– Так, значит, я позвоню, пусть подходит? – как бы желая еще раз убедиться, повторил Крылов. – Конечно, звони. Сообщив «истомленному» Юре, что его просьбу готовы выслушать, Крылов деликатно покинул кабинет, чтобы не мешать «личному» разговору. Уже через несколько минут напротив Гурова сидел худощавый темноволосый паренек, явно очень смущавшийся и чувствовавший себя не в своей тарелке. – Это, в общем-то, не моя идея… – нерешительно мямлил он. – Это все Галка. Неймется ей. Говорит – столичная знаменитость, да еще полицейский, его, говорит, обязательно послушают. Надо, говорит, ему сказать. – Галя – девушка твоя? – прервал Лев этот несвязный лепет. – Галка-то? Нет, что вы! Это сестра. Сестра моя младшая. На год младше. Она у меня животных очень любит. В детстве просто всю семью затерроризировала, чуть не каждый день то щенка, то котенка с улицы тащит. А когда подросла, то других терроризировать стала. Собрала кучку таких же сумасшедших и зарегистрировала некоммерческую организацию. Общество по защите животных. «Верный друг» называется. – Что ж, по-моему, дело правильное, – одобрил Гуров. – Почему же сумасшедшие? – Да потому, что никакой меры не знает, – с досадой проговорил Юра. – Лезет везде, и где надо, и где не надо. И на животноводческие фермы наведывается, и в зоопарки. На фермах – там понятно, для чего животных выращивают, их судьба изначально определена. Нет, она и тут защищать рвется. – Что ж, если человек животных любит, по-моему, это… хорошо. Только я не совсем понял, при чем тут, собственно, я? – Ах да! Заговорился, извините. Отвлекся от темы. Она вас тоже хочет к этому делу привлечь. К этой самой защите животных. Поскольку вы – из Москвы, да и вообще человек известный. К тому же полицейский. А я еще, как назло, разрекламировал ей, – с досадой добавил Юра. – Похвастаться хотел, с какими важными людьми работаю. «Представляю себе», – подумал Лев, глядя на простодушное лицо парня. – Вот она и усекла, – продолжал Юра. – На лету, можно сказать, поймала. С ней вообще ухо востро держать нужно. Что ни скажешь – первым делом ищет, нельзя ли из этой новости какую-нибудь пользу для этого своего «Верного друга» извлечь. И ведь находит! – Молодец, – усмехнулся Гуров. – Да уж, – озабоченно сдвинул брови Юра. – И в этот раз тоже так получилось. Сказал я ей – мол, вот какой человек к нам приехал, не каждому шанс выпадает с такими людьми поработать. Ну она и вцепилась. Поговори да поговори с ним. Он, дескать, наверняка поможет. – В чем помочь-то? – Да вот как раз в защите. – Она хочет, чтобы вы, как авторитетная личность, выступили и привлекли внимание, как говорится, к проблеме. У нас тут заезжий цирк гастролирует. В представлении, понятно, есть номера с животными. Какой же цирк без дрессировщиков? Так Галке прямо с первого дня неймется. И мучают их там, зверей беззащитных, и не кормят. Там у одного мужика номер с тиграми. Так вот взбрело ей в голову, непонятно с чего, что этот мужик, чтобы тигры на него не кидались, разными препаратами их колет. В смысле – наркотическими. Она уж и сама прорваться туда пыталась с этой бригадой своей «дружеской». – Тигров защищать? – Наверное. Понятно, что послали их оттуда на все четыре стороны, даже на порог не пустили. Но она не успокоилась. Это ж Галка. Думала, думала, как делу пособить, а тут и я кстати со своим рассказом подвернулся. Она и усекла. Важный человек, говорит, да еще и полицейский. Ему они отказать не посмеют. Если, говорит, такой человек свое авторитетное мнение выскажет, через газету, например, или на радио, они точно больше не посмеют издеваться. – Над беззащитными тиграми? – Ну да, – тяжко вздохнул Юра. – Знал бы, что так обернется, слова бы не сказал! А теперь… теперь чего уж. Но если вы не хотите, вы прямо так и скажите, – встрепенулся он. – Я ей так и передам – нечего, мол, человека от важных дел по пустякам отрывать. – А откуда у нее такая информация? – поинтересовался Гуров, не торопясь отвечать. – Даже если дрессировщики в своей работе и используют какие-то препараты, навряд ли они это широко рекламируют. – А кто ее знает? – снова вздохнув, ответил Юра. – Какие-то там свои у нее «источники». Не выдает. Эти «дружинники» ее – как угри скользкие, везде умудряются просачиваться. Вот уж агентура так агентура! Любое ЦРУ позавидует. – Только цели этой «разведки», похоже, узконаправленные, – улыбнулся Гуров. – Да, только то, что касается животных. Как содержат, как кормят, не обижают ли. Этот цирк они с самого первого дня опекают, думаю, было время, чтобы информацию собрать. – Конечно, информация интересная. Только ведь голословно делать такие заявления не следует, сам понимаешь. Предполагать-то мы что угодно можем, да и с «агентурой» общаться никто не запрещает. Но для того, чтобы все эти подозрения во всеуслышание озвучить как доказанный факт, эти доказательства иметь надо. – Я понимаю, – нахмурился Юра. – Так что ж, значит… сказать ей, чтобы отстала? Ну, правильно, я и сам так думал. Надо было сразу. И чего полез? Действительно, только зря человека от дела отвлекаю. Вы извините, что… – Погоди, не спеши, – перебил Гуров, глядя на расстроенное лицо парня. – Я ведь не сказал, что отказываюсь. Я сказал, что такие заявления не должны быть безосновательными, поэтому ты должен помочь мне эти основания раздобыть. – Я?! – удивленно воскликнул Юра. – Но это же Галка… ее епархия. Я даже не знаю, с какой стороны подходить к нему, к этому цирку. – Беда с тобой, Юра, – покачал головой Лев. – Ну, зови тогда свою Галку, если уж сам толком ничего сказать не можешь. – Да? Правда? Вы с ней поговорите? – Счастливое выражение на лице Юры ясно показывало, что у человека исполнилась заветная мечта. – Почему нет? С удовольствием пообщаюсь с твоей сестренкой, которая так неравнодушна к судьбам братьев наших меньших. – Вот спасибо! Просто огромное спасибо! Я сейчас… сейчас позвоню ей. Она тут… она быстро, минут через пять будет. Сейчас… я мигом. Держа перед собой трубку, Юра выскочил в коридор, и вскоре оттуда стали доноситься взволнованные и восторженные возгласы. – …Согласился, представляешь?! Да, конечно! Живо давай, моментом! Одна нога здесь, другая… Хотя и не через пять минут, но действительно довольно быстро он вернулся в кабинет, на сей раз уже в сопровождении молодой девушки, такой же худощавой и темноволосой, как он сам. Лицом Галина тоже походила на брата, но многочисленные веснушки на этом лице были гораздо заметнее, да и темные волосы девушки имели каштановый оттенок. – Здравствуйте! – торжественно произнесла Галина, и Гурову почему-то сразу представилась в воображении первоклассница, приветствующая директора школы. – Вы – Гуров? Лев Гуров? Это правда? – Правда, – улыбнулся полковник. – Могу показать удостоверение. – Не нужно, я верю, – великодушно разрешила веснушчатая Галина. – Мне Юрик говорил. – И тут же бойко заговорила: – Вы должны наказать их! Привлечь к ответственности. Извергам и мучителям не место в нашем обществе! Их не только к животным, их даже к людям без намордника нельзя выпускать! – А если немного конкретнее? – спокойно поинтересовался Гуров. – О чем, собственно, идет речь? – Это все Шутов, – не сбавляя оборотов, так же пылко продолжала Галина. – Геннадий Шутов, их дрессировщик. Это он у них там главный. Главный изверг. Думает, если он тигров дрессирует, так ему все позволено. Тоже мне, гвоздь программы. Ты, если с хищниками работаешь, сделай так, чтобы звери доверяли тебе. Правильно я говорю? Добейся, чтобы они с желанием твои трюки выполняли, а не из-под палки. Обрадовался, что у него профессия опасная. Что ж, если опасная, так, значит, все можно? И над животными издеваться, и наркотой их пичкать, и самому… Ведь наверняка он и сам что-нибудь принимает, – уверенно проговорила девушка. – Как же может быть иначе? Что же он, тигров своих потчует, а сам и не попробовал ни разу? Да в жизни этому не поверю! Его арестовать надо, – твердо резюмировала она. – Как изверга и торговца наркотиками. – Так, Галина, давайте по порядку, – с тем же спокойствием произнес Гуров. – Начнем с тигров. Ведь, если я правильно понял, именно их судьба вызывает у вас главные опасения? – Конечно! – с жаром подтвердила Галя. – Как можно так обращаться с животными? Он просто изверг, самый настоящий изверг! Изверг и живодер! – Откуда у вас информация, что этот дрессировщик… Шутов, если не ошибаюсь? – Да, Шутов. Геннадий Шутов. – Откуда вы знаете, что он колет своим тиграм наркотические препараты? – То есть как?.. Да об этом уже все знают. Давно известно, что все, кто с хищниками работает, делают им уколы, чтобы они не набросились, не были такими агрессивными. А как же им не быть агрессивными, если с ними так обращаются? – снова начала набирать обороты стушевавшаяся было защитница животных. – Держат впроголодь, бьют палками. Тут любой станет агрессивным. Вместо того чтобы с лаской подойти, постараться завоевать доверие животного… – Галина, давайте не будем отвлекаться от главного, – перебил ее Гуров, начинавший уже уставать от неуемной эмоциональности Юриной сестры. – Наркотики у нас не поступают в свободную продажу, их использование – серьезное обвинение. Чтобы предъявить такое обвинение кому-либо, необходимо иметь в активе железные аргументы. Улики, доказательства. У вас же пока одни слова. Я понимаю, вам жалко животных, но на одних эмоциях обвинительное заключение не построить. У вас есть какие-то конкретные факты? – Факты? Конечно! Факты… Да у меня полно фактов! Но очередная эмоциональная тирада вновь не содержала ничего конкретного. Из слов Галины можно было заключить, что ее нерушимая уверенность базируется в основном на том, что о применении Шутовым наркотиков «все знают», что это «невооруженным глазом видно» и что об этом «все говорят». – Да к ним стоит только на представление сходить, все уже понятно становится, – уверяла Галина. – Тигры, бедненькие, еле-еле по лавкам этим перескакивают. Понятно – голодные. Да обколотые еще. Конечно, куда уж им на него бросаться, на дрессировщика этого гениального, как бы совсем не упасть. А тот и доволен. Ходит между ними покрикивает, плеткой помахивает. Счастлив – аж изнутри светится. Сразу видно – под кайфом. – И по каким же признакам это видно? – Да по всем. И глаза у него блестят, и возбуждение такое… неестественное. Животные еле на ногах держатся, а он от радости просто фонтанирует весь. А чему радоваться-то? Галина говорила очень эмоционально и, похоже, совершенно искренне думала, что высказывается по делу, но Гуров ясно видел, что «прецедент» здесь отсутствует как таковой, и самое логичное, что он может сейчас сделать, – это отправить эмоциональную девушку восвояси. Однако, с другой стороны, полковник понимал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Веснушчатая Галина, уверенная, что обрела в его лице панацею и защиту от мировой несправедливости, конечно же, очень болезненно отреагирует на отказ. То, что она разочаруется в сотрудниках полиции, еще можно пережить, но допустить, чтобы в чистой юной душе погибла вера в доброе и вечное… нет, такое допустить решительно невозможно. Подумав, как выйти из этого безвыходного положения, Лев решил предложить промежуточный вариант. – Послушайте, Галина, давайте сделаем так, – с неизменным спокойствием сказал он. – В силу своей профессии я привык проверять факты. Конечно, я не сомневаюсь, что все сказанное вами – чистая правда, но такая уж у меня дотошная натура – во всем предпочитаю убедиться лично. Вы ведь хотите, чтобы я обнародовал факт использования в работе дрессировщиком Шутовым запрещенных препаратов, правильно я вас понял? – Да! Именно! Обнародовать и арестовать его, – оживленно подхватила Галина. – Как изверга и наркомана. – Ну, арестовать… это уж как получится. Хотя, если использование наркотиков подтвердится, что ж… не исключено. Однако, чтобы выяснить это, нам с вами нужно будет проверить все на месте. Отправиться в цирк, поговорить с этим Шутовым, посмотреть, как он проводит занятия с животными. – Ага, попробуй там появиться, – надула губки Галина. – Пытались уже. Они и близко не подпускают… – Меня, я думаю, пустят, – веско произнес Гуров. – А вы пройдете в качестве моей ближайшей помощницы. Идет? – Да, вас, наверное, пустят, – проговорила Галина, оценивающе смерив его взглядом, будто хотела убедиться, что заявление это не голословно. – То есть наверняка пустят. Вы же из Москвы, тем более – полицейский. Точно пустят. И я с вами пройду. Я же тебе говорила, Юрик, – повернулась она к брату, – он нам поможет. Закончив на этой оптимистической ноте не слишком продуктивный разговор и договорившись о встрече завтра утром, Гуров попрощался с эмоциональной молодежью. «Часа три займет, не меньше, – с досадой думал он о завтрашнем путешествии. – Псу под хвост. Но что мне остается? Раз уж обещал… Но если обнаружится, что подозрения девушки вовсе не надуманные, что ж, в этом случае как минимум не будет зря потеряно время. Ведь дрессировщик откуда-то берет наркоту, раз действительно колет ею своих тигров, а это – канал. Ниточка, ведущая к торговцам. При правильном подходе такие ниточки на целую разветвленную организацию могут вывести». На следующее утро в половине восьмого Гуров уже «дежурил» возле растянутого на городской площади циркового шатра. Начало сентября выдалось теплым, и чистое, без единого облачка, небо предвещало еще один погожий день. Шапито с романтическим названием «Иоланта» ничем не отличалось от сотен гастролирующих цирков, выступавших в больших и малых городах России. Ярко раскрашенный шатер, красочные афиши и специфический запах, обязательный для мест, где в неволе содержатся животные. Побродив вокруг да около и полюбовавшись на стоявшие поодаль фургоны, служившие, по-видимому, и средством транспортировки, и жильем для артистов, Гуров увидел спешившую к цирку Галину в сопровождении долговязого пареня с физиономией типичного «ботаника». Галина что-то говорила ему, по своему обыкновению, очень оживленно и эмоционально, и даже не замечала идущего навстречу Гурова. – Ой, здравствуйте! – наконец заметив полковника, радостно воскликнула она. – Вы уже здесь? Ну и дела! Мы вышли пораньше, чтобы вам ждать не пришлось, а вышло наоборот. – Я сам не люблю заставлять людей ждать, – улыбнулся Гуров, – поэтому предпочитаю приходить раньше. – Да? Ну надо же! Вот и я тоже. Познакомьтесь, это Леня, – небрежно кивнула на своего спутника Галина, – журналист нашей местной многотиражки. Думаю, после нашего сегодняшнего визита у него появится отличный материал для разоблачительной статьи. Леня, это – Гуров. Тот самый, знаменитый. Помнишь, я говорила тебе?