляйся, я многое знаю о тебе, хотя и не знал тебя в лицо. Я бы мог выдвинуть тебе ультиматум – чтобы ты жил лишь с Аллой, и сделал ее счастливой. Но я понимаю, что это все глупо и бессмысленно в твоем случае. За деньги ты не держишься, а насильно мил не будешь, - тут он замолчал, что-то обдумывая. - Так, что же Вы все-таки хотите? Или может быть, бросите сакраментальную фразу, что за это я не смогу расплатиться даже жизнью?! - нервы молодого человека были на пределе, и он готов был взорваться в любую минуту, не думая о последствиях. Заречный понял, что перегнул палку, успокаивающе похлопал Сашу по руке и по-отечески тепло сказал: - Ты уже за все расплатился сполна. То, что сделала для тебя сегодня Алла, и то, что собираюсь сделать я, это уже все давно оплачено. Мы все еще остаемся в долгу перед тобой за смерть твоих друзей. Мы тоже умеем платить долги, но боюсь, перед тобой – мы так и умрем не расплатившись. - Почему «мы»? Кто Вы Алле? - Ты разве не знаешь, что Алла тоже Ивановна? - Нет. Неужели вы… - Да. Алла моя родная сестра. В жизни бывают подобные совпадения. А сейчас пойдем, я покажу тебе место, где ты сможешь отдохнуть. Глава 23 Светланка проснулась, но открывать глаза совсем не хотелось. Ей так опостылела эта комната за пять дней и ночей. Девушка решила для себя, что ноги ее больше не будет в ней. Она больше не позволит ему так обращаться с собой! Пять дней она безвыходно в этой комнате. От тоски ее спасала только ванна, в которой она с огромным удовольствием нежилась. Тут она осознала, что пять дней сегодня истекли, значит, она свободна. Открыла глаза, оглядела комнату и увидела, что подноса с завтраком нигде нет, а все эти пять дней, он всегда уже стоял в комнате к тому моменту, когда она просыпалась. Девушка вскочила с кровати и бросилась к двери, но в последний момент остановилась и решила привести себя в порядок, а потом уже выйти. Света зашла в ванную и увидела на плечиках пару новых пеньюаров. Они оба были светлых тонов, достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что стоили они не дешево. - Решил задобрить. Хочешь легко отделаться? Не выйдет! – она схватила первый попавшийся пеньюар и хотела его порвать, но ткань была довольно плотной, и у нее ничего не получилось. Девушка умылась, привела себя в порядок и оделась. Прежде чем открыть дверь, она глубоко вздохнула. Дверь открылась, и Света увидела Андрея возле самой двери, который стоял на коленях. Его голова была опущена, а в руке он держал единственную розу. Эта была просто королевская роза – высокий черенок венчал большой темно алый бутон. Девушка замерла от неожиданности, но такое покаяние Андрея не тронуло ее униженное и обиженное «я». - Я погорячился, - сказал он, подняв голову, и протянул ей розу. - Очень смешно! Ха-ха-ха! – ядовито сказала она. - Ты имеешь право сердиться на меня. В свое оправдание я могу сказать только одно, я просто обезумел от ревности, - сказал он, не вставая с колен.