— Нет, не нужно. — Она ни разу на меня не взглянула. — И я занята. Как видишь, мне нужно разложить продукты… — Хорошо, я могу помочь. Я сделал шаг, направляясь к столешнице. — И мы можем поговорить, пока я тебе помогаю. — Мне не нужна твоя помощь. — Ага, а я думаю — нужна. Оставив дверь холодильника открытой, она повернулась ко мне. Она прищурилась, и пробежал холодный ветерок. — Что это еще значит? Откуда это взялось? — Это значит не то, что ты думаешь, Эвери. Боже. Все, что я хочу — поговорить с тобой. Это все, что я пытался сделать. — Ясно же, что я не хочу с тобой разговаривать, — рявкнула она, беря упаковку мяса для гамбургеров, и закидывая в морозилку. — А ты все ещё здесь. Вот это да. От гнева стало покалывать кожу, я изо всех сил старался держать себя в руках. — Послушай, я понимаю, что ты не рада мне, но ты должна меня просветить, что же я такого сделал, что взбесило тебя настолько сильно, что ты не желаешь со мной разговаривать или даже… — Ты ничего не сделал, Кэм! Я просто не хочу с тобой разговаривать. — Она отвернулась, направляясь к входной двери. — Ясно? — Нет, не ясно. — Я последовал за ней в зал. — Люди так не ведут себя, Эвери. Они вот так запросто не бросают людей и не прячутся от них. Если есть… — Знаешь, как люди себя не ведут? — Она вздрогнула, и на мгновение замолчала. — Они не трезвонят постоянно и не домогаются людей, которые совершенно очевидно не хотят их видеть! Как насчет этого? — Беспокою тебя? Это я делаю? — Я хрипло засмеялся, не в силах осознать, куда завел этот разговор. — Ты что, черт возьми, издеваешься? То, что я о тебе беспокоюсь, ты считаешь домогательством? Она отступила назад, широко распахнув глаза. — Я не должна была так говорить. Ты не домогаешься меня. Я просто… — Она замолчала, положив руки на голову. — Не знаю. Мое сердце подпрыгнуло, когда я на нее посмотрел. — Это все из-за того что я увидел, так? — Я показал на ее руку. — Эвери, ты можешь… — Нет. — Ее правая рука сразу же обхватила браслет, словно она как-то могла спрятать то, что я уже видел. — Дело не в этом. Вообще ни в чем. Я просто не хочу этого. Мое терпение таяло. — Чего? — Вот этого! — Она закрыла глаза, а когда снова отрыла, они блестели. — Я не хочу этого делать. Воздух покинул мои легкие, словно от удара. — Боже, женщина, я лишь пытаюсь поговорить с тобой! Она медленно покачала головой. — Не о чем говорить, Кэм. — Эвери, да ладно тебе… — Я начал идти к ней навстречу, но остановился, когда она попятилась назад, прочь от меня. На ее лице застыл наполовину страх, наполовину смятение, но именно страх вынудил меня остановиться. Я не мог поверить в то, что видел. Не может быть, чтобы она боялась меня, но выражение ее лица, мне словно из ружья в сердце выстрелили. Реакция убила меня. Я что, как-то причинил ей боль? Вопрос был кратким, когда он промелькнул в моих мыслях, и я знал ответ. Я не причинил ей боль. Эвери опустила подбородок и отвела взгляд. Мой терпение лопнуло. — Хорошо, знаешь что? Я не собираюсь больше унижаться здесь ради этого. Пошло все к черту. Как только эти слова вырвались из моих уст, часть меня хотела забрать их обратно. Другая же часть хотела кричать их как можно громче. Я направился к двери, и затем остановился, ругаясь себе под нос. Сказанное мной заставило задуматься, не был ли я козлом отпущения. — Слушай, на зимние каникулы я уеду домой. Буду ездить туда-сюда, так что если тебе что-нибудь понадобится… — Она продолжала все так же на меня смотреть, и я снова рассмеялся, понимая, что я только зря напрягаюсь. — Точно, тебе ничего не надо. Я вышел в коридор, и мое тело как будто потребовало, чтобы я еще больше унизился. Я повернулся к ней. Эвери стояла на том же месте. — Ты остаешься здесь, на все каникулы, одна? — спросил я. — Даже на Рождество? Она молчала, сложив руки на груди. Стиснув зубы, я пытался не наговорить много лишнего, что не помогло бы ситуации. Но это был конец. Я тогда это понял. Ничего бы не помогло в этой ситуации. И не то чтобы я не пробовал. В один момент Эвери была в моей жизни, а в следующий ее нет, как будто её в ней никогда и не было. Вот так всё было. В груди образовался ком из боли, и она была такой ясной, настоящей. Слишком реальной. — Как знаешь, — сказал я хриплым голосом. — Счастливого Рождества, Эвери. Никогда в жизни я не хотел так сильно уехать из дома и вернуться в свою квартиру, как на это Рождество. Обычно я оставался дома до начала весеннего семестра, но в этот раз у меня не получилось со всеми вопросами, роившимися в голове. Где Эвери? Как у нее дела? Поехала ли она домой? Они сотни раз приходили и уходили на протяжении всех каникул. У меня не было ответов, и каждый раз, когда я брал свой телефон, чтобы написать ей, я остановил себя. Она ясно дала понять, что не хочет иметь со мной ничего общего. Что бы между нами не было, каким бы кратковременным это не было, всё было кончено. После Нового Года мое настроение было где-то между хреновым и чертовски хреновым. Я упаковал свои вещи рано утром и уже направлялся к машине, когда за мной вышла Тереза. Остановившись у машины, она закуталась в свитер от ветра, бушевавшего между домом и гаражом. Она смотрела на меня сонными глазами. — Уезжаешь, даже не попрощавшись? Пожав плечами, я захлопнул пассажирскую дверь. — Не хотел будить родителей. Она пропустила меня обойти машину спереди. — Раньше тебя это не останавливало. Я ничего не ответил. — Что с тобой, Кэм? — спросила она. — Не знаю, о чем ты. — Я взглянул на нее. — Ты почему без обуви? На улице холодрыга. — Шлепанцы — это обувь. — Она переступала с ноги на ногу, прижимая руки к телу. — И ты не ответил на мой вопрос. Сняв бейсболку, я засунул руки в волосы, а затем вернул кепку на место. Я открыл рот, и понятия не имел, что собирался сказать, но не смог из себя выдавить ни слова. Пустота внутри… Пустое, нездоровое чувство, образовалось и пульсировало с такой интенсивностью, что невозможно было его игнорировать. Моя сестра посмотрела вверх, сощурившись от резкого, холодного солнца. — Это из-за Эвери, да? Ты вообще не говорил о ней. И мама действительно думала, что она приедет с тобой после… — Я не хочу об этом говорить, — перебил её я. Она смотрела на меня широкими от удивления глазами. Последнее, о чём я хотел думать, что Эвери провела Рождество — Рождество, ради всего свято, — в одиночестве. Я не хотел жалеть её. Я не хотел вообще ничего чувствовать. — Слушай, прости. Я не хотел срываться на тебе. Мне просто надо на учебу ехать. — Зачем? — спросила она. — Занятия начнутся только через пару дней. — Я знаю. — Я шагнул вперед, обнимая сестру. Мгновение она стояла не шевелясь, а потом обнял меня в ответ. Я отошел, открыл дверцу и, обернувшись через плечо, посмотрел на нее. — Скажи маме и папе, что я потом им позвоню или напишу. Она помедлила с ответом, а затем кивнула. — С тобой же все будет хорошо? Правда? Рассмеявшись, я сел в машину. Конечно, я же был в порядке. У нас с Эвери были не такие уж длительные отношения, и у меня были к ней не такие уж сильные чувства. Меня к ней влекло, потому что она была чем-то новым. Чем-то другим. Вот и все. — Да, — ответил я, улыбнувшись так, что появилось какое-то странное ощущение на лице. — Я в порядке. Тереза смотрела на меня, всем видом показывая, что ни капли мне не верит, да я и сам с трудом в это верил. Я только вышел из душа и натянул на себя штаны, когда услышал стук в дверь. Зная, что это не Олли, потому что он был еще дома, я ожидал увидеть Джейса, когда открывал дверь. На пороге стояла Бриттани, ее светлые волосы были стянуты сзади в короткий хвостик, а руки сложены вместе под подбородком. Похоже было, что я оторвал её от молитвы или еще чего. — Привет, — поздоровался я, не в силах скрыть свое удивление. Мне стало интересно, откуда она знала, какая из квартир моя, но потом вспомнил, что она бывала здесь раньше с Олли, как и половина женского населения колледжа. — Что случилось? Она прикусила нижнюю губу и повернула голову в сторону квартиры Эвери, у меня сжалось все внутри. Я знал, что Эвери была дома. Её машина неподвижно стояла около дома с самого моего приезда. — Прости, что беспокою тебя, ты выглядишь… занятым. — Я поднял брови, когда её взгляд прошелся по моей голой груди. — Но мне нужна твоя помощь. Точнее, Эвери нужна твоя помощь. Резкое покалывание распространилось вдоль задней части моей шеи, я шагнул вперед. — Что значит, Эвери нужна моя помощь? — Она заболела. Думаю, у нее грипп, — в спешке объяснила она. — Она не отвечала на мои звонки, поэтому я приехала проверить ее и нашла без сознания на кухонном полу и… — Что? — пройдя мимо нее, я направился к двери Эвери. — Ты скорую вызвала? — Нет. — Бриттани поспешила за мной. — Это всего лишь грипп, и мне нужно принести ей лекарства, но я не могу затащить ее в кровать. Она слишком тяжелая. Так что я надеялась, что ты отнесёшь ее и, возможно… Я её больше не слышал. Когда я вошел в квартиру, все мое внимание было направлено на Эвери. В воздухе витал запах болезни — очень сильный запах. Я увидел на полу ее босые ноги, одетые в джинсы. Бросаясь в кухню, я сделал резкий вдох. Эвери лежала на боку в позе эмбриона, одной щекой прислонившись к полу. Темные, пропитанные потом волосы, прилипли к щеке. Ее трясло, и она тихонько стонала. Меня охватила тревога. Бриттани вздохнула. — Я её усадила, когда к тебе шла. — Ты уверенна, что скорая не нужна? — спросил я, присаживаясь на одно колено. Аккуратно, я убрал пряди мокрых волос с ее лица. Ее ресницы дернулись, но глаза она не открыла. — Я звонила маме — она медсестра. Она сказала, что Эвери поправится, как только спадет жар, и ей нужно много пить, но я должна сбегать за лекарствами.