— Видела в свидетельстве о смерти, — объяснила Флора. — Лорито. Она произнесла название с ошибкой, но Босх понял, о чем речь. Однажды поиски подозреваемого в убийстве привели его в Лорето, город на полуострове Байя. Пожалуй, там и следовало искать собор или церковь Святой Вибианы. — Ты уже нашла свидетельство о смерти? — спросил он. — Почти сразу, — ответила Флора. — Пятьдесят первый год. Босху вдруг стало нечем дышать. Вибиана была мертва, и умерла очень давно. Впервые он услышал это имя меньше шести часов назад, но уже нашел ее — ну, в каком-то смысле. Что же скажет Вэнс, узнав такие новости? Он протянул руку. Флора передала ему катушку с микропленкой и назвала номер нужного документа: 51-459. Самое начало, даже с поправкой на 1951 год. Четыреста пятьдесят девятая смерть в Лос-Анджелесе. Когда же это случилось? В январе? В феврале? Задумавшись, он взглянул на Флору. Интересно, она видела причину смерти, когда нашла документ? — Она умерла при родах? — спросил он. Флора заметно озадачилась. — Нет, — сказала она. — Сам посмотри. Почитай. Босх с катушкой в руке вернулся в кабинку. Ловко зарядил пленку, включил проектор. Аппарат был автоматический, кадры сменялись по нажатию кнопки. Босх пролистал документы, раз в несколько секунд останавливаясь, чтобы свериться с номером, проставленным в верхнем углу кадра. Четыреста пятьдесят девятая смерть случилась в середине февраля. Остановившись на нужном документе, Босх увидел, что за многие десятилетия форма калифорнийского свидетельства о смерти почти не изменилась. Этот документ был, пожалуй, самым старым на его памяти, но бланк походил на современный. Босх отыскал раздел, предназначенный для пометки коронера или лечащего врача. Причину смерти записали от руки: самоубийство посредством удушения шнуром, бельевой веревкой. Босх долгое время смотрел на эту строчку, не двигаясь и даже не дыша. Вибиана покончила с собой. Других подробностей в документе не было, лишь размашистая нечитаемая подпись, а рядом с ней — два напечатанных на машинке слова: «Помощник коронера». Откинувшись на спинку стула, Босх глубоко вздохнул. На него накатила безмерная печаль. Он не знал всех нюансов дела. Слышал лишь рассказ Вэнса, а тот изложил точку зрения восемнадцатилетнего парня, искаженную болезненным чувством вины восьмидесятипятилетнего старика. Но этого было достаточно, чтобы понять: с Вибианой произошло что-то нехорошее. Вэнс расстался с ней не по-человечески. Июньские события стали причиной того, что произошло в феврале. Босх нутром чувствовал, что Вибиана распрощалась с жизнью задолго до того, как сунула голову в петлю. Он записал в блокнот информацию из свидетельства о смерти. Вибиана покончила с собой 12 февраля 1951 года. Ей было семнадцать лет. В графе «Родственники» было указано имя отца: Виктор Дуарте. Он жил на улице Надежды — одной из тех, которые Босх внес в свой список, изучая карту окрестностей университета. В названии улицы была печальная ирония. Место смерти — адрес на бульваре Норт-Оксидентал — показалось ему странным. Босх знал, что этот бульвар находится к западу от Даунтауна, в районе Эхо-парка. То есть довольно далеко от дома Вибианы. Он достал телефон, открыл браузер и вбил адрес в строку поиска. Оказалось, в этом здании находился приют Святой Елены для молодых матерей-одиночек. Несколько ссылок вели на сайты о приюте, а еще одна — на статью из «Лос-Анджелес таймс», посвященную его столетнему юбилею. Босх тут же открыл статью и приступил к чтению. РОДИЛЬНЫЙ ДОМ ОТМЕЧАЕТ СВОЙ СОТЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ Скотт Б. Андерсон, штатный сотрудник «Лос-Анджелес таймс» Приют Святой Елены для матерей-одиночек на этой неделе отмечает сто лет со дня основания. В прошлом здесь скрывали семейные тайны. Теперь же родильный дом являет собою символ семейного процветания. На трехакровой территории рядом с Эхо-парком всю неделю будут проводиться праздничные мероприятия, в числе прочих семейный пикник и главное событие юбилея — выступление женщины, которая пятьдесят лет назад была вынуждена отдать новорожденного ребенка в приемную семью, не выдержав давления со стороны родителей. За последние несколько десятилетий общественные нравы претерпели значительные изменения. Этот процесс затронул и приют Святой Елены. В прошлом, если девушке случалось преждевременно забеременеть, ее старались спрятать, чтобы ребенок родился подальше от чужих глаз и был незамедлительно передан приемным родителям… Дальше Босх читать не стал. Он понял, что случилось шестьдесят пять лет назад. — Вибиана родила ребенка… — прошептал он. — Ребенка, которого у нее отобрали. Глава 8 Босх бросил взгляд на Флору. Та как-то странно смотрела на него. — Гарри, ты в норме? — спросила она. Не ответив, он поднялся на ноги и подошел к стойке. — Флора, мне нужны записи о рождении за январь и февраль пятьдесят первого года, — сказал он. — Хорошо, — кивнула Флора. — Фамилия? — Не знаю. Не уверен, под какой фамилией записан ребенок. Посмотри «Дуарте» и «Вэнс». Дай ручку, я запишу. — Держи. — Ребенок родился в больнице Святой Елены. Вообще, мне бы хотелось взглянуть на все записи о рождении в больнице Святой Елены за первые два… — В округе нет такой больницы. — Ну, это не совсем больница. Это приют для матерей-одиночек. — Значит, у нас записей не будет. — Как так? Должны же быть… — Это секрет. Родился ребенок, отдали другим людям. Новое свидетельство о рождении. Никаких упоминаний о Святой Елене. Ясно? Босх не вполне понимал, о чем речь, хотя ему и было известно, что тайна усыновления охраняется множеством законов. — То есть свидетельство о рождении выдается после усыновления? — спросил он. — Именно, — ответила Флора. — И в нем указывают только имена новых родителей? — Именно так. — И новое имя младенца? Флора кивнула. — А что пишут в графе «Родильный дом»? Врут? — Пишут «Домашние роды». Босх разочарованно хлопнул ладонями по стойке: — Значит, я никак не сумею отыскать ее ребенка? — Прости, Гарри. Не злись. — Я не злюсь, Флора. А даже если и злюсь, то не на тебя. — Ты хороший детектив, Гарри Босх. Разберешься. — Ага, Флора. Разберусь. Все еще опираясь ладонями на стойку, Гарри наклонился и попробовал собраться с мыслями. Должен же быть какой-то способ найти этого ребенка! Пожалуй, стоит съездить в приют Святой Елены. Да, других вариантов нет. В голову ему пришла новая мысль, и он поднял глаза на Флору. — Гарри, я тебя таким не видела, — покачала головой она. — Знаю, Флора. Извини. Не люблю оказываться в тупике. Будь другом, принеси пленки с записями о рождении за январь и февраль пятьдесят первого года. — Уверен? За два месяца много детей. — Да, уверен. — Тогда ладно. Флора опять скрылась в архиве, а Босх ушел в кабинку и стал ждать. Взглянув на часы, он понял, что, скорее всего, просидит за пленками до конца рабочего дня. Архив закрывался в пять часов вечера. А потом ему предстоит тащиться домой в Голливуд через центр Даунтауна в самый час пик, а это часа два или около того. Босх решил: раз уж он рядом с округом Ориндж, самое время написать эсэмэску дочери: вдруг у нее найдется время поужинать с отцом где-нибудь подальше от студенческой столовой Чепменского университета. Мэдс, я в Норуолке, работаю над делом. Если есть время, могу заехать. Поужинаем.