Я медленно поворачиваюсь к ним и глупо улыбаюсь, стараясь замаскировать сковавшую сердце боль. Мышцы на ногах почему-то сильно сводит, в голову ударяет неприятное чувство. Нет, его к сожалению ни с чем не спутать… Ревность! Это злая ревность! — Да, с радостью. Это Катя, моя лучшая подруга. Катя, а это Демид. Внук Зои Никитичны. Приехал на зимние каникулы, — пытаюсь поймать его взор, но тщетно. Он по самые помидоры увлечен Смирновой. Сейчас например нахально разглядывает ее стройные открытые ноги. И Катька как чувствовала, напялила юбку покороче. — Прошу любить и жаловать, — добавляю громче, чтобы привлечь к себе внимание. — Приятно познакомится, Демид, — мурлычет изголодавшаяся по мужскому вниманию Катька. — И мне. Очень-очень приятно. Ты сделала мой день лучше своим появлением в доме. Я уже думал придется киснуть в одиночестве весь вечер. Девчонки, не против, если я с вами немного посижу? — Конечно она не против ну что за вопросы? Да, Лисенок? Катька, да помолчи ты. Против! Я против. И откуда это прозвище лохматое взялось? Так меня уже давно никто не называл. Какая я к черту Лисенок? Это было на первом курсе и то неправда. Мое молчание расценивается как согласие и парочка продолжает милую беседу. Я наливаю чай. Дрожащими руками достаю хлеб из пакета для бутиков. И одна булочка выскальзывает из рук и падает на пол. Черт! Неуклюжая я. Ну почему именно сейчас ей суждено было упасть? — Да что б тебя! — ворчу на злосчастную булку и наклоняюсь чтобы поднять ее. — Помочь Тань? — Катька начинает суетливо щебетать. — Да нет, спасибо. Все отлично! Все просто шикардос, твою мать! — Какие забавные кудряшки, настоящие? — с низкой хрипотцой спрашивает Демид. — Настоящие, — с гордостью отвечает Катька. — Класс. Очень круто. Честно, никогда не видел таких красивых завитушек. Теперь они мне будут сниться. — Да ладно? — смеётся Катька искренне. Я с остервенением намазываю на хлеб масло и продолжаю греть уши. И все же видно, что он перебарщивает. Но Катьку на данный момент все устраивает. Такой вот открытый пикап как раз то что ей сейчас нужно — Нет правда. Красивые волосы. Я не шучу. — Ну… спасибо. Я раньше хотела прямые волосы. Даже выпрямляла специально их утюжком. Но все попытки привести их в более менее нормальный вид были напрасны. Поэтому пришлось смириться и жить так как есть. — Катя, тебе очень идёт. Ни в коем случае не выпрямляй. Таких как у тебя ни у кого нет. — Спасибо, — снова как болванчик повторяет она. Глава 20 "Лисенок" — «Спасибо» ты уже сказала тем, что появилась здесь сегодня. Расскажи о себе, Катя. Чем занимаешься, что любишь? Ой, да батюшки мои. То же самое он спрашивал и у меня. Прям Оскар надо вручить за самую креативную беседу. Танька, не неси чушь, ты просто завидуешь, так и признай. Бутерброды я сделала, но все никак не могу повернуться к ним. Так и продолжаю стоять спиной, вскипая от ревности. — О себе? — переспрашивает Катька оживлённо. — Да. — Хорошо. Итак, учусь я на экономике на третьем курсе… Вместе с Таней. Люблю тусить, отдыхать и учиться люблю тоже конечно. Люблю танцевать, музыку. Люблю кстати спорт, такой лёгкий любительский. Например велик или коньки. Мне кажется, или в ее рассказе слишком много слова — «Люблю»? Она шифрует какой-то тайный код ему? — Это заметно. Обалденно выглядишь. Наверное, я буду сотым в очереди, чтобы пригласить тебя на ужин. Я как раз поворачиваюсь к ним и чуть ли не роняю стеклянные чашки от шока. Ну вот и все. Демид стреляет метко, попадает прямо в цель. Вгоняет в краску нас обеих. Катька багровеет от смущения и увесистых комплиментов. А я от лютой злости. Со стуком ставлю кружки на стол, а потом и тарелку с бутербродами. — Угощайся, — кидаю тихо. Но кажется меня никто не слышит. Ощущаю себя невидимкой. — На ужин? Вау. Даже не знаю… Возможно ты прав, — кокетливо набивает цену Катька. — Тогда может я кого-то пододвину и стану первым? М? — Может быть, может быть, — многообещающе щебечет Смирнова. Я смотрю на свои руки и думаю, вот к чему весь этот концерт? И почему это так сильно тревожит меня? Так сильно что не могу и слова сказать. Простой флирт моей подруги и парня. Казалось бы! Но почему так сильно жжет сердце. Выжигает дотла где-то внутри, когда смотрю на него. Демид совсем не обращает на меня внимания. Стараюсь всем видом показать, что они мне безразличны, улыбаюсь широко как дура. На самом же деле дико сожалею, что позвала ее и что вообще все так сложилось. Но помешать не могу им. — Так выходит вы с Таней лучшие подруги? Я не смотрю на него, а смысл? Но вдруг на секунду ощущаю знакомый горячий взор. Поднимаю глаза, но нет. Момент упущен. Он снова глядит на Катьку. — Да. Мы с Лисенком с первого курса вместе. — Лисенок? — удивлённо переспрашивает Демид. И всё-таки сейчас наши взоры впечатываются друг в друга. Парень всего кратчайший миг смотрит так как смотрел раньше, до появления Катьки. А потом в зелёных глазах появляется равнодушие и отстранённость. По телу проскальзывает холодок. Я ведь знаю, что это игра… Чувствую. Но его слова настолько искренне звучат, что легко спутать с настоящей правдой. А если нет? Если не игра? А мое какое блин дело до этого… Я беру кружку в руки и начинаю медленно пить чай. Катя тоже поднимает чашку и делает глоток. — Меня давно так никто не называет. Вспомнила какое-то старое прозвище, — бубню в ответ. — А мне нравилось. Прикольное. Помню даже почему так тебя начали называть, — хихикает Катька. Я смотрю в кружку. Да что с ней? В кружке чай, а не коньяк. — И почему же? — встревает Розанов, продолжая пялиться на меня. «Не твое нахальное дело» — хочется крикнуть в ответ. Но говорю совершенно иное. — Ничего интересного. Банальная история. — Ну не совсем банальная конечно. Я бы поспорила, целый блокбастер, — вспоминает подруга. — Вы нарочно меня дразните? Что за история. Кто-нибудь расскажет из вас? — Короче такая. Танька неудачно выбрала краску и покрасилась в рыжий цвет вместо медного. Вообще была рыжая-рыжая. — А, и поэтому назвали Лисой? — предполагает Демид. — Да, — отрубаю резко. — Ну не совсем, там ещё кое-что было. — Кать, — смотрю на нее. — Хотя... В общем-то да. Стали называть Лисенком просто. Вот так, — быстро понимает, что не стоит болтать лишнего. — Расскажи, — требует Демид.