Аля любила раннее утро, когда солнце только поднималось над лесом, и еще стояла ночная прохлада, а на траве блестела роса. Птичьи голоса звучали необыкновенно звонко в этот ранний час. Еще она любила вечера, когда они с дедушкой сидели на крыльце и смотрели, как далеко за оврагом в поле садится солнце. Такие удивительные закаты Аля видела только там. А сколько животных перебывало у них в доме: попавших в капканы, израненных, больных, или детенышей, чьих родителей убили. Аля помогала дедушке их лечить, выхаживала, выкармливала малышей, а потом их выпускали или в лес, или отдавали в зоопарк. Был у нее как-то лисенок Фомка: маленький пушистый комок ростом с кошку – хвостик, пара остреньких ушек и глазки-бусинки. Оказавшись в первый раз в человеческом жилье, лисенок забился под кровать и смешно лаял, как будто кашлял. Ему поставили блюдечко с молоком, но лисенок продолжал жаться под кроватью. Прошло несколько часов, а он так и не показался. Дедушка сказал, что его надо оставить в покое, он рано или поздно проголодается, освоится и вылезет. Аля полночи крутилась и все прислушивалась: лисенок сидел тихо. Потом она не выдержала и, ласково приговаривая: «Кис-кис-кис, кися-лися», полезла к нему, двигая перед собой блюдечко и свечку. Лисенок подозрительно косился на нее, на свечку, тем не менее принюхиваясь к молоку. Он был голоден, и сразу стал лакать, тревожно наблюдая за девочкой, а потом насытившись, успокоился. Его мордочка сияла от блаженства, казалось, что он даже улыбался. Аля взяла его на колени и гладила свернувшийся клубочек. Дня через три Фомка освоился и стал даже выглядывать из дома. Опасался от только Бима. С собакой у Фомки отношения не сложились: первое время, учуяв лисенка, Бим делал на него стойку и все недоумевал, почему лисенок живет в доме, а не бегает по лесу, как и положено дикому зверю, и почему на него нельзя было охотиться. Фомка любил ловить мышей, он мог часами вынюхивать дичь. Скоро он извел всех мышей в доме. Лисенок был очень быстрым и юрким зверьком, с такой скоростью исчезали кусочки сахара на столе, как фокус какой-то, только кончик рыжего хвоста мелькал. Со временем лисенок освоился и на улице, с Бимом они продолжали держать нейтралитет, потом лисенок стал бегать по окрестным лесам и все больше там пропадать, а потом дедушка рассказывал, что видел в лесу двух лисиц, одна из которых была очень похожа на Фомку. Однажды дедушкин знакомый лесник привез маленького лосенка. Его мать убили, а он остался возле нее. Девать его было некуда, убивать тоже было жалко, вот он привез своему знакомому, так как знал, что у него гостит внучка. Он был маленький и смешной, дедушка дал ему палец и вместе с мордочкой опустил руку в ведро с молоком. Лосенок стал сосал палец, а потом понял и стал пить молоко. Он жадно глотал и фыркал, когда молоко попадало ему в ноздри. Лосенок был очень добродушным и ласковым, Аля назвала его Добрыней, он как собачка везде и всюду следовал за Алей. Особенно Добрыня любил ходить с Алей в лес, она с интересом наблюдала, как он знакомится с природой. Потом Добрыню отдали в зоопарк, дедушка сказал, что он слишком доверяет людям и совершенно их не боится, а это могло стоить ему жизни, как и его матери. Еще была белка Маня, которая осталась без лапки, попав в капкан. Аля под надзором дедушки выхаживала ее, а потом, когда белка выздоровела и вполне освоилась на трех лапках, ее выпустили в лес, а Аля еще долго находила в доме запасы, сделанные хозяйственной Маней. Именно тогда, выхаживая Маню, Аля вдруг поняла, что хочет стать ветеринаром. Аля всегда давала имена всем животным, побывавшим у них дома. Даже у всех дедушкиных кур они были. Когда кончились обычные, вроде Хохлатки, Пеструшки, Белянки, в дело пошли: Ровена, которая была навеяна романом Вальтера Скотта «Айвенго», Луиза появилась после «Всадника без головы», а еще Бекки, Инга, Ирма. Большую часть Алиного чемодана, с которым она приезжала, составляли книги. Она любила читать, сидя на крыльце или лежа на душистом сене на чердаке. Однажды она заметила интересное дерево: толстый ровный ствол, как столб, высотой метра два. По окружности ствола там, где он заканчивался, росли упругие ветки, которые образовывали купол. Аля долгое время ходила вокруг него, не зная, как залезть: она давно облазила все заслуживающие внимания деревья вокруг. Потом она придумала, подпрыгнула и зацепила две ветки. Держась за них обеими руками, она уперлась ногами в ствол дерева, и перебирая руками и ногами наконец забралась наверх. Было сложно, но оно того стоило: внутри была площадка, находившаяся в шаре из веток, на которые можно было лечь. Дерево отныне стало ее «домиком», там она хранила свои сокровища, читала папины письма и просто любила там бывать и читать книги. За лето, проведенное на лесном кордоне, Аля успевала отдохнуть, набраться интересных впечатлений и соскучиться по папе, Денису и даже маме. Денис тем временем рос симпатичным и смышленым парнем, но то ли в силу характера, то ли потому, что все в жизни ему предоставлялось готовое на блюдечке, он вырос тюфяком. Денис легко учился в школе, там, где не получалось, его дотаскивали репетиторы, также легко, не без родительской помощи поступил в вуз, а впоследствии при папе-генерале ему не пришлось служить в армии. Каких-либо жизненных проблем и неудач в жизни Денис не испытывал, никаких трудностей не преодолевал, ни за что не боролся. Захотелось ему играть в футбол, он стал играть, но на деле игра оказалась не такой интересной, как по телевизору, надо было бегать по всему полю туда-сюда, и не всегда давали мяч, и не всегда он летел туда, куда нужно, а сколько ради этого надо было тренироваться! В плаванье тоже было несладко, он думал, что нырять с вышки это интересно, так оно и было, но все равно заставляли наматывать круги по бассейну. На карате он не любил отжиматься от пола на костяшках пальцев и запоминать дурацкие каты. Так было и с желанием моделировать самолеты, и с желанием научиться играть на гитаре, чтобы привлекать внимание девчонок, но почему-то дальше бренчания не шло. Какого-то стоящего и настоящего увлечения так и не появилось, желание чему-то научиться сразу пасовало перед педантичностью обучения. Поэтому и в школе у него не было предметов, которыми он увлекался, все было ровно и стабильно, как желала того мать. Вуз он также выбрал по рекомендации матери, она решила, что надо изучать финансы и иже с ними. После учебы Дениса опять же «определили» по протекции отца в банк. Отец с подачи матери периодически интересовался судьбой сына и его повышали. Объективности ради Денис все-таки пытался что-то сделать сам, например, после школы он поступал в театральный и даже прошел два тура, но дальше все равно последовал финансовый вуз. И девушка у него была в институте, это был студенческий роман, молодость, любовь… Но тут опять вмешалась мать: «Она непонятно из какой семьи, она тебе не пара!» И они расстались. Потом Денису нашли девушку Веру из приличной семьи, и они сыграли образцово-показательную свадьбу. Далее по списку шло приобретение квартиры на взятый в банке Дениса кредит и на первоначальный взнос, подаренный родителями. Мать вместе с Верочкой выбирали и саму квартиру, и шторы, и обои, и мебель, и даже сантехнику. Спустя два года после свадьбы молодым дали добро на появление внуков. Родились мальчишки-близнецы. Они являли собой гордость бабушки на званых обедах: одинаковые мальчики в брючках со стрелочками, белых рубашечках и жилетках с бабочками, с аккуратными прическами и пробором на боку. Алька всегда удивлялась как такой усидчивости можно добиться от мальчишек их лет. Жизнь Дениса доукомплектовывалась стандартными опциями: квартира, машина, дети, отпуск на море и встречи с семьей для вручения сувениров и демонстрации фотографий. Алька с сожалением вышла из машины и пошла к дому, а там было все обычно: мать сидела на диване с идеально уложенной прической в бежевом платье и янтарным браслетом на руке, такая же янтарная брошь была пристегнута у нее на груди. Она гладила свою псинку, а янтарь браслета отражал янтарный свет. Аля зачарованно смотрела на этот блеск, а у нее перед глазами стояла рука, высунувшаяся из черного джипа… Два дивана в комнате с двумя креслами образовывали три стороны условного квадрата, в середине стоял журнальный столик. Аля села в кресло, свое любимое место в этом доме: оно было одноместным и было самым удаленным. Отец что-то резал на кухне, а потом появился с тарелкой фруктов, соком и бокалами. Он спросил Алю про погоду, про дачу, были какие-то общие фразы и такие же ответы. Мать, рука, янтарный блеск… Слишком быстро и как-то резко двигалась рука. Мать нервничала? – Вы хотели поговорить, – напомнила Аля. – Да, – ответила мать, – сейчас подъедет Денис. Он уже выехал с работы. «Хм, у нас никак семейное партсобрание намечается», – съерничала про себя Алька. – Я хотела также заметить, – продолжила мать, – что, когда ты не появилась вчера, ты нас здорово подвела. К нам пришли Соловьевы, которым я обещала, что ты дашь консультацию как бухгалтер по поводу налогового вычета на приобретение жилья, – и мать недовольно поджала губы. – Я не смогла, – спокойно сказала Аля, отпив сок. Никто не видел, какую внутреннюю борьбу вела сама с собой Алька: «Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Глубоко вдохнуть, выдохнуть, успокоиться и ничего не говорить!» Денис, впрочем, не заставил себя долго ждать. Оказывается, он был не один, с ним была Верочка. Они сели на второй диван, как раз напротив Альки. Денис вырос высоким, красивым, весь в отца. Он мило улыбался своей обаятельной улыбкой, вьющиеся светлые волосы – этакий Ванюша из русских народных сказок. Алька посмотрела на него, ему уже тридцать лет, а она все видит в нем своего маленького братика, которого она за руку вела из школы. Она перевела взгляд на Веру. Аля ничего не могла рассказать об этом человеке, она просто не знала, что та из себя представляла, ничего в ней ее, Альку, не цепляло. Внешне она была всегда идеальна: прическа, одежда, сумочка в тон туфлям. Она села прямо, руки сложила на коленях, на губах милая улыбка – вся внимания. И тут Алька с удивлением заметила, что перед ней сидит копия матери: по этой прямой спине, сложенным на коленях руках, задранному подбородку и чуть снисходительной улыбке на губах. «Ба, деточка, да ты делаешь феноменальные успехи», – усмехнулась Алька. Неудивительно, коли мать ее же и нашла, подбирала для сына счастье по собственным меркам, и неудивительно, что у свекрови и невестки такие идеальные отношения, словно это были отношения матери и дочери. Алька усмехнулась еще раз: насколько далека она с матерью, и насколько близки ее мать и сноха. Неожиданно раздался звонок, все переглянулись, так как никого больше не ждали. Отец пошел открывать дверь, в комнату вошла Кристина. – А что тебе надо? – удивленно спросила Кристину Алина мать. – Здесь собрались только взрослые. – Разве я не взрослый член семьи? – и Кристина вызывающе задрала подбородок. «Правильно! С бабушкой надо вести себя так, как она себя ведет», – улыбнулась про себя Аля. – Взрослой ты, деточка, будешь, когда деньги начнешь зарабатывать, – отчеканила ее бабушка. – Кому, бабуля, зарабатывать – тебе? – Не смей больше меня так называть! Сколько раз тебе говорить?! И что за чушь про деньги? – Ну, конкретно про чушь имей ввиду, что я их давно зарабатываю. – Ну, что же, – не стала настаивать Алина мать и неопределенно махнула рукой, мол, ее уже совсем ни во что не ставят. Кристина гордо прошествовала в комнату и плюхнулась в свободное кресло. Обведя всех взглядом, остановилась на Верочке, усмехнулась и откинулась на спинку кресла, вытянув ноги как можно дальше. – Сегодня мы решили встретиться («мы» подчеркнула про себя Алька, почему «мы», если это «я»?), чтобы обсудить следующую ситуацию, – начала мать, обведя всех внимательным взглядом. – Это правда, что ты уволилась с работы? – спросила мать, обращаясь к Але. – Правда, – кивнула Алька. – Ты не нашла другую работу? – Не нашла. – И искать особо собираешься? – Не особо, – и тут ее перемкнуло, едва сдерживаемая ярость растворилась внутри, уступая место спокойному безразличию: «Как же я раньше ее боялась! Да-да, это был именно страх, животный страх. Всеми моими действиями и поступками руководил страх! Я боялась ее потерять, ее любовь! И все готова была сделать, чтобы доказать, что я самая лучшая дочь! А она никогда меня не любила! Даже больше – ей это никогда не нужно было, я была ей безразлична. М-да, понять это на исходе четвертого десятка лет!!!» От шокирующей мысли, к которой пришла Алька, она даже прослушала, что говорила мать: – Что? – Как «что?»? – начала кипятиться мать. – Я спрашиваю, как ты намерена жить? – Ну как… а разве тебя это когда-либо интересовало? – спросила Алька, и теперь настала очередь матери недоумевать. Алька уловила внимательный взгляд отца и усмешку, которую искоса бросил Денис. – Если тебя лично не интересует собственная персона – бог с тобой, как ты собираешься содержать свою собственную семью? – А Кристина наняла тебя в качестве адвоката? – спросила Аля, бросив взгляд на дочь. – Хм, – с иронией хмыкнула Кристина, вложив в ответ все, что она думает по этому поводу. – Интересно, – брови матери демонстративно поползли вверх, также выразительно она посмотрела на Кристину, ожидая поддержки, – и ребенок сам должен оплачивать институт, снимать квартиру и кормить себя? – Эти вопросы мы в состоянии решить в своей собственной семье, не вынося их на обсуждение в вышестоящую инстанцию, – ответила Аля с холодной улыбкой. – Да, бабуль, ты не переживай, мы это сами разрулим, – и Алька, и ее мать удивленно уставились на Кристину. – Ну, хорошо, – медленно проговорила мать. – А как быть с содержанием родителей? – А это ведь главный вопрос, который мы тут собирались обсуждать, не так ли? – спросила Алька. Мать только поджала губы. – Я считаю, что родители не бедствуют, как только это произойдет, я имею ввиду бедственное положение, то я приложу усилия для изыскания средств к их существованию. – И ты считаешь, что это нормально? – Если ты так не считаешь, то ты можешь подать на алименты, – улыбнулась Аля. – Алименты взыскивают с доходов всех дееспособных детей. – И ты считаешь, что это нормально? – еще раз повторила мать. – Я многое считаю ненормальным! Это ненормально посреди своего отпуска тащиться в жару с толпой дачников в город, чтобы проконсультировать каких-то Соловьевых, которым жаль денег, чтобы пойти к консультанту, – мать недовольно поджала губы. – Считаю ненормальным сдавать свою трехкомнатную квартиру за копейки твоим знакомым, только лишь потому, чтобы про тебя там где-то не забыли и лишний раз пригласили на великосветскую тусу, – в глазах матери появился металлический блеск. – Все эти твои мероприятия считаю какой-то пародией, это до безобразия смешно! – Верочка в ужасе ахнула. – И все эти прибабахи с платьями и собачками – это уже даже не смешно! – Хватит! – гневно воскликнула мать. – Остановись! – Да я и не начинала толком, – пожала плечами Аля. – Мне все это на самом деле безразлично. Хочешь – продолжай играться. Что за смысл в жизни, которая вся проходит в бесцельных раутах, в обсуждении кто что сказал, кто что надел на себя или на свою собаченцию. Алька поднялась и направилась к выходу, в дверях она остановилась и спросила: – А твои кумушки в курсе, что ты мне ни разу не прочитала ни одной детской книжки? – а дальше, как в заключительной сцене «Ревизора» все замерли: удивление на лице отца, прячущийся озорной огонек в усмешке Дениса, Вера, выражая свое негодование, стала еще прямее, а мать, с грохотом поставила чашку на блюдце. – Я тебе жизнь дала! – Ну и я ее дала, так что с природой мы в расчете, никто никому не должен! Потому что лично я не просила тебя ее давать, жизнь эту! Это было исключительно твое решение! Твое и отца! Я в этом совещании не участвовала! Я всю жизнь жила по твоей указке, что мне надо делать, а что нет. Ты свою жизнь прожила так, как хотела. Почему ты и за меня мою жизнь пытаешься прожить? Почему ты мне все время диктовала, что мне надо делать, а что нет? Почему ты мне сейчас, уже взрослому человеку до сих пор пытаешься указывать? Я хочу сама жить, она у меня одна. Сама делать свои ошибки. А ты можешь вон за Верочку ее жизнь прожить, она, по-моему, не против, – и уже в дверях она обернулась, – Кстати, я собираюсь продавать квартиру, буду ее проедать, так что твоим жильцам следует поискать что-то другое. А еще я хотела сказать, что пробы в детстве я сознательно запарывала, – и Алька хитро улыбнулась. Потом спросила у Кристины, – Ну, ты идешь? – Мне надо к Машке, она встречу перенесла на попозже, я отсюда сразу к ней, так что ты езжай, я дома часа через три будут. – Хорошо, всем счастливо оставаться, – и не дожидаясь ответных реплик изумленных родственников, вышла из квартиры. Выйдя из подъезда, Аля получила сообщение от отца: «Подожди меня на улице». Он появился минут через десять с собакой поводке. Не сговариваясь, они завернули за угол дома и пошли гулять по улице. Отец присел на первую попавшуюся лавочку, Аля сделала тоже самое. Она все ждала, когда отец начнет обсуждать тот балаган, который она устроила. Ей уже было стыдно за свое поведение. – Долго думал, стоит ли тебе об этом знать… Лет тридцать, как минимум… Но теперь я вынужден тебе сказать. Никто не спорит, что у матери непростой характер, ну такой она человек. С этим ничего не поделаешь. Она была очень красивой, да и сейчас тоже. Ей было около двадцати, когда ее утвердили на главную роль одного очень известного фильма. Известным, он, конечно, стал потом. С режиссером у нее завязался роман. Пробы всем понравились, и ее утвердили на роль. И тут обнаруживается, что она беременна, от того самого режиссера. Он известен, у него семья, дети, вспомни еще время какое было. Как-то быстро находится более подходящая актриса, мама остается не у дел. Она рожает тебя, – папа сделал паузу. – А через пару лет мы с ней встретились и поженились. Аля застыла. Застыло ее тело, застыли мысли. – То есть… Ты… не мой биологический отец??? – недоверчиво спросила она хриплым голосом спустя несколько секунд. – Да, – минут пять Аля переваривала услышанное. Отец тоже молчал.