Улица была коротка, красивое не могло длиться вечно, она венчалась фонтаном. Анна подошла к массивной мраморной купели и набрала воду в ладони: – Холодная. – Вода? – Вода. А что еще может быть? – Раньше во время праздников в фонтан пускали вино. – А я-то думаю – почему мужик на меня так вопиюще смотрит, – плеснула Анна водой в мраморное бородатое лицо. – Не бойся, это маска, фонтан так и называется – «Маскероне». – Я поняла. Выпил – маску снял. – А ниже фонтана, видишь – это античная ванна, из какой-то римской бани. – Если ты не торопишься, покажу тебе еще фонтан «Черепахи», – не дожидаясь ответа, повел Борис Анну через короткий проулок. – Я же на отдыхе. – Это того стоит. Вот где самая романтика. Мы прошли какую-то площадь, потом еще одну небольшую улочку и вышли к дворцу с фонтаном. Черепашки действительно впечатляли. – Какие очаровательные, – сказала Анна. – Хочется покормить. – Да и юноши тоже ничего. – А черепашки – прямо символ туриста, влюбленного в Рим, – подошли мы совсем близко к земноводным. – Да, иногда туристы так зачарованы, что начинаешь спотыкаться. – А что ты хотел? По Риму хочется ходить долго и медленно. Норма – Ты помнишь, что он сказал? «Теперь я могу уйти из политики, после того, как меня поздравили таким ласковым голосом». – Если бы я постоянно не слушала твои записи, мне кажется, Гершвина я теперь выучила наизусть. Если бы не ты, никогда бы мне так не петь. – Мне показалось, что между вами что-то есть. Но не это я хотела сказать. По твоему голосу я поняла, что ты влюблена по уши. – В кого? – Не волнуйся, я не про Гершвина. – Элла!! – Я поняла. Как ты себя чувствуешь? – По-разному. Черное и белое, – передразнила Норма Эллу и засмеялась. – Все зависит от звонка. После черной пятницы наступила белая суббота. Черное и белое, так и живем. Радость и печаль, любовь и ненависть, восторг и разочарование. Жизнь – вечный пешеходный переход. Одни – туда, другие – обратно. Все ждут звонка, – снова повторила Норма. – Прямо как у меня, пока ты не позвонила хозяину Мокамбо. – Элла! – Я не только об этом звонке. Без него мне никогда не петь в Мокамбо. Так и скиталась бы по задворкам блюза. – Ох уж эти расовые предрассудки. – Черное и белое, – снова рассмеялась трубка. – Ну так да или нет? – Элла! Мне кажется, сейчас вся Америка навострила уши. Лучше расскажи, как там дела в Мокамбо? Все хорошо? – Концерты почти каждый вечер. Спасибо тебе, Норма. Я твоя должница. – Перестань. – Я же искренне. – Искренне перестань. Иначе мне придется вместо соку выпить шампанского. А я сегодня с утра хотела бросить пить. – Решила завязать совсем? – Со всеми, со всем… – в задумчивости превратила наречие в местоимение Норма. – Именно эта мысль давно не дает мне покоя. Но не думаю, что мне удастся. Я не настолько способная. * * * Норма покинула балкон и зашла в дом. Скинула халат, оголив тело, до зубов вооруженное красотой. Монро вообще никогда не носила нижнего белья и даже не покупала его, хотя напоказ этого не выставляла. «А ты сдала, детка, будто приняла душ времени». Вдруг ей надоело быть Мэрилин, хотя это была ее норма жизни, но в этот день даже Нормой ей быть не хотелось. Она надела парик на голову, которая гудела от выпитого, и стала Зельдой, никому не нужной Зельдой Зорк. У Зельды голова не болела. Подошла к зеркалу. Зеркало не поверило ей и узнало. Норма приподняла руками грудь, втянула живот и поправила платье. Потом вспомнила, что она Зельда и сбросила все настройки. Когда она хотела побродить в толпе, выйти в народ, откуда она когда-то вошла, для того, чтобы оставаться неузнанной, она надевала парик брюнетки, превращалась в Зельду и становилась абсолютно другой. Перед выходом она еще раз вышла на балкон и допила коктейль. * * * Анна мягко потянула на себя курок и капсула с лошадиной дозой барбитурата упала в бокал, оставленный Нормой на балконном столике. Скоро она вернется, чтобы пригубить его и себя. Неожиданно для Анны, на балкон вышла какая-то брюнетка и одним залпом прикончила коктейль. «Неужели опять все насмарку? Как мне это уже надоело. Первым же рейсом в Рим. Надо отдохнуть», – уже выходила из здания напротив Анна. Она даже не оглянулась на дома на Фифт Хелена Драйв. Села в припаркованную машину и укатила прочь. «Все дороги ведут в Рим». Анна до сих пор не могла понять, куда делась Норма. Норма – Народ, закурить не найдется? – остановил толпу знакомый голос. – Найдется. – Можно, я две возьму? – Бери. – Они же у тебя последние. – Бери, чего уж там, тебе же нужно, – скомкав пустую пачку, кидает ее на асфальт. – Зачем ты так? Есть же урна. Зельда нехотя подбирает сломанный бумажный футляр. Глаза не находят урну. Кладет в карман. «Я и есть урна».