Она смотрела на меня, прислонившись к двери, и, если бы Берни была здесь, она наверняка сказала бы, что глаза Руби рассказывают ее историю. Я быстро задвинула ящик, но было слишком поздно – печаль, лежавшая между мягкими слоями светлой ткани, вырвалась наружу и повисла в воздухе, как холодный влажный туман. Он окутал нас, полностью наполнив маленькую спальню, и время словно остановилось. – Прости, Руби… Я не нарочно его открыла. Просто искала свой свитер. – Вчера я выстирала его и повесила сушиться на крыльце. – Она помолчала и добавила: – Все равно мне пора все убрать из этого ящика. Я видела, как выпущенный мной туман окутывает Руби. Я хотела сказать ей, что мне очень жаль, что она потеряла своих малышей и что я заставила ее об этом вспомнить. Вместо этого я предложила ей единственное, что мне пришло в голову. Я подошла к полке и сняла с нее тяжелую банку с мармеладом: – Сначала здесь было тысяча пятьсот двадцать семь мармеладок. Но я вчера съела несколько штук, так что не знаю, сколько теперь их осталось. Возьми все себе. Руби вытерла глаза тыльной стороной руки и печально улыбнулась. – Спасибо, – сказала она. – Где ты их взяла? – Выиграла. Мне повезло. – Не сомневаюсь, – усмехнулась она и села на кровать, а я села рядом с ней, держа банку на коленях. – Тысяча пятьсот двадцать семь, говоришь? – Было, – ответила я. Я наклонила банку, наблюдая, как конфеты перекатываются набок. Красные, зеленые, желтые, розовые, они сыпались вниз, то сталкиваясь, то снова разделяясь, складываясь в причудливые узоры. Хотя я и наклоняла банку, я не могла повлиять на то, что происходило внутри, – только лишь наблюдать. – Так нечестно, – неожиданно вырвалось у меня. – Он обещал взять меня с собой. – Знаю. Но в жизни ведь не все честно, верно? Зазвонил телефон, и Руби вышла из комнаты. Когда она вернулась, в руках у нее был мой красный свитер. – Мне кажется, он уже достаточно высох. Надень его и иди причешись. Рой сейчас приедет, и вы вместе поедете в Хиллтоп. Глава 19. Нет Хотя на улице было холодно, я дожидалась Роя на крыльце. Теперь, зная, что он отвезет меня в Хиллтоп, я больше не сердилась на него. На крыльце рядом с ковриком у двери лежала утренняя газета, я взяла ее и забралась в веревочный гамак, чтобы убить время до приезда Роя. Я постаралась причесаться, как мне сказала Руби, но у меня в волосах осталось еще порядочно колтунов. Забравшись в гамак, я наугад открыла газету на разделе о науке, где мой взгляд привлекла одна из статей. В ней говорилось о том, что никто не знает, какого цвета на самом деле были динозавры, потому что по костям этого не определить. Руби вышла на крыльцо: – Хайди! Тебя Бернадетт к телефону! Я вбежала в дом. – Берни, прости, что не позвонила утром. У меня было столько дел, – сказала я. – Я хотела позвонить попозже. – Ничего, солнышко. Я звоню, потому что нам надо поговорить. – Ее голос звучал серьезно. – Что такое? – забеспокоилась я. – Тебе нужно ехать домой. Нам с мамой нужно, чтобы ты приехала домой. Меньше всего я думала сейчас о возвращении в Рино. В любой момент мог приехать Рой, чтобы отвезти меня в Хиллтоп. Я была уверена, что он узнал что-то важное. Иначе зачем ему заезжать за мной? – Я пока не могу вернуться, Берни. Мне надо побыть здесь, пока я все не узнаю. Эллиот говорит мамино слово, я тебе уже рассказывала? А Санта-Клаус – на самом деле Трумэн Хилл. Рой сейчас приедет, чтобы меня забрать. Случилось что-то важное, Берни, я это чувствую. – Возвращайся домой, Хайди, – повторила Бернадетт. – Прямо сейчас. Я посмотрела в окно и увидела, что у дома остановилась машина Роя: – Он приехал, Берни. Рой уже приехал, и мне нужно бежать. Я тебе попозже перезвоню и все расскажу. – Я не сказала, чтобы она поцеловала за меня маму и даже не дождалась, чтобы она со мной попрощалась. Повесив трубку, я помахала Руби и выбежала встречать Роя. – Что это у тебя? – спросил он, когда я залезла на переднее сиденье и закрыла за собой дверь. Я все еще сжимала в руке газету. Должно быть, я взяла ее с собой, когда Руби позвала меня к телефону. – Я читала про динозавров, – сказала я. – И что там написано? – Оказывается, никто не знает, какого они были цвета. – А я думал, они зеленые, – удивился он. – Все так думают, но никто точно не знает, потому что по костям это не видно. Вы показали мои фотографии адвокату? – Нет, – ответил Рой. – Не показал. – Почему? – спросила я, поворачиваясь к нему. – Это наше единственное доказательство того, что мама жила в Хиллтопе. – Все довольно непросто, – покачал головой Рой. – Что непросто? – не поняла я. – Все, но лучше поговорим об этом, когда доедем. – Почему? Почему вы не расскажете мне, что знаете? – Не мне тебе об этом рассказывать, Хайди. Мы уже почти на месте. Не задавай пока больше вопросов, хорошо? – попросил он. Я ничего не понимала, но видела, что Рой ничего мне не расскажет. Некоторое время мы ехали молча. Рой включил радио, а я смотрела в окно. В конце концов, он заговорил первым. Когда машина свернула с дороги и начала взбираться на холм, где стоял Хиллтоп, он спросил меня, так ли это важно. – Так ли важно что? – уточнила я. – Какого цвета были динозавры. – Не очень, – сказала я. – Какая разница, какого они были цвета, если они все равно вымерли? – Это верно, – согласился Рой. – Но это не значит, что мне не хотелось бы это знать, – сказала я. – А вам? – Конечно, но похоже, что мы вряд ли когда-нибудь это узнаем. – Если кто-то действительно захочет узнать, он придумает как, – убежденно произнесла я. – Думаешь? Поверь мне, Хайди, в жизни есть вещи, которые ты просто не можешь знать. – Конечно, – сказала я, сама не готовая еще в это поверить. Рой выключил мотор и взял свою шляпу с заднего сиденья. Мы оба открыли двери машины. Надев шляпу, он вышел из машины и, запрокинув голову, посмотрел в небо. Я последовала его примеру. Высоко наверху в безоблачном небе сияло солнце. Стая черных птиц плыла по бескрайнему голубому полотну, складываясь в единое целое из маленьких частиц. Я подумала: интересно, знают ли птицы, что влияют на форму стаи каждый раз, когда меняют наклон крыльев, замедляются или летят быстрее? Мы поднялись по ступеням, миновав кресла-качалки и горшки с цветами, но, прежде чем зашли в дом, Рой остановился и положил руку мне на плечо. – Хайди, – сказал он. – Разговор сейчас пойдет о вещах, которые тебе, возможно, будет непросто услышать. – Единственное, что действительно непросто, – это не знать, – произнесла я. – Мне все равно, что я услышу, лишь бы это наконец была правда. * * * – Начнем с Диан Демут? – спросил мистер Диетз. Адвокат Трумэна Хилла был низеньким лысым мужчиной с голосом, звучавшим так, словно кто-то сжимал его шею каждый раз, как он пытался говорить. Мы находились в той части кабинета, где стояло красное кресло, в котором я вчера нашла спящего Эллиота. Сейчас в нем сидел Трумэн Хилл, и оно было развернуто спинкой к окну. Также в кабинет принесли три складных деревянных стула, чтобы остальным тоже было где сесть. Мистер Диетз достал из кармана длинный белый конверт, открыл его и вытащил несколько сложенных листов бумаги. – Согласно окружным архивным записям, Диан Демут родилась здесь, в Либерти, – сказал он. – В записях нет регистрации брака, только рождения. Ребенок женского пола, София Линн Демут, родилась у Диан в больнице Уэст-Либерти тридцать лет назад, двадцать третьего ноября. Согласно медицинскому заключению, ребенок родился со значительными повреждениями. – Он остановился, сложил бумаги и сунул их обратно в конверт.