Бен был материалистом и не верил во всякую ерунду типа родственных душ, гороскопов — будто темперамент и манеру поведения миллиардов людей можно подогнать под двенадцать шаблонов, — экстрасенсов, злых духов и прочее вуду-дерьмо. Но он не мог отрицать, что между ним и Риком всегда была связь, которая, правда, с годами ослабевала, но не исчезала совсем. Люди, верящие во все мистическое, сказали бы, что монозиготные близнецы могут читать мысли друг друга по той причине, что они по сути — один и тот же человек. Действительно, в детстве они могли заканчивать друг за другом фразы так, что со стороны казалось, будто они имеют один разум на двоих. Но в этом не было ничего фантастического. Ожидаемо, что идентичные близнецы, имеющие одинаковый набор генов и растущие в одной среде, будут вести себя одинаково, особенно в том возрасте, когда они неразлучны. Но становясь старше, они оба менялись, а узы никуда не исчезли. И когда в подростковом возрасте Рик заработал свой шрам, Бен чувствовал его боль, как свою. Будто его порезали физически вместе с братом. Но он никому не рассказывал об этом, кроме Рика, который только плечами пожал: мол что тут удивляться, если они были не просто идентичными, а еще и зеркальными близнецами. Будто отражение одного из них выбралось из зеркала и зажило своей жизнью. Рик был правшой, а Бен — левшой. Набор родинок на лице одного был симметрично «отпечатан» на лице другого. Тот случай всерьёз заставил Бена задуматься: а принадлежит ли он самому себе? Может ли он считаться полноценной личностью? Его ли это чувства, что он испытывает, или он переживает чувства брата, как простое отражение? Но эта хандра его быстро отпустила. Да, у них были схожие привычки, но разное время препровождение, да и интересы были разными. Мама бы подтвердила, что их характеры сильно различаются. С детства Рик был более решительным и предприимчивым, когда Бен всегда выглядел более тихим и стеснительным, особенно на фоне брата. Дети в детском саду и в школе видели в Рике лидера и охотно шли за ним, куда бы его не завела очередная авантюра. Он был и более вспыльчивым и склонным к неконтролируемым вспышкам гнева, что стали проявляться еще в дошкольном возрасте в отличии от тихони Бена. Темперамент Рика можно было сравнить с неистовым океаном, а Бена — с тихой гаванью. Бен судорожно выдохнул, чувствуя подступающие слезы. Теперь он может с уверенностью сказать, что все его чувства и эмоции его собственные. Но легче не становилось совсем, а наоборот, его переполняло чувство незаменимой утраты. Ведь Рик был его самым близким человеком на этой планете, который знал все его переживания и страхи. Тот, кто понимал его с полуслова, которому не нужно было ничего объяснять, ведь он и так всё знал. Тот, с кем он мог быть самим собой. Тот, кто не осуждал. Его брат близнец. Лучшая версия его самого. С юных лет Рик был уверенным в себе бунтарем и любимцем девчонок. Всё, что ему было нужно, он брал, но ему и так всё давалось легко: и учёба, и различные кружки, и любовь девушек. На Бена даже несколько раз на улице вешались девушки, принимая его за брата, до того, как тот схлопотал свой шрам. Впоследствии Рик стал преуспевающим бизнесменом, которому досталась лучшая в мире девушка… Бен тяжело вздохнул и включил лампочку над своей головой. Он достал несколько фото из грудного кармана, спрятанного под нашивкой с его именем. Вот фотография, где им по три года, и они сидят вместе в песочнице, одетые в одинаковую одежду. Затем фото сделанное в их первый день в школе. Дальше шло семейное фото, где они на пляже во Флориде. Следующее фото они уже втроём с Мией возле рождественской ёлки у них дома. Мия… Тоненькая девочка с загорелой кожей, покрытой веснушками. Родители взяли её под свою опеку, после того как умерла её мама, которая была женой армейского друга отца, погибшего в конце девяностого года во время Войны в Заливе. Бен прекрасно помнил тот день, когда он впервые увидел Мию. Они играли в баскетбол на заднем дворе. Была уже поздняя осень. Практически все листья опали, покрыв тротуары золотым ковром. Рик первым услышал шум открывающегося гаража и тут же кинулся в дом. Бен побежал за братом, хватая его и пытаясь обогнать. Это был тот самый период, когда они соревновались друг с другом во всем. Они буквально ввалились в гостиную, оба мокрые и грязные после игры, пачкая паркет. Из коридора, ведущего из гостиной к входу в гараж, вышел отец, держа в обеих руках чемоданы. Их с мамой не было несколько дней. До их отъезда к ним в течении месяца периодически приходили неулыбчивые строго одетые женщины, которые проверяли каждый угол в доме, заглядывали к ним в холодильник, разговаривали с ним и с Риком по отдельности, задавая странные вопросы на тему бьют ли их родители, злоупотребляют ли алкоголем и, как себя ведут день ото дня, а также спрашивали, как они с Риком учатся. Всё это строгие “Мэри Поппинс” записывали себе на листочки. После первого такого посещения, родители вызвали их с братом на разговор, объявив о своем решении взять опекунство над девочкой бывшего папиного сослуживца. Вечер кончился воспоминаниями отца об армии и конфликте в Заливе. На тот момент он уже несколько лет как не служил и работал два через два коммерческим пилотом. Рика не впечатлила идея обзавестись младшей сестрой, ведь это означало, что один из них переедет в комнату брата, чтобы освободить место для девочки. Выслушав его тираду, отец провел им обоим воспитательную лекцию о долге перед боевыми товарищами вперемешку с любовью к ближнему своему, а потом отправил Рика в его комнату подумать над своим поведением. После, Рик пытался сделать всё, чтобы сорвать эту затею. Он врал социальным работникам, что родители принимают наркотики и жестоко обращаются с ним и братом. Но те быстро смекнули, что он все выдумывает, и посоветовали Эйлин и Бобу отвести того к детскому психологу. Но для того, чтобы понять, что на самом деле Рик ревновал их к ещё не появившейся в их доме новой личности, не нужно было быть психологом. В итоге соцработники дали добро на опекунство. Рик категорически не желал покидать свою комнату, поэтому Бену пришлось переехать к нему. Последние дни перед отъездом Эйлин только и делала, что обустраивала его бывшую комнату для девочки. — Ну что, готовы познакомится со своей сестрой? — бодро спросил Боб, требовательно глядя на обоих близнецов. Ему требовалось время, чтобы отличить одного близнеца от другого, путем пытливого разглядывания лиц, позволяющего по родинкам понять кто из них кто. Время, которого тогда у него не было, ведь девочка должна была выйти с матерью с минуты на минуту. Поэтому он послал испытывающий взгляд, который по сути предназначался только Рику, обоим. В этот момент в гостиную спустился дядя Марк, который приехал специально, чтобы следить за ними, пока родители в отъезде, а в коридоре появилась мама, ведя впереди себя девочку, положив руки на её худые плечики. Девочка напряженно озиралась по сторонам, плотно сжав губы. Эйлин остановилась рядом с Бобом, все еще держа свои руки на её плечах. — Знакомься, Мия. Это наши мальчики: Бен и Рик. Мальчики, — она посмотрела на каждого, — это Мия, и теперь она — часть нашей семьи. В помещении воцарилась абсолютная тишина. Все взрослые затаили дыхание, следя за развернувшейся сценой. Мия завороженно смотрела то на него, то на Рика, чуть приоткрыв рот. Наверное впервые в жизни видела близнецов. Они, в свою очередь, тоже откровенно пялились на неё. Мия была очень маленькой и такой худой, что в тот момент у него в голове вспыхнул рассказ отца, что Мия осталась сиротой, и его сердце сжалось от жалости к ней. У девчушки была загорелая кожа, будто она сутками находилась под палящим солнцем, и большие ореховые глаза. Их взгляды встретились, и он увидел, как детское любопытство сменяется тревогой. Тогда он понял, что из них двоих он должен сделать первый шаг. — Привет, Мия, — вымолвил он, сокращая расстояние между ними, чувствуя негодование брата и его пытливый взгляд. — Я Бен. Он протянул свою руку, предварительно вытерев её о штанину: — Рад, что ты теперь с нами. Мия неотрывно смотрела на него, и в её глазах он увидел, как её отпускает. Но она все равно опасливо пожала ему руку своей маленькой мозолистой ладошкой. — Давай я покажу тебе твою комнату? — предложил, удерживая её руку в своей ладони, которая казалась неестественно бледной по сравнению с её кожей. — Давай, — робко кивнула она, и он повел её наверх. Рик последовал за ними, сверля его спину взглядом. Он потом несколько дней с ним не разговаривал. От воспоминаний его отвлек голос бортпроводника и включившееся основное освещение. — Дамы и господа, через сорок минут мы приземлимся в международном аэропорту О’Хара. Пожалуйста, вернитесь на свои места и убедитесь, что ваш багаж надежно закреплен на верхней полке. Приведите спинку кресла в вертикальное положение и сложите столики. Он и не заметил, как за воспоминаниями пролетело время. Бен убрал фотографии обратно в карман и привел спинку в вертикальное положение, проверяя свой ремень безопасности. Уже совсем скоро они увидятся. От этой мысли его ладони вспотели, а сердце пропустило удар. Глава третья 21 октября, 9:30, Атланта Когда Мия увидела приемную мать, входящую с маленьким чемоданом в зал встречающих, Бен уже два часа как вылетел в США. Узнав о смерти сына, Эйлин прилетела ближайшим прямым рейсом из Мэдисона. Мия замахала рукой, обнаруживая свое местоположение. Заметив девушку, Эйлин поспешила в её сторону. Мия двинулась навстречу, глотая подступившие слезы. Её губы дрожали, и она изо всех сил держалась, чтобы не разреветься в тот же момент. Женщины обнялись и расплакались, несмотря на то, что стояли посреди зала и привлекали к себе сочувствующие взгляды. Мия уткнулась лицом в мягкий ворот её кашемирового платья, ощущая знакомый, едва уловимый запах жасмина. Запах дома. Эйлин обожала жасмин и старалась наполнить им весь дом. В гостиной у них стояли цветы, в спальне у Эйлин ароматические свечи, даже кондиционер для белья был жасминовый. И когда Мия приходила со школы домой, ей казалось, что она попадала в невидимую жасминовую рощу. — О Боже, — произнесла женщина между всхлипами, — какое несчастье! Она отстранилась, взяв Мию за плечи, и посмотрела на неё, силясь улыбнуться. Вышло горько, но всё равно светло. — Какая же ты красавица! — она нежно вытерла влажные дорожки с лица девушки. — О, Эйлин… Из аэропорта они направились прямиком в морг. Эйлин желала убедиться воочию, что жизнь покинула тело её сына. Они ехали молча, погрузившись в свои мысли. Машину, в которой они ехали, ей купил Рик, как только она перебралась сюда два года назад, поступив в университет. Мия подала свои документы в различные исследовательские институты — в Стэнфорд, Беркли, даже в Иель. Но, когда она получила положительный ответ из Атланты, то не стала даже думать о том, чтобы учиться в каком-то другом месте. Ведь в Атланте жил Рик, а Мия хотела быть рядом с ним. Письма, полученные от других университетов, она благополучно уничтожила, не распечатывая, а приемным родителям сказала, что нигде больше её не приняли. Боб и Эйлин пришли в восторг от такого расклада, им понравилось, что Мия будет не одна в этом городе — за ней может приглядеть Рик и помочь, если что-то понадобится. Они не знали об их связи. Эйлин до сих пор не догадывалась об этом, а Боб умер во время операции по шунтированию коронарных артерий спустя несколько месяцев, как она переехала в Атланту. Смерть Боба стала ударом для всей семьи, особенно для Эйлин. Никто не ожидал, что плановая и довольно обычная в наши дни чистка сосудов может стать фатальной для крепкого мужчины — бывшего военного летчика и коммерческого пилота, еще недавно перевозящего уйму людей. Теперь за ним последовал Рик. Нет, она определенно проклята раз все родные и любимые люди умирают такими внезапными смертями. — Тебе известно, как это случилось? — нарушила молчание Эйлин. Мия аж вздрогнула от неожиданности, настолько глубоко она ушла в себя. — Коллега Рика сказал — авария. В его машину врезался грузовик, — отрешенно произнесла она, будто озвучивала факт, её не касающийся, настолько она была потеряна сейчас. — Ты уже видела его? — спросила приемная мать; ёе голос дрогнул. — Еще нет, — Мия прерывисто вздохнула. — У него кто-то был? — спросила она после небольшой паузы. — В смысле — девушка? Мия ощутила, как её сердце сжали невидимые обручи, а к горлу подступил ком. Девушка сжала руль так, что побелели костяшки, и непроизвольно задержала дыхание. Она представила, как поворачивается к приемной матери и выпаливает: «Да! Я — его девушка! Я! Я любила Рика всем своим сердцем не как брата, и он отвечал мне взаимностью! Он был моим, а я была его!» Во время её исповеди лицо Эйлин меняется от горестного к изумленному и обратно, а после она кладет свою руку ей на предплечье, и в её глазах Мия видит понимание и боль. Но то было лишь видение. На самом деле она не могла представить, как Эйлин может отреагировать на подобную новость. Мия опасалась, что та не поймет: они стали семьей, хоть и не были связаны кровными узами. А Эйлин всегда придерживалась очень консервативных взглядов. Рик хотел объявить родителям об их отношениях после окончания школы. Мия еле уговорила его этого не делать и попросила повременить немного, потому что все было так радужно и прекрасно, что она боялась скандала. Боялась, что тёплые отношения с приемной семьей могут измениться. А после умер Боб, и стало совсем не до этого. Мия решила подождать, пока не закончит учебу, Рик не настаивал. Поэтому в редкие встречи с матерью на праздники они разыгрывали из себя самых обыкновенных брата и сестру, постоянно подкалывая друг друга и обижаясь понарошку. Рик один раз даже увлекся, приведя на их встречу в ресторане какую-то девушку в роли своей пары и представил её матери. Ох, как же Мия разозлилась тогда на него. А Рик лишь зубы скалил: мол, если конспирация, то надо идти до конца. Мия пообещала себе на следующее посещение Эйлин Атланты привести кого-нибудь из потока, чтобы отыграться. И вот теперь Рика не стало, и, как бы больно ей не было, она понимала, что не может вывалить на бедную женщину ещё и это. «Незачем приводить в смятение её растерзанное сердце», — решила для себя Мия, шумно выдыхая. — «Пусть Рик унесет в могилу нашу тайну». — Нет, вроде никого, — выдавила она из себя. — По крайней мере, я не знаю ни о чём серьёзном. Она украдкой глянула на пассажирское сиденье, отслеживая реакцию женщины, чувствуя, как горят щеки от стыда, жарко заливая румянцем её грудь и шею. Эйлин лишь тяжело вздохнула и прикрыла глаза, смаргивая слезы. *** Мия никогда не была в морге. Когда умерла её мама, она была еще слишком мала для того, чтобы пойти на её опознание. А когда умер Боб, они с Риком прилетели на следующий день после известия и увидели того лишь в гробу в день похорон, одетого в черный костюм. Маму Мия тоже увидела лишь на её похоронах в её выходном платье со сложенными под грудью руками. Так что в морге она была впервые и теперь её жутко трясло. От волнения к горлу подступила желчь, оседая на языке противным привкусом. «Каким он будет?.. Эдриан сказал в него врезался грузовик. Насколько сильно он будет похож на себя? Но, если Прайс смог его узнать вчера, значит все не так страшно?» Она одновременно боялась и хотела увидеть его тело. Внутри девушки теплилась надежда, что это все-таки не он, а кто-то очень на него похожий по росту и телосложению. На него похожий… В мозгу тут же вспыхнуло — «Бен», и она передернула плечами, чувствуя, как кровь стынет в жилах. Нет, нет! С Беном все хорошо! Он звонил сегодня ночью и сказал, что его отпустили на несколько недель домой. В позапрошлом году его тоже отпускали на похороны Боба. В тот раз ему дали двухнедельный отпуск, но Бен вернулся раньше. Они договорились с Риком, что тот разберется со всеми делами отца. «Может, это все-таки кто-то другой, похожий на Рика, не как Бен, не как его близнец», — поправила себя Мия, ощущая неприятный холодок, пробежавший по спине. Коронер провел их по узким коридорам прямо в помещение, где стояли холодильные камеры с телами. Мужчина подвел их к одной из ячеек и прежде чем открыть её спросил: — Готовы? — Да, — ответила за них обеих Эйлин, как будто к этому можно было быть готовыми. Сердце тяжело бухало в груди, и его стук отдавался колючей болью в висках. Удар. Коронер открывает дверцу ячейки, и Мия видит огромные ступни с ярлыком на большом пальце. Еще удар. Он с металлическим лязгом выдвигает носилки на которых лежит тело, закрытое с головой белой простыней. Удар. Он откидывает простынь… И в этот момент её сердце замирает, а потом делает еще удар, причиняющий боль. В помещении раздаётся рев Эйлин. Звук отталкивается от стенок, и заполняет собой все пространство вокруг. Но Мия уже не слышит этого. Все звуки исчезли. Оглушенная она смотрит на лицо любимого — белое. Белее, чем обычно, отчего такие знакомые, украшающие его родинки кажутся каплями грязи, а шрам бросается в глаза как никогда сильно. Словно резче стал. Алые губы Рика, мягкость которых она ещё помнит, побелели и окрасились в цвет кианита. Длинные темные волосы рассыпались по железу носилок, на которых он лежал. Он казался таким спокойным. И, если бы не неестественная бледность и мертвенный цвет губ, то Мия бы решила, что он спит. Она вдохнула, чувствуя болезненный ком на месте солнечного сплетения, и тишина вокруг понемногу начала исчезать, как будто её судорожный вздох, разрушил вакуум. До нее стали доноситься обрывки слов: перелом грудной клетки…Открытый пневмоторакс…Внутреннее кровотечение… Сдавленный плач Эйлин слышался где-то в стороне. Коронер всё говорил, а она неотрывно смотрела на лицо Рика. Её взгляд то и дело останавливался на шраме, пока она не оцепенела, глядя в одну точку и понимая, что в глазах начало темнеть. Тьма сгущалась вокруг его лица, а Мия все глядела на шрам, пока и он не исчез. Она потеряла сознание. *** Когда ей было десять лет, Рик заработал свой шрам. В то лето они переехали в новый дом. Рик подрался с одноклассником, который в один момент вытащил из рукава лезвие и полоснул им по его лицу. Они быстро поехали в больницу, как только узнали, при этом Бен очень странно себя вел. Он был белее мела и выглядел болезненно. Рик уже был в палате, когда они приехали. Половина его лица была закрыта повязкой, губа разбита, а под глазом наливался фиолетовым фингал. Эйлин то навзрыд плакала, то кричала чуть ли не с пеной у рта, что ей было совсем не свойственно, что засудит того парня, который сделал это. Бен молчал, лишь изредка дотрагиваясь до своей правой щеки, успокаивающе держа Мию за руку. Его рука была мокрой и нереально горячей. В итоге она не выдержала и высвободилась, вытирая мокрую ладонь о джинсы. Когда Эйлин выплеснула весь свой страх и гнев и её отпустило, она пошла искать доктора, оставив Рика под присмотром Бена и Мии. — Зачем она здесь? — спросил Рик, когда за матерью закрылась дверь, неприязненно глядя на девочку.