— О, правда, что ли? Ты позаботишься? То есть ты тупо не вспомнил о резинке, а мне теперь к врачам, жрать какую-то химию или еще черт знает там что будет, а ты не при делах, у тебя просто охерительно классный трах случился? Ты такое небось постоянно с дурами запуганными вроде меня практикуешь? Меня аж колбасить от психа и его безразличной рожи начало. Заметалась по комнате, собирая одежду, и ломанулась в ванную. Ошиблась дверью, оказался туалет, развернулась и влетела носом в его обнаженную грудь. — А ну прекрати, Аяна! — схватив меня за плечи, Захар тряхнул сильно, я даже язык прикусила. — Руки убери! — прошипела, впиваясь взглядом в его желтые бесстыжие зенки. — Уберу, когда беситься перестанешь. — Не перестану. До завтра стоять тут будем? — злобно прищурилась я. — У меня нет желания тратить столько времени на твои дурацкие выкрутасы. — Так и отвали! Не я тебя сюда тащила и лезла к тебе, — толкнув его что было сил в грудь, сама чуть не хряпнулась на задницу, но вырвалась и хлопнула дверью в ванную перед его носом. — Я тебя в машину насильно не заволакивал! — выйдя из себя, крикнул он с той стороны, пока я торопливо откручивала вентили. — И запрыгнула еще как сама! Мою голову себе между ног тянула, хрен вырвешься. Ты всего этого не меньше меня хотела! Меня затошнило от стыда, и, прошептав под нос «пошел ты!», я стала смывать его пот и сперму с себя. — И со своими дружками бухала и обдалбывалась, так не сильно тогда о здоровье своем переживала! — продолжил он орать. — А тут надо же, прямо трагедия! Я же сказал, что все решу, ну с какого перепугу так беситься-то? С такого, что всего этого дерьма вообще не должно было случиться. Быстро вытершись, я натянула одежду, матерясь из-за того, что она упорно липла к еще чуть влажной коже, и замешкалась, прежде чем выйти. Где-то в районе желудка появилось сосущее гадостное ощущение, что стремительно вытягивало и уничтожало последние отзвуки пережитого удовольствия. Захар стоял снаружи, уже одетый, прислонившись мощным плечом к стене, и уставился мне в лицо, сильно хмурясь. Отвернувшись, я собрала из разных углов прихожей свои ботинки и, обувшись, попыталась разобраться с дверным замком. — Кончай, блин, это! — рявкнул он, заставив вздрогнуть и сжаться. — Да что ты так дергаешься-то? — Выпусти. — Мы выходим вместе. Хорош пениться! Отсюда сразу в клинику. — Я сама, — уперлась лбом в железную дверь. Мне нужно выйти отсюда, или задохнусь. Нужно быть от него как можно дальше. — Не сама! Мне надо знать, что все нормально. Злость начала трансформироваться в какое-то извращенное веселье. — А, ну да, точно! — развернувшись, я с издевкой уставилась на него. — А то вдруг же я залечу, ребенка опять же оставлю, а потом явлюсь мильены твои требовать! — Прекрати ерничать. Я похож на того, кого может хоть чем-то напугать кто-то вроде тебя? — Вроде меня — это «никто и никчемный паразит»? Правильно, с такими у тебя же разговор короткий. В лесу прикопать, или на дно реки отправить, или там извращугам на потеху продать! Гневно выдохнув, Захар закатил глаза. — Так, хватит. Мне всего этого нервотрепного дерьма и в своей семье хватает! Подцепив пальто, он стиснул мой локоть до боли и открыл дверь. — Топай молча! — приказал он, толкая к лифту. До машины он меня почти доволок, и до клиники мы ехали в гробовом молчании. Дальше меня ждал новый сеанс унижения, когда пришлось лезть на кресло и терпеть манипуляции врачихи, пялившейся на меня понимающе презрительно. Вручив мне таблетки и велев их пить пять дней, она ушла из кабинета, оставив одеваться. Если и до того было противней некуда, то теперь даже морозить стало от какого-то опустошения. Захар сидел развалившись в мягком кресле в коридоре, а докторица стояла рядом, что-то вещая ему на ухо и мерзко ухмыляясь. Я прошла мимо, но он быстро догнал меня и опять схватил за локоть, что уже и болеть начал от этих его захватов-тисков. — Я такси тебе вызвал, — холодно сказал на крыльце, кивнув на стоявшую неподалеку машину. Достав бумажник, вытащил несколько пятитысячных купюр и протянул мне. — А это тебе в качестве успокоительного и как стимул быть при следующей встрече поприветливее. И купи, черт возьми, себе нормальные шмотки, в которых ты будешь на девушку похожа хоть немного. Я смотрела на его руку с деньгами и чувствовала, что меня вот-вот вырвет. Уже реально. Захар потянулся сунуть их мне в карман самостоятельно, и я шарахнулась, чуть не навернувшись с лестницы. — Урод! — выдавила из себя и сбежала по ступенькам, но он опять догнал. — Только вот не надо тут из себя оскорбленную гордость корчить, Аяна! Таким, как ты, это не к лицу. Вы же по чужим карманам и домам чисто от врожденной порядочности лазили, да? Бери деньги, сказал! — Оставь в счет нашего долга тебе! — огрызнулась через плечо. — Все же на раз меньше под тебя ложиться придется! Вцепившись в мое плечо, он развернул меня, насильно дотолкал до такси и грубо запихнул внутрь. Стиснув подбородок, обжег голодным взглядом мои губы, с нажимом проведя по ним большим пальцем, и гулко сглотнул. — Ляжешь столько раз, сколько мне захочется. Шарахнул дверцей, едва не оглушив, и стукнул кулаком по крыше, веля водителю трогаться. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь