Приходило, подумалось мне. У голубоглазого в голове точно патология. Но излагает хорошо – со вкусом и толком. – И однажды, – продолжил Марсель, – перевесит другая чаша весов. Норма станет патологией, а патология нормой. – Бредятина зеленая! – воскликнул я искренне. – Узость мышления – не великое достоинство… Ведь фактически нечто подобное уже происходит. Общественное сознание далеко шагнуло за границу нормы. Он встал, подошел к стеклянному столику, взял с него пульт дистанционного управления и включил телевизор. – Вот они, иллюстрации моих слов. Миловидная дикторша тараторила: – Вновь депутаты областного собрания подняли вопрос о проведенной недавно приватизации водопровода в городе Гадинске. Малое предприятие «Ватерклозет» якобы использует сооружения сети не по назначению. – Это норма? – спросил голубоглазый. – Посмотрите, что творится с обществом. Психические патологии – состояние не только отдельных людей. Ими охвачены целые государственные структуры. И общественные слои. Начните с высших коридоров власти и закончите последним совхозом – и вы найдете любой диагноз. Он переключил программу. По другому каналу политический обозреватель что-то уныло вещал о безысходно-мрачном российском прошлом, настоящем и будущем, о необходимости ломки всего и вся, в том числе безнадежно рабского менталитета, «изначально отмеченного парадигмой несвободы». – Пожалуйста, брюзжащая депрессия, – взмахнул, как фокусник, рукой Марсель. – И говорит не он. Его устами говорит общество. Еще по одному каналу очень крупный чиновник косноязычно молол какую-то чушь о стабилизации и дестабилизации, о чьих-то подлостях и происках. – Олигофрения в степени легкой дебильности. Типичное лицо с вершины власти, – отметил Марсель. – По-моему, все ясно. Телевизор какое-никакое, а зеркало. Общественное сознание поражено самыми агрессивными и злокачественными психическими недугами. Вспомните события последних лет. Неужели мало примеров, когда общество билось в эпилептическом припадке, круша все вокруг. Когда оно попадало в плен мании преследования или сверхценных идей. Или находилось в состоянии оглушения. Страдало имбецилией. Погружалось в депрессию. Забывалось в маниакальном раже. А раздвоение сознания – вообще символ времени. Уже не первый десяток лет за один день государственные деятели вполне искренне делают по несколько взаимоисключающих заявлений, а подданные им искренне верят. Это не патология?.. Марсель перевел дыхание, пригладил короткие волосы. – Наше общество – не просто коллективный сумасшедший. Оно – буйный сумасшедший. Кровавый маньяк. Оно пьет человеческую кровь. Оно – групповой Чикатило. Он снова нажал на кнопку. – Смотрите, наслаждайтесь. На экране в нью-йоркской трущобе волосатый, мускулистый хиппи целился из гранатомета в стандартного штатовского красавчика, прижавшегося к стене. Хиппи лепетал что-то по-английски. Гнусавый, страдающий хроническим насморком переводчик бодро доносил до нас смысл разговора: – Ты, задница! Я сейчас подпалю твою задницу в задницу! – Подумай лучше о своей заднице! – патетически воскликнул красавчик и изящно бросил нож, вспоров горло врага… – Хотите еще? Двое типов с вампирскими зубами и в смокингах сосредоточенно, культурно держа нож и вилку, разделывали на куски и поедали человека. В углу были небрежно свалены освежеванные трупы. – Это что, издержки масскультуры? – вопрошал Марсель. – Случайная развлекаловка? Ничего подобного! Это часть информационного пространства, в котором живет больное общественное сознание! – Все ясно. Развиваете идеи марксизма, – оценил я идею. – У них было стирание грани между городом и деревней. У вас – между дурдомами и нормальными домами. – Улавливаете. – Могу предложить вам политический лозунг: «Превратим Белый дом в Желтый». – Уже превращен. Вывод – наше общество сравнимо с психиатрической клиникой. Притом клиника эта отвратительна, больных в ней не лечат, а калечат. В ней все больше буйных. Где выход из тупика? – Не знаю. – Окончательно превратить все в клинику и навести в ней порядок. Обратить болезнь каждого не во вред, а во благо другим. Надоели эти маньяки со своими завиральными идеями. С виду дубина, а глянь, какие тараканы в голове бегают. – Это невозможно, скажете вы и опрометчиво примете идею за бредовую, – кивнул Марсель, догадавшись о моих мыслях. – Действительно, это невозможно… До той поры, пока за дело не возьмется гений… Пока за дело не возьмусь я. Сказано торжественно. Уважает голубоглазый свою личность. Если честно, у него для этого есть основания. – Какие у вас возможности? – спросил я. – Довольно большие. Главная – я могу управлять душевнобольными. Люди, которые сами не знают, что им придет в голову и что они станут делать в следующую минуту, превращаются мной в самых дисциплинированных и послушных служак на Земле. Голова шла кругом. Я оторопело взглянул на Марселя. «Но черт возьми!» – говаривал в таких случаях небезызвестный доктор Ватсон. – Скажу больше, – вещал Марсель. – Я рационализирую их бред… – Батюшки светы, это еще что такое? – Дульсинский не раз говаривал вам, что в большинстве случаев деятельность душевнобольных непродуктивна. Тот, кто принимает себя за великого хирурга, не сможет удалить даже бородавку. Какому-нибудь «Бетховену» медведь наступил на ухо. Я научился растормаживать их способности. Они есть на самом деле, но существуют в созданном больными иллюзорном мире. Я их перевожу в наш мир. Я перевел дыхание. Ощущение, будто мне надавали деревянной колотушкой по голове. А ведь не врешь, голубоглазый. Все, что говоришь, связывает головоломку воедино. – Рационализация бреда, дисциплина, уважение прав личности – три кита, на которых стоит моя организация. Я назвал ее «Пирамида». Результаты? Судите сами. Виктор Чулков, сумасшедший изобретатель, полжизни в бреду сочинявший какие-то невозможные машины и материалы, создает парализующее оружие. Пожалуйста. – Марсель взял со стола серебристый пластмассовый пистолет. – Обычный духовик, стреляет шариками с паралитиками. Сам по себе газ безвреден, но противника обезвреживает моментально. Полиции всего мира много бы дали, чтобы иметь такую штуку… А вот еще один пациент – названый брат Лаки Лучано, великий мафиози, как он себя считает. Разработанные им планы мероприятий были на редкость просты и эффективны, о том, как они сработали, вам, думаю, рассказывать не надо. Шпиономанка Касаткина – потрясающие результаты при проведении самых тонких оперативных комбинаций. Эти люди реализуют гигантский потенциал человеческой психики наиболее рационально. Они не отвлекаются на мелкие страстишки. Они как торпеды устремлены на цель. Они живут этим. И они еще покажут себя. – Зачем вам столько золота? – Мы создаем теневое государство. У любого уважающего себя государства должен быть золотой запас. – А карусель с партиями, выходки Шлагбаума, демонстрации, массовые беспорядки. Зачем вам все это? – Уверяю вас, все продумано до мельчайших деталей и направлено на цель – перевернуть пирамиду. Изменить все. Создать новое общество. – Общество не буйных, а тихих сумасшедших? – Совершенно верно. Но я не обольщаюсь. Эта цель не ближнего прицела. Сегодня она кажется фантастической. Но мир меняется. То, что казалось невозможным вчера, сегодня органично переходит в разряд обыденности. – Первое в мире государство полных психиатрических свобод? – Ирония неуместна. Вы думаете, будет хуже, чем сегодня? Он опять взял пульт, видимо, твердо решив использовать телевизор в качестве главного учебного пособия. – Жвачка «Орбит» без сахара – истинное счастье, – чавкая сообщил мускулистый загорелый самец, уютно устроившийся на морском берегу. Его сменил мужчина, стоящий на стуле с петлей на шее. – Без автомашины «Вольво» мне не жить. – Постой, дружок, – послышался радостный голос. – Твоя жизнь спасена. Открыт на улице Оранжевая, 10, новый магазин «Вольво»! Следующий кадр – счастливый спасенный в экстазе гладит бампер сияющей машины… – Жрущая жвачку скотина на «Вольво» – вот образец для подражания, – кивнул Марсель с мрачным удовлетворением. – Герой. Печорин. Фауст. Пьер Безухов нашего времени. Пошлость. Падение духа!.. Мои же соратники живут идеями, порывами души. Можно спорить о правильности этих идей, но это не так важно. О чем вы сможете спорить с идолопоклонником жвачки «Орбит»? – Шоколад «Милки вей»… – заворковал телевизор, но Марсель отключил звук. – Значит, вы выбираете людей с определенным психотипом, которых можно обработать и подчинить себе? Включить в «Пирамиду»? – Совершенно справедливо. – Большая часть из них – душевнобольные. Болванки, которые нужно обточить, довести до ума. Вы увозили их куда-то на обработку. Почему же нельзя это было сделать в клинике? – Иногда делали. В крайних случаях. Как с иностранцами. Пропустить около тысячи человек через клинику, притом когда часть не является ее пациентами, – скажите, такое возможно? Сегодня мы по ряду причин вообще отказались от обработки в клинике. У меня несколько хорошо скрытых баз. Там происходит процесс раскрепощения. После этого люди расставляются по местам, где они принесут наибольшую пользу «Пирамиде». Кстати, вы сейчас на одной из таких баз. – Вы допускали, что рано или поздно кто-то заинтересуется, куда пропадают психбольные. Впрочем, вряд ли предполагали, что это произойдет так быстро. У оперативно-разыскного отдела и так забот полон рот. А что президент издаст указ и на линию по психически больным назначат въедливого опера, вы даже предположить не могли. – Конечно, не мог. Такой указ не вписывается ни в какую логику. – Какая логика у сумасшедшего общества? – уел его я. – Но все равно вы заранее подготовились к худшему и избрали козла отпущения. Грасского. Не так ли? – Точно так. – Он никогда не имел ничего общего с «Пирамидой». Вы нафаршировали его голову бредовыми фантазиями о «Чистильщиках Христовых», зная, что вся его энергия уйдет в шум. Милиция заинтересуется исчезновением душевнобольных. И тут возникает Грасский – воин против воинства сатанинского. Мы, естественно, цепляемся к нему – ну-ка, иди сюда, театральный деятель. Все подозрения на него. Вся энергия полицейской машины вхолостую. Однажды ему звонят по телефону и надиктовывают бессмысленные цифры. В его больной голове звоночек звенит – цифры включают заложенную программу – зовут бежать, проваливаться в подполье. – Отрадно видеть такой образец проницательности. – Для чего было устраивать представление с «Т-замзином»? – Не было никакого «Т-замзина». Профессор пошутил. В инъекторе было обычное успокаивающее. Нам интересно было посмотреть на вашу реакцию. И подтолкнуть к действиям. – А не легче было просто проигнорировать меня? Полежал бы еще недельки две и вышел, несолоно хлебавши. – Вы бы не отстали. Вон, накопали про Чулкова. Что-нибудь еще бы нашли… Вы мне нравитесь. Истинный профи. Способный человек. Ваша хватка, опыт пригодятся нам.