Я был готов рискнуть и потерять контроль. Покусывая ее нижнюю губу, я замер. — Чего ты хочешь, Эвери? — Я хочу… Я хочу к тебе прикоснуться. — Сама себе удивившись, сказала она. — Но я не знаю, что тебе нравится. О, Боже, ее слова вызвали у меня тяжкий вздох, и я почувствовал удовольствие внизу. Я положил свою руку на ее. — Милая, все, что бы ты ни сделала, мне понравится. — Серьезно? — Черт, да. — Я вжался в диван, создавая пространство между нами. — Мне понравится все, что ты со мной сделаешь. Об этом можешь не беспокоиться. Счастье и тепло вспыхнули в ее взгляде и, опустив ресницы вниз, она расстегнула пуговицу на моих штанах, а затем и молнию. Я улыбнулся, когда она ахнула. — Легкий доступ. — Я приподнялся и снял с себя джинсы. Эвери не оторвала взгляд, и это было так возбуждающе. Все мое тело было натянуто как тетива лука. Я ничего не мог поделать. Я провел рукой вверх к концу, а потом обратно вниз к основанию, и мой пульс участился. — Я думала о тебе, — прошептала она. Каждый мускул в моем теле застыл. — Как? Она замешкалась. — Когда я… трогала себя, я думала о тебе. — Ни черта себе, — я прорычал и сжал челюсть. Я чуть не кончил прямо там в ту же секунду. Она думала обо мне, когда трогала себя? Боже всемогущий и преисподней дьявол… — Это самое возбуждающее, что я когда либо слышал. Она вытянула губы, и я поцеловал ее сильнее и жестче, чем, вероятно, следовало, но она не отстранилась. Я опустил ее руку вниз, обхватив ее пальцами мою мощь. При первом прикосновении мое тело дернулось, а потом она начала двигать рукой вверх-вниз. Отсутствие опыта она с лихвой сглаживала старанием. Невинности, с которой она меня ублажала, было достаточно. — Ты идеальна, — прошептал я и, прижимаясь к ее губам, запустил руку обратно между ее бедер. Наше дыхание слилось воедино, тяжелое и быстрое, когда я накрыл ее рукой поверх трусиков, прижимаясь ладонью к клитору, и надавливая пальцем на ее разгоряченность, от которой меня отделял лишь тонкий барьер. Не отрываясь от ее губ, мы переплелись языками, в то время как она оседлала мою руку, и я вошел в нее. Я почувствовал, как ее тело напряглось, и она резко выкрикнула: — Кэм! Ее тело подрагивало под напором моей руки, и волна за волной я снимал ее напряжение. Мое тело задрожало, когда ко мне пришло облегчение. У меня еще никогда не было такого сильного оргазма, и я был поражен этим. Она застыла, опустила голову мне на плечо, а я обнял ее одной рукой за талию. Лишь когда я стал слишком чувствительным, я нежно убрал ее руку. Она обмякла в моих объятиях, и я притянул ее к своей груди. Я знал, что должен ее отпустить. Наши тела беспорядочно сплелись, но я был не в состоянии пока расстаться с ее телом. Я протянул руку и, наклоняя ее голову назад, поцеловал уголки ее глаз, а потом приоткрытые губы. Между нами повисла тишина, расслабляющая, пока я не почувствовал, как она напряглась в моих объятиях. Я забеспокоился. Я знал, что не сделал ей больно, но может быть, мы зашли слишком далеко? — Эй, — сказал я, гладя ее пальцем по щеке. Огорчение наполнило ее взгляд. — Ты в порядке? Я не… — Это было идеально. — Она поцеловала меня в подбородок, закрыв глаза. — Это идеально. Эвери была права. Господи, это был самый идеальный момент, но комок тревоги образовался у меня в животе. Она прошла через что-то ужасное. В тот момент она об этом не думала, но я знал, что это всплывет рано или поздно, и я ничего не мог с этим поделать. Глава 23 Олли стоял на краю скамейки напротив нас с коробочкой китайской еды, которую не доела Эвери. Тот факт, что он принес ее с собой в кампус, был странным. Ведь еда стояла в холодильнике несколько дней. — Я лишь хочу сказать, что Президентский день[8] гораздо интереснее Дня Всех Влюбленных, — сказал он, копаясь палочками в лапше. — В конце концов, это Холлмарк создал День Влюбленных. Это ненастоящий праздник. Усаживаясь рядом с ним, Бриттани покачала головой. — Президентский день — это скукота. Что происходит в Президентский день? Эвери села мне на колени, свернувшись у меня на груди. Это был очень холодный февральский день, и я, расстегнув толстовку, запахнул края вокруг нее. — Разве у этих двоих что-то было? — спросила она тихо. Я тихо рассмеялся. — Честно, я точно не знаю. — В Президентский день проводятся распродажи машин и мебели, — сказал Олли, улыбаясь так, словно он был горд своим умозаключением. — И банки закрыты. — Вот это да. — Бриттани обменялась взглядом с Пироженкой и повернулась к Олли. — Ты не трахаешься в Президентский день. Ты делаешь это в День Влюбленных. Олли сделал паузу, лапша тихо колыхалась на ветру, когда он посмотрел на нее сверху вниз. — Это предложение? — Ух ты, — пробормотал я. — Ловкий ход. Пироженка захихикала. Вскинув руку, Бриттани столкнула Олли со скамейки. — Нет. Не предлагаю. Олли проворно приземлился на ноги. — Какая жалость. — Он так близко наклонился к Бриттани, что его светлые волосы упали на ее. — Я бы перевернул твой мир, детка. Не в силах сдержаться Эвери засмеялась вслух, и я уронил голову ей на плечо, пряча лицо от смущения. Бриттани похоже была не впечатлена. — Скорее всего, ты прав. Я представляю, как после одной ночи с тобой поселюсь в психушке на всю свою оставшуюся жизнь. — Ауч. — Он прижал свободную руку к груди. — Ты разбила мне сердце. Ответ ее рассмешил. — Сомневаюсь. Олли плюхнулся рядом с ней и поднял палочки. — Лапши? Легко улыбаясь, она покачала головой. — Нет. Спасибо. Эвери села, и холодный воздух пробежал между нами. Я потянулся к ней, притягивая ее обратно в объятия. — Не уходи, — попросил я, обнимая. — Ты мое теплое одеяло. Она потянулась ко мне, целуя в уголок губ. — Мне нужно идти на пары. — Прогуляй, — прошептал я, ища ее губы. — Пойдем со мной домой. — Я наклонился, и мой язык ворвался между ее холодных губ. — Я согрею тебя. Она задрожала, и я сомневаюсь, что это было связано с холодом. — Это также примитивно, как предложение Олли перевернуть мир Бриттани. — Эй! — вскрикнул Олли. — Не впутывайте меня в свои любовные делишки. Щеки Пироженки залились краской, и мне стало интересно, забыла ли она, что мы не одни. Она высвободилась, как и вчера ночью в моей спальне, на моей кровати, и я подавил стон. Мне на самом деле не стоит думать об этом сейчас. — Скоро увидимся? — спросила она у Бриттани, быстро обняв ее. Бриттани кивнула. — Конечно. Попрощавшись, я положил руку на ее хрупкие плечи, намереваясь проводить ее до Уайтхолла. Она улыбнулась мне, прищурившись. — Тебе нужно быть на другом конце кампуса, верно? — Возможно. — Я снял с себя кепку и надел ей на голову, закрывая солнце. — Чем вы с Бриттани собираетесь заняться? — Пойдем в торговый центр. — Она приподняла немного козырек кепки и отступила в сторону, протягивая руку. — Нужно купить кое-что особенное. — Хмм. — Я переплел наши пальцы вместе. — Что за особенные покупки? — Это секрет. Я улыбнулся и глубоко вдохнул. Воздух был влажный. — Это как-то связанно с не Президентским днем? Она залилась смехом, и моя улыбка расползлась еще шире. Последнее время Пироженка часто смеялась. — Я тебе не скажу. — Понимаю. — Мы остановились возле крытого входа в корпус общественных наук, и я притянул ее к себе. Она с удовольствием поддалась, приподнявшись на носочки. Развернув кепку козырьком назад на ее голове, я прижался лбом к ее лбу. — Чувствуешь? Смеясь, она положила руку мне на грудь. — Мое дыхание? Я закатил глаза и обнял ее за талию. — Нет, маленькая дуреха. Снег витает в воздухе. — О, — захихикала она. Я нежно ее поцеловал. — Тогда, будь осторожна в своем особенном, секретном походе за покупками. — Буду. — Дотягиваясь, она сняла кепку и одела обратно мне на голову. — Зайдешь сегодня вечером? — Глупый вопрос, — я не хотел ее отпускать. Она скорчила рожицу. — Я думала, глупых вопросов не бывает.