«Нет! Только не это!» — Несколько лет, — ответила Эйлин, а затем посмотрела на него. Пришла её очередь тревожится за состояние сына. — Бен? — Скажи мне, мама. Только правду, — он с трудом выговаривал слова. Лоб покрылся испариной, а конечности вдруг ослабли. — Мия — она моя сестра? У нас один отец? — Нет. Его мгновенно отпустило. Из уст Бена со свистом вырвался протяжный выдох. В изнеможении он прикрыл глаза. — Она — дочь своего отца, — продолжала тем временем женщина. — Роман его вдовы и Роберта случился спустя пару лет после смерти О'Нилла. И… Я настояла на анализе ДНК, когда мы решили приютить девочку. Я просто обязана была быть уверенной в том, что Мия — не дочь Боба. — Между вами что-то было? — вопрос матери слышался как утверждение, поэтому он не стал отвечать на него. — Я помню, боялась, что не смогу принять её, ну после того, как её мать… — вдруг произнесла она. — Хоть умом я и понимала, негоже это, расплачиваться детям за грехи своих родителей. Но мои страхи оказались напрасными, когда я увидела её впервые в том патронажном доме, куда её определили такую потерянную. Мне захотелось забрать её к нам в дом и подарить бедной девочке любовь и семью, которой она лишилась… — Две минуты до окончания посещения, — послышался в трубке чужой голос. — Я прошу тебя, не нервничай, — произнес немного успокоившийся Бен. — Всё самое страшное уже позади, тебе не нужно переживать. — Я не могу не переживать. Ведь ты — единственное, что у меня осталось в этом мире. Он хотел спросить: «А как же Мия?», но передумал. — Мы еще увидимся. Все будет хорошо. — Береги себя, дорогой. Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, мама. Глава сорок седьмая 5 марта, 15:47, «Центр отдыха имени Святой Анны», Мельбурн, Кентукки Мия гуляла по прилегающей к центру обширной территории, не сходя с асфальтированной дорожки и разглядывая уже успевший наскучить пейзаж: голые деревья и сырую, но всё еще мерзлую землю окружавших её лугов. Зима потихоньку отступала, в воздухе отчетливо чувствовался запах весны, несмотря на холодный ветер. Снежный покров уже практически сошел, обнажая черную землю, покрытую желтой сопревшей травой. «Весной здесь будет очень красиво», — говорила ей работница столовой — средних лет крупная женщина со счастливым лицом. — «Вот увидишь. Природа оденется в изумруд, в траве будут стрекотать кузнечики, соревнуясь с пением птиц. Во всей Америке нет второго такого красивого и умиротворенного места, открытого для всех желающих» «Жаль, что меня здесь не будет, когда тут всё начнет зеленеть», — подумала Мия. Но без горечи. Завтра она покинет стены бывшего монастыря, радушно принявшие её и давшие убежище на эти два месяца. Через два дня она должна будет свидетельствовать на суде по делу об убийстве Рика. Всего два месяца. Но Мия чувствовала, что прошел минимум год с момента её разговора с Колонией и тем человеком из Бюро в допросной. А смерть Рика казалась теперь такой далёкой, хотя фактически не прошло и полугода. В тот день, после того как Бена увела военная полиция, Колония тут же куда-то исчезла, очевидно, решать этот вопрос. Её коллега — тот мужчина из ATF — пытался подбодрить её, заверив, что с Беном всё будет хорошо. Затем за ней пришла группа, состоящая в основном из мужчин с каменными лицами. Они отвезли её в кампус, чтобы она смогла собрать необходимые вещи. На улице была уже ночь. После её увезли в аэропорт, и в сопровождении двух одетых в штатское охранников она покинула Джорджию и прилетела в Портленд, штат Орегон, глубокой ночью. Ей тогда казалось, что эта ночь никогда не закончится. Она была страшно измотана, из самолета её пришлось чуть ли не на руках нести, настолько она была истощена. На черном фургоне её привезли в отель, название которого она до сих пор не знает, и привели в номер со служебного входа, оставив там вместе с вещами. Не раздеваясь, она прямо в ботинках упала на кровать и проспала так шестнадцать часов кряду. После беседы с Беном она пробыла в том отеле еще два дня. И эти два дня ей настоятельно рекомендовали не отказываться от программы защиты свидетелей. Но она была тверда в своём решении. «Воля ваша, Мия», — как-то обреченно сказала ей специальный агент. — «Мы, конечно, спрячем Вас до разбирательства в безопасном месте. Но там у Вас не будет круглосуточной охраны, ибо лишь вступившие в программу могут рассчитывать на надежное убежище, ведь государство выделяет немалые деньги на это. Надеюсь, Вы понимаете о существовании вероятности, что вас могут убить, и при этом мы ничего не сможем с этим сделать». — «Я понимаю», — ответила она ей, тяжело сглотнув. Так она и оказалась здесь. Её привезли в этот центр отдыха, бывший монастырь, в канун Рождества. Только в этот раз не было бронированного, тонированного фургона, а самый обычный седан. Колония привезла её вместе с тем мужчиной из ATF. Их встретил уже осведомленный дьякон по имени Дейв и тут же провел их в её комнату. Когда Колония сказала, где спрячет её, Мия представляла себе самый настоящий монастырь с холодными, аскетичными кельями с каменными стенами, на которые ничего нельзя вешать кроме распятия, и жесткой постелью без матраца. Каково же было её удивление, когда она увидела самую обыкновенную, правда скромную комнату отеля. В помещении было пластиковое окно и батарея, шкаф, односпальная, на вид комфортная для сна кровать, прикроватная тумбочка с лампой в абажуре, небольшой стол с двумя стульями и кресло. Телевизора правда не было. Это единственное, что отличало эту комнату от гостиничного номера. Дьякон Дейв пояснил, что монастырь уже давно не используется по своему прямому назначению. Он был переделан в дом отдыха для «добрых христиан, ищущих уединения». «Здесь также проводятся выездные семинары для старшеклассников. Не только католических школ», — рассказывал он. Колония установила на лодыжке Мии отслеживающий браслет, пояснив, что так они будут следить за её передвижениями, и, если её похитят и попытаются избавиться от браслета, об этом тут же станет известно. — Не покидайте территорию монастыря, — наказывала ей Калония. — В городе может быть небезопасно. Единственная охрана, которой мы можем Вас обеспечить — это местный шериф, которому мы рассказали о Вас. Он обещал в свободное время патрулировать окрестности, но это, считайте, — ничего, ибо он шериф целого округа. — Никому не называйте Вашего настоящего имени и вообще никому ничего не рассказывайте. Придумайте себе что-нибудь, если вдруг местный персонал начнет задавать вопросы. Всю правду о Вас знает лишь дьякон Дейв. Через него мы будем держать связь. Если Вам что-то понадобится, обращайтесь к нему. — И еще кое-что, Мия. Воздержитесь от всяческих контактов с семьей и друзьями. Старайтесь не использовать Интернет и уж тем более проверять свои социальные сети. Вас так могут отследить. Я понимаю, искушение велико, но это для Вашей же безопасности. Мы с нашей стороны сделали всё, чтобы обезопасить Вас. — Я до сих пор не разговаривала с приемной матерью, — произнесла она впервые за весь разговор. — Она, наверное, волнуется. Мы не разговаривали с Дня Благодарения. Она знает о произошедшем? — Да, она в курсе. Мы устроим вам с ней разговор, но только через пару недель, если все у Вас тут пойдет хорошо. — Спасибо. — Будем на связи. И, держитесь, Мия. Еще ничего не кончилось. В её распоряжение ей отдали самую дальнюю комнату в здании бывшего монастыря, что располагалась на третьем этаже. Никто не обратил внимания на её приезд, ведь в эту пору «Центр» принимал немалое количество посетителей, приехавших сюда непосредственно к Рождеству. Дьякон Дейв провел ей небольшой тур по «Центру» и его окрестностям, рассказывая его историю и объясняя местные правила. Он показал ей конференц-залы, оборудованные всем необходимым для проведения презентаций и бесед, библиотеку с несколькими компьютерами-бомбами, которые были подключены к интернету. Последним пунктом экскурсии была столовая. — Каким именем ты хочешь представиться? — спросил он, прежде чем они вошли туда. Мия растерялась, ведь она совсем не думала об этом. — Вы хотите представить меня кому-то? — Да. На время, что ты пробудешь здесь, я дам тебе работу. Будешь помогать в столовой. Для персонала это будет прекрасным объяснением твоего проживания здесь. Работающие в «Центре» люди оказались очень чуткими. Никто не расспрашивал её о её прошлом. К ней относились тепло и с пониманием, даже когда у неё что-то не получалось. За всё время пребывания здесь, никто ни разу не повысил своего голоса, даже в самые напряженные дни работы. Мия не сомневалась, если Бог и существовал, то он определенно благословил это место. Здесь присутствовала своя аура благодати и умиротворения. Персонал — жители местного городка — приходили на работу с улыбкой, которая не сходила с их лиц, невзирая на жар и душащую влажность кухни, на несметное количество грязной посуды и беспорядка в столовой, который оставляли после себя школьники. Она ни разу не слышала, чтобы кто-то из работающих здесь людей жаловался на жизнь или на саму работу. Часто во время трудового процесса они пели религиозные песни. К удивлению Мии, те действовали на неё успокаивающе. В такие моменты она забывала на некоторое время о своих горестях, а не отпускающее чувство страха исчезало. Но даже в такие моменты она не переставала думать о Бене и о том, что ждет их дальше. Работы в «Центре» хватало, несмотря на зиму. Каждую неделю к ним приезжали школьники на семинары, оставаясь на несколько дней. У Мии был очень плотный график, начинающийся в пять утра, из-за чего приходилось очень рано вставать. Она помогала готовить, сервировала столы к завтраку, а после убирала грязную посуду, помогая её мыть, и занималась сервировкой к обеду, который подавали в двенадцать пополудни. Её перерыв наступал лишь после того, как все обеденные тарелки были убраны и вымыты, то есть около трех часов дня. В четыре она снова начинала работать, помогая с сервировкой и готовкой ужина, который подавали в половине шестого вечера. После такого долгого и изнурительного дня у неё ни на что не оставалось сил, даже на водные процедуры и обычно в девять вечера она уже спала мертвым сном. Лишь спустя две недели, когда она наконец вошла в режим, Мия стала посещать библиотеку по вечерам и даже гулять по окрестностям во время своего послеобеденного перерыва. Так прошли Рождество с Новым Годом и её двадцать первый день рождения, о котором она никому не рассказывала. За это время она лишь два раза говорила с Эйлин. И то недолго, ведь из-за чрезвычайной секретности совершенно ничего нельзя было ей рассказать, никаких подробностей дела и её нынешней жизни. Колония приезжала несколько раз, информируя её о продвижениях в деле и поисках Гидиона. С Беном у Мии не было связи. Единственное, что она знала, что его отпустили из-под стражи до окончания разбирательства по этому делу, и что он, как и она, в безопасном месте. Мия страшно по нему скучала, а еще и страшно волновалась за него. Одно дело, когда сам человек говорит тебе, что с ним всё в порядке, и совсем другое, когда тебе об этом говорит третье лицо. Она так не беспокоилась даже во время его службы в армии, ведь в отличие от нынешнего положения между ними была какая-никакая связь. Она не могла дождаться, когда всё это уже закончится и она вновь сможет увидеть его. Заглянуть в глаза, коснуться его кожи и вдохнуть запах. Мия знала, что рядом с ним, исчезнет преследующий её страх вновь быть похищенной, из-за которого ей часто снились кошмары. И вот теперь, уже совсем скоро она увидит его. С позавчерашнего короткого разговора со специальным агентом, сообщившей, когда быть готовой к отъезду, она буквально считала минуты до встречи с ним. Кстати, о минутах. Отодвинув пальцем рукав куртки, которую ей одолжил дьякон Дейв, Мия посмотрела на простенькие электронные часы, тоже его подарок, отмечая, что её официальный перерыв закончился десять минут назад, а её еще ждал обратный путь. Развернувшись, девушка быстро побежала к зданию бывшего монастыря. *** 7 марта, 10:30, Атланта, Джорджия Мия ожидала, когда её вызовут, сидя на деревянной скамье в одном из пустых коридоров здания суда, покачивая правой ногой из-за волнения. Несколько минут назад её привели сюда, проведя через запасной выход, так как главный был заблокирован репортерами. Это дело стало настоящей сенсацией, ведь не каждый день общественность узнает, что крупный холдинг на самом деле является прикрытием торговли смертью, а его правящая верхушка из уважаемых людей, акул бизнеса, превращается в самую настоящую мафию. Даже в округе Кэмпбел эта новость занимала первую полосу, а затем и первые страницы местной газеты во всё время её пребывания там. Один из выпусков даже был посвящен убийству Рика с его фотографией на первой странице. Наконец дверь, ведущая в зал, где сейчас проходило заседание, открылась, заставив Мию замереть. Стоящие по обе стороны двери охранники даже не шелохнулись. — Мисс О'Нилл? — обратился к ней мужчина в форме. — Суд вызывает Вас для дачи показаний. Один из охранников посмотрел на неё, делая жест рукой, показывая тем самым, что она может войти. По словам Колонии, судебное заседание по этому делу должно было проходить за закрытыми дверями, а это означало, что после дачи показаний и ответов на вопросы обвинения и защиты, она покинет стены суда. По этой причине она не увидит Бена сегодня. Ради их безопасности их допросы будут проходить в разные дни. Сделав глубокий вдох, Мия поднялась с места и вошла в зал со стороны судьи. В глаза тут же бросилась огненно-рыжая шевелюра Эдриана Прайса, который не смотрел на неё. Ей указали на место рядом с возвышением, где восседал судья. Мия приняла присягу, положив левую руку на Библию. Пока она произносила слова присяги, её глаза оглядывали немногих присутствующих в зале, задержавшись на одной знакомой фигуре. Сердце девушки ушло в пятки, ибо на одной из скамей, со стороны обвинения сидела Эйлин. Их взгляды встретились, и та слегка покивала головой, моргнув несколько раз, приветствуя. Сбылись её опасения, которые ненадолго развеяла Колония, сказав по дороге в Атланту, что разбирательство будет закрытым, а значит никто кроме участников дела не будет на нём присутствовать. Видимо Эйлин была исключением. Ну естественно, она же мать Рика, она имеет право знать правду. — Назовите, пожалуйста, своё имя, — обратился к ней судья. — И какое отношение вы имеете к холдингу или его деятельности. — Мия О’Нилл, — быстро произнесла она, сглатывая. — И я не имею отношения…Никакого прямого отношения, ваша честь. Мой… — она резко умолкла, опустив взгляд на свои дрожащие руки. Не так она планировала рассказать приёмной матери об их отношениях с Риком. Не так. — Мой жених, Рик… Ричард Хадсон при жизни занимал пост финансового директора. Она не рискнула проверить, какой эффект возымели её слова, поэтому избегая смотреть на Эйлин, она впилась взглядом в Эдриан Прайса: — Этот человек убил его, — она указала на него пальцем. — Подстроил так, чтобы это выглядело как авария. Но это было убийство. — Расскажите суду всё, что Вам известно, мисс О'Нилл, — мягко произнес судья. — По порядку. И она стала рассказывать, начав со дня смерти Рика, возвращаясь в прошлое, оправдывая его выбор работать на преступников и закончив историей её освобождения, не забыв упомянуть Бена и детектива Дина Джексона, принимавших в этом непосредственное участие. Она рассказала всё, не упустив историю со взломом и перстнем Роберта Хадсона, а также историю обнаружения ключа от ячейки, в которой хранились улики против деятельности компании. Обе стороны — обвинения и защиты — долго допрашивали её, уточняя нужные им детали из её немного запутанной истории. В конце концов суд отпустил её, и её вывели через туже дверь, откуда она вошла. Перед тем как скрыться за ней, Мия бросила быстрый взгляд на Эйлин, бледное лицо которой отражало крайний шок. Женщина глядела в одну точку, не двигаясь. Не так она хотела поведать ей о их отношениях с Риком. ***