Издалека до меня доносится шум прибоя, говорящий о близости моря. Солдаты и заключенные выглядят погруженными в свои мысли. И я, воспользовавшись шансом и оставаясь на корточках, начинаю отступать от дороги. Наконец выпрямляюсь и бегу через вересковую пустошь и сворачиваю к проселочной дороге, чтобы прибавить скорость. У себя за спиной я слышу крики. И звук, не вызывающий сомнений – стреляют из оружия, которое приводится в действие черным порохом. * * * Я останавливаюсь. Стреляли не в меня, но я принимаю решение не ждать, когда меня заметят, и продолжаю бежать. Я в хорошей форме для парня, которому перевалило за пятый десяток. Наконец я понимаю, что меня не преследуют, и останавливаюсь, чтобы отдохнуть и подумать, что делать дальше. С того самого момента, как я пришел в себя возле камней, для меня стало очевидно: что-то пошло не так, и с каждой минутой ситуация становится все хуже. Логика подсказывает, что я просто вижу все в неверном свете, совершил ошибку, свернул не в том месте и сделал неправильный вывод. Но мой аналитический мозг говорит, что я больше не в Канзасе[26]. Я вспоминаю, что деревушка под названием Клебост находится в получасе езды на машине от замка Ардсмур и дорога, на которой я сейчас нахожусь, ведет именно туда. Мне кажется разумным отправиться в деревню и попытаться выяснить, что происходит. Проходит два часа – и все это время я иду быстрым шагом, – но мне не удается увидеть никаких признаков жизни, если не считать чаек и лисы, перебежавшей дорогу. Природа вокруг производит мрачное, даже зловещее впечатление; она кажется мирной, но от нее веет какой-то жутью. Затем я замечаю приближающихся ко мне двух всадников и решаю их остановить. Мужчина и женщина. Пожилой мужчина явно плохо себя чувствует, он горбится и едва держится в седле. Женщина – высокая, с тонкой талией и полногрудая; молочно-белая кожа великолепно сочетается со светлыми волосами, уложенными в свободную прическу, наполовину скрытую кружевной голубой шляпкой. У нее темно-зеленые глаза, в которых я вижу искру интереса, когда она смотрит на меня. Их одежда ни в коей мере не соответствует двадцать первому веку и выглядит сильно потрепанной, как и мои нервы. Я решаю использовать свое южное обаяние. – Прошу прощения. Вы не могли бы сказать мне, как далеко отсюда до Клебоста? – Кто вы такой? – спрашивает женщина. Слегка раскосые глаза с длинными ресницами добавляют ей таинственности. – Меня зовут Гарольд Эрл Малоун, – отвечаю я, решив, что «Коттон» слишком долго объяснять. – А вас? – Мелисанда Робишо, – говорит она, но я сразу понимаю, что она лжет – уголок ее рта слегка опускается. – А это Дункан Керр, – добавляет она, небрежно кивнув в сторону своего спутника. Пожилой мужчина с хриплым булькающим стоном соскальзывает с лошади, словно хочет что-то сказать. Пошатываясь, делает несколько шагов к кустам, его рвет, и он падает. – Я предупреждала его, чтобы он не ел желе из угря, – произносит Мелисанда. – Но мужчины никогда не слушают… А откуда вы здесь появились? – Из замка Ардсмур. Я приехал туда вчера вечером. Из Стратпеффера. – Неужели? – спрашивает она, не спуская с меня пристального взгляда. – Вы ехали, верно? Я улавливаю в ее голосе понимание и тут же перестаю сдерживаться. – Вы знаете, о чем я говорю? – Да, может быть… – Мелисанда задумчиво прикрывает веки. – Но, если вы остановились в замке, что вам нужно в Клебосте? Я понимаю, что она увиливает от прямого ответа, но решаю следовать за ней. – После завтрака я вышел погулять по вересковым пустошам, перестал обращать внимание на то, куда иду, и заблудился. – Я жестом указываю на окружающие нас зеленые просторы. – Но если я сумею добраться до деревни, то смогу договориться с кем-нибудь, чтобы он доставил меня обратно в замок. Я очень тщательно подбираю слова, но у меня складывается впечатление: она поняла, что я имел в виду, когда сказал «приехал». Она соскальзывает с лошади, взмахнув множеством нижних юбок, быстро приводит в порядок одежду и делает ко мне шаг. Я не могу оторвать глаз от кремовой кожи в вырезе ее платья. Мне кажется, что Мелисанда прекрасно знает о своей привлекательности и заметила мой интерес. Уголки ее губ слегка приподнимаются. – У меня для вас предложение, мистер Гарольд Эрл Малоун. Мне просто необходим мужчина. «Черт бы тебя побрал», – думаю я. От этой женщины исходят такие сильные сексуальные флюиды, что мне кажется, еще немного, и я смогу их потрогать рукой. Но я решаю не испытывать судьбу. Выражение ее лица остается уверенным и спокойным, и она не спускает с меня внимательного взгляда, изучая и оценивая. Ее кожа испускает мягкое сияние персика и ванили, и она улыбается мне, показывая зубы, но не мысли. А потом нежно касается моей руки. – Дункан на сегодня потерял способность к действию, – сказала она, небрежно махнув в сторону мужчины, лежащего возле кустов. – А у меня срочное дело. Если вы мне поможете, я позабочусь о том, чтобы вы благополучно вернулись домой. – О каком деле идет речь? – осторожно спрашиваю я, и она показывает на запад, откуда доносится слабый шум невидимого океана. – Мне нужен мужчина, который сможет доставить меня на лодке на один крошечный островок, неподалеку от побережья. Он совсем близко, но там коварное течение, и потребуется сильная спина. Это не займет много времени, – добавляет она, заметив мой любопытный взгляд. – Я верну вас на берег, и вы отправитесь домой еще до заката. Все радары моего сознания предупреждают об опасности, я стараюсь успокоиться и перестать ставить под сомнение фантастическую реальность. Чувство, обострившееся за годы работы в качестве полевого агента, подсказывают, что она в беде, но какой у меня выбор? Мои возможности предельно ограничены. И опыт научил, что в каждой операции наступает момент, когда возможен только один вариант действий – слепой риск, – где следует поверить в то, что при других обстоятельствах кажется абсурдным, и надеяться на лучшее. Как сейчас. И я говорю ей «да», надеясь, что она не заметит моих сомнений. Мелисанда кивает с довольным видом и предлагает мне освободившуюся лошадь, оставив своего прежнего спутника лежать в кустах. Мы едем дальше – она впереди, – через пустошь, к утесам, потом вниз по крутой горной тропе, ведущей к маленькому поселению, расположенному на берегу. Там она на гэльском языке быстро договаривается со старым рыбаком и отдает ему несколько монет. Рыбак тщательно их пересчитывает и показывает на маленькую перевернутую лодку, лежащую на каменистом берегу, чуть выше линии прибоя. Женщина снимает седельную сумку со своей лошади, кивает мне и ведет к морю. – Мы возьмем эту, выкрашенную в красно-желтый цвет, – говорит она. – У нее такой цвет, который должен отпугивать злых духов и помочь вернуться с хорошим уловом, вы понимаете? – Вы говорите, как знаток. Мелисанда качает головой. – Нет, но я слышала, что многие так считают. У маленькой деревянной лодки нет уключин, но мне удается поймать нужный ритм, чтобы преодолеть полосу прибоя и выплыть на открытую воду. Женщина сидит на планшире, прикрывая одной рукой глаза. Я оглядываюсь через плечо и вижу по меньшей мере шесть маленьких островков, чьи размеры колеблются от небольшого выступа над водой, где сидят чайки, до более крупных, до которых нужно плыть не менее получаса. По небу бегут тяжелые тучи, приближается буря. Если и не здесь, то где-то – почти наверняка. – Какой именно вам нужен? – спрашиваю я и едва не роняю весло, когда непредсказуемое течение ударяет в корму и разворачивает нас. Мелисанда смеется, увидев мою ошибку, и указывает куда-то над моим левым плечом. – Вон тот, остров селки[27]. Я знаю, что селки – это тюлени. И уже слышу их хриплый лай, обрывки которого доносит ветер. Быстро оглянувшись через плечо, стараясь не потерять весла и следить за волнами, я вижу остров – темный и круглый, с плоскими уступами, усеянный влажными удлиненными телами тюленей. Еще пятнадцать минут борьбы с течением, и я спрашиваю, почему она не попросила рыбака отвезти ее на остров. – Потому что он здесь живет, – отвечает Мелисанда. – Я не хочу, чтобы он знал, куда я направляюсь и что буду делать, когда туда доберусь. А вы, – тут она улыбнулась каким-то своим мыслям, – вернетесь к себе домой еще до наступления ночи. Течения здесь просто убийственные, холодный ветер бросает нам в лицо ледяную пену, и я чувствую облегчение, когда мы добираемся до острова. Я гребу вдоль берега, пытаясь найти подходящее место для высадки, отгоняя в сторону нескольких любопытных обитателей острова, которые оказываются в воде рядом с лодкой. Наконец замечаю небольшую расселину, в которую могла пройти лодка, и направляю ее туда. В конце расселины вижу тропу, ведущую наверх. – Оставайтесь здесь, – говорит Мелисанда, выбираясь на берег. – Позаботьтесь о том, чтобы не потерять лодку. На этих островах вечерами становится дьявольски холодно. Передайте мне сумку, пожалуйста. Ей нравится отдавать приказы. Однако я люблю сильных женщин. И даже в таком странном месте продолжаю их привлекать. Она немного возится с сумкой и достает деревянную коробку длиной в фут и шириной полфута. Я слышу звон монет – звук, который невозможно ни с чем спутать, – смотрю на женщину, но она ничего не говорит и будто не замечает моего взгляда. Молча протягивает мне сумку, приподнимает юбки и начинает подниматься вверх по тропинке, даже не обернувшись. Я гляжу ей вслед, пока она не скрывается из вида, потом обвязываю фалинь вокруг торчащего выступа скалы в форме большого пальца. У меня отчаянно болят плечи, и я надеюсь, что течение на обратном пути не будет встречным. Громкий лай заставляет меня подпрыгнуть на месте. Большой тюлень решает изучить гостя, и я вижу в его желто-коричневых глазах подозрение. Поднимаю весло, приготовившись к обороне, но селки лишь угрожающе мотает головой, издает еще пару лающих звуков и отступает под хриплый хор своего гарема. А потом, выдохнув облако пахнущего рыбой воздуха, исчезает под водой. Несколько минут я просто сижу и жду. Жуткий холод камня, моря и ветра постепенно вытягивает тепло из моего тела, вспотевшего во время гребли, и я дышу на ладони, чтобы согреть их. Мне хочется есть. Через полчаса я поддаюсь искушению, беру сумку и заглядываю внутрь. И нахожу там еду. Пакет сильно пахнет сушеной рыбой. Я достаю плоские овсяные лепешки, похожие на картон, и головку твердого, как камень, белого сыра. Отламываю кусок и ем сыр с лепешками. Не самая вкусная трапеза в моей жизни, но достаточно сытная. В сумке также лежит несколько маленьких бутылок с пробками, каждая завернута в грубую ткань с надписью на латыни. Я открываю одну и нюхаю острый травяной аромат темной жидкости. Маленькая деревянная коробка с отодвигающейся крышкой полна сушеными морскими водорослями с сильным запахом йода. В другой такой же коробке я нахожу каких-то мертвых жуков. А на дне сумки обнаруживаю нечто особенно интересное – маленький квадратный пакет, сверху обернутый бумагой; внизу промасленный шелк. Оглядываюсь по сторонам – лишь скалы и тюлени, Мелисанды не видно. Тогда я разворачиваю пакет и нахожу внутри книгу. Тянусь себе за спину и нащупываю там спрятанную книгу. Гримуар Малькольма Чабба все еще на месте, внутри своего пластикового кокона. У моей находки мягкий переплет, без жесткого картона, сделанный из великолепно выделанной кожи. Я осторожно провожу по ней рукой. Возможно, это кожа нерожденного ягненка. Текст внутри рукописный, язык – французский, но архаичный и незнакомый мне; кроме того, в книге множество красивых иллюстраций со следами цветных красок. Я почти сразу понимаю, чему посвящена книга. Алхимия. Переворачиваю еще несколько страниц, которые сохранились в отличном состоянии, несмотря на солидный возраст. И тут мои брови ползут вверх, когда я вижу на удивление откровенный рисунок, сделанный, впрочем, с большим мастерством, – женщина совокупляется с четырехрогим козлом. Я решаю, что мне не следует и дальше подвергать воздействию стихий это сокровище, и захлопываю древнюю книгу. И тут обращаю внимание на название на титульном листе. Le grimoire du Le Compte Saint-Germain. Я достаю из-за спины другую книгу и сравниваю их размеры и толщину. Они примерно одинаковые. Почти идентичные. Что там говорил Чабб о гримуаре XV века? «Мы считаем, что книга пятнадцатого века является копией значительно более позднего тома. Возможно, она написана рукой самого Сен-Жермена». Значит, у меня в руках оригинальный манускрипт книги, с которой напечатана копия Чабба?