Во вновь образованных отделах милиции и традиций еще не сложилось. Они, безусловно, появятся, но попозже, по прошествии какого-то времени. И опять был огромный кабинет. Рукопожатие и напутственные слова начальника УВД области, теперь уже генерал-майора Волкова Алексея Николаевича. — Надеюсь, что мы в вас не ошибаемся?!! — Постараюсь, товарищ генерал… — Тогда — с Богом! Да помните, что спрашивать будем строго… Слова генерала были не пустыми словами, сказанными ради случая. Новый начальник УВД тряс курскую милицию так, что стон стоял. И ни слова о полковничьих погонах. Впрочем, бес с ними, с погонами. Ведь не из-за погон служим… Если начинали из-за романтики, тянули лямку по идейным соображениям, то чего же не продолжить за спасибо и за символическую плату?.. Вновь пошли рабочие дни, длящиеся сутками. И если при работе опером и участковым еще были выходные, то с переходом на руководящие должности о выходных пришлось забыть. Напрочь! Это было и не ново, но и не старо. Работа… Хождение по одним и тем же кругам ада… Даже фамилии сотрудников, и те, как ни странно, повторяются… Если раньше, когда он только начинал «зеленым» оперком, у него был наставник по фамилии Василенко, Славик, Вячеслав, то и теперь у него также имеется сотрудник с такой же фамилией Василенко. И не просто сотрудник, а его первый заместитель, но уже Гена, или Геннадий Георгиевич, как уважительно величают его работники отдела, когда-то, как и он, начинавший рядовым опером. Только в Промышленном отделе милиции… Раньше его все стращали красным трактором, теперь он, уважаемы Геннадий Георгиевич, предлагает нерадивым сотрудникам сменить стул в кабинете на кресло все в том же красном тракторе, — усмехнулся про себя Алелин. — Работа… Традиция…» — Вот и прибыли. Слова водителя Николая, будничные и бесцветные заставили отбросить в сторону зыбкий мир грустных и радостных воспоминаний и вернуться к действительности, жесткой и безжалостной, не терпящей сантиментов и лирики. Собрался и молодцевато выскочил из салона. «Есть еще порох в пороховницах, — подумал озорно, почти так как в дни далекой уже юности. — Прорвемся, не сорок первый»! — Поговоркой не раз слышанной от Крутикова Леонарда Григорьевича, легендарного начальника следственного отделения Промышленного РОВД, подбодрил он себя. Крутикова он знал, но работать вместе не довелось, однако о его любви к своей профессии наслышался от Астахова, пока вместе с ним трудился участковым на КТК. Впрочем, не только от Астахова. Другие не меньше говорили. 11 МАРТА. СТАРШИЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ ПАРОМОВ Майор юстиции Паромов оканчивал находившееся у него в производстве уголовное дело по обвинению некоего гражданина Грузии Шаватава Зифрида Карловича, 1969 года рождения, уроженца Абхазской Автономной республики Грузинской ССР, женатого, не судимого, вынужденного мигранта, проживающего на территории Российской Федерации без регистрации и прописки. Шаватава обвинялся по статье 147 ч. 3 УК РСФСР или по статье 159 ч. 3 УК РФ, то есть, в совершении мошенничества. Данное дело было возбуждено еще в 1995 году по факту мошеннического завладения имуществом ТОО «Снабженец» в крупных размерах неизвестными лицами. Паромов в то время еще работал старшим следователем в ОМ- 6, зоной обслуживания которого был производственно-жилой массив микрорайона Магистральный. И расследование мошенничества было поручено ему. За предусмотренные УПК два месяца расследования удалось установить, что данное преступление и аналогичное ему было совершено выходцами из Абхазии, в том числе и уже названным выше Шаватава Зифридом. «Можно подумать, что местных жуликов не хватает, — с сарказмом размышлял тогда Паромов, — грузин и абхазцев нам еще не достает для полного счастья. Ну, и мошенничали бы себе на здоровье у себя в стране, в своих горах. Нет же, к нам лезут! Все дерьмо к нашему берегу прибивает…». Мошенничать у себя в Грузии в тот период было не с руки. Шла война. Грузины стреляли в абхазцев, абхазцы — в грузин. И те, и другие убегали от войны в Россию. Но жить и трудиться спокойно не хотели, искали легкой наживы. Даже о вражде между собой забыли, когда за мошенничество взялись. Вот одна из таких кодл и «умыла» ТОО «Снабженец» на десятки миллионов рублей. Однако тогда задержать Зифрида не представилось возможным, вместе с другими собратьями скрылся на просторах России. Следствие по делу было приостановлено на основании пункта первого статьи 195 УПК РСФСР, в связи с розыском обвиняемого. Но вот, с полмесяца, как Зифрид был задержан в Пензе и этапирован в Курск; соответственно следствие по делу возобновлено и вновь досталось старшему следователю Паромову, уже перебравшемуся в следственное отделение седьмого отдела милиции в связи с новой реорганизацией УВД города и сокращением ОМ-6. Паромов планировал с утра поехать в СИЗО, о чем договорился с адвокатом Промышленной юридической консультации Рашкевичем Дмитрием Станиславовичем, поэтому утром 11 марта в отделе не появился, а прибыл туда только после обеда. И не успел он войти в свой служебный кабинет, как был вызван по селекторной связи к начальнику отдела милиции. — Где был? — прямо с порога встретил его вопрос Алелина. — С утра ищем… — В СИЗО, — удивился такому обороту следователь. — Знакомил с материалами дела обвиняемого Шаватаву. Я еще вчера Александра Петровича Глебова предупреждал, что меня утром в отделе не будет. — Ладно, не оправдывайся, — примирительно сказал Алелин. — Присаживайся. Разговор имеется… В кабинете начальника отдела за большим «совещательным» столом у глухой, противоположной окнам, стены, с массивной, полированной столешницей темно-вишневого цвета, сидели его заместители: подполковник Василенко Геннадий Георгиевич — по оперативной работе и майор Калмыков Владимир Александрович — по службе милиции общественной безопасности, или сокращенно МОБ. Тут же присутствовали начальник уголовного розыска майор Коршунов, его заместитель капитан Захватов и начальник следственного отделения подполковник Глебов Александр Петрович. Почти все были в гражданской одежде, и только Калмыков — в милицейской. В связи с экономическими трудностями в стране, с недофинансированием органов МВД, форменную одежду выдавали редко. Не то, что в восьмидесятые годы, когда выдавалось каждому сотруднику по два-три комплекта формы в год. Ныне же форму берегли и старались ежедневно не носить. Одевали только по большим праздникам да на строевой смотр. Сказывалось, как общее потепление в строевом Уставе, так и демократические дуновения времени. Кроме того, сотрудники милиции, если и не стеснялись «мышиной формы», то уж точно не дорожили ею. В восьмидесятые годы такого «вольнодумства» не потерпели бы ни в отделе милиции, ни в УВД. Все ходили в униформе. Даже дежурный опер — и тот во время дежурства в оперативной группе был в форменной одежде. Пустяк, скажете вы. Возможно. Но и он играл на сторону закона и порядка, и он вносил свой вклад в борьбу с преступностью и криминалом. Но пришли другие времена и другие порядки. Стало не до формы. Тут бы хоть содержание сохранить — ведь стоит вопрос о строительстве правового государства. А это не хрен собачий!.. «Весь Олимп в сборе… Значит, что-то случилось, — рассеянно подумал Паромов, присаживаясь на свободный стул, ближний к двери, — но я тут при чем? Вроде ничего такого не натворил. Дела в порядке. Сроки не нарушены…» — Ты, верно, уже в курсе, что у нас ЧП? — Нет. Когда проходил мимо дежурки, поздоровался с дежурным. Тот ни слова, ни полслова. — Да нашим дежурным лишь бы день отбыть, да ночь проспать, — съязвил Василенко. — Как в сказке Аркадия Гайдара про Мальчиша-Кибальчиша. А там, хоть травушка не расти! Дежурная часть: оперативные дежурные, их помощники, водители — все они находились в подчинении начальника МОБ Калмыкова. И брошенный Василенко «камешек» упал в «огород» последнего. — А я что постоянно говорю? — подхватил Алелин. — Самое бардачное подразделение в отделе! — Кулинич сменился, а новый мог и не придать значения: материалы дела давно уже в следствии, — стал «обелять» оперативного дежурного Калмыков. — Владимир Александрович, вечно вы защищаете нерадивых подчиненных. С них надо спрашивать, а не защищать, — с недовольной миной на лице прервал его Алелин. — Наверное, на полставки адвокатом работает… — опять не удержался от подначки начальник КМ. — Ты лучше на своих оперов посмотри, — вспылил Калмыков, — твои хваленые опера чудят еще похлестче… — А что опера? — вмешался молчавший до этого момента начальник ОУР. — Все! — оборвал спор Алелин, грохнув ладонью по крышке стола. — К делу. Шутить хорошо, когда все хорошо. А про наш отдел этого не скажешь. По крайней мере, сегодня… Притихли. — Так вот, у нас ЧП, — продолжил Алелин, вводя в курс событий Паромова. — Некоему гражданину Смирнову чуть голову не отрезали на пороге собственной квартиры. И, если верить членам СОГ, даже непонятно, на чем она ныне держится… Выживет он или нет — еще вопрос! И если даже выживет, то когда сможет заговорить, если, вообще, заговорит когда-либо, или написать об обстоятельствах учиненного над ним насилия, опять неизвестно! Вот такой объективный расклад на данный момент… Есть и кое-что положительное… Задержан один подозреваемый, ранее судимый Крючков Дмитрий, 1959 года рождения, по кличке Крюк, который, со слов жены потерпевшего, находился в неприязненных отношениях с их семьей и не раз грозился расквитаться. На теле и на одежде Крюка обнаружены следы драки: на одежде — пятна крови, на теле, в том числе и на лице — следы побоев… Не только старший следователь Паромов, но и все остальные молча слушали информацию начальника отдела, хотя уже не раз материалы по данному происшествию изучали, и не раз обсуждали. Правда, Коршунов было съязвил, что во всем виновата следователь Подаркова, усевшаяся на стол в тот вечер, но Алелин взглянул на него так, что он вмиг прикусил язык. — Крюк допрошен, — говорил между тем Алелин. — Он признает, что испытывает к Смирнову неприязненные чувства из-за какого-то гаража, который должен был достаться Крюку, но оказался в распоряжении потерпевшего. Крюк не отрицает, что вечером 10 марта дрался, даже участников драки вспоминает: случайных собутыльников, с которыми пил в своем гараже… кстати, расположенном рядом с гаражом потерпевшего… В одном ГСК. Но отрицает свое участие в причинении Смирнову телесных повреждений. Даже не отрицает, а говорит, что не помнит. Это первое… Кстати, Геннадий Георгиевич, — обратился он к начальнику криминальной милиции, — еще не установили тех лиц, на которых ссылается Крюк? — Каких? — словно не поняв вопроса, переспросил хитрющий Василенко. — Да тех самых, — в голосе начальника отдела, если не раздражение, то неудовольствие — это уж точно, — с которыми Крюк будто бы пил вместе? — Пока нет. Но установим… тот час. — Ускорьте! — коротко и гневно сказал, как отрезал, Алелин, внутренне сердясь на нерасторопность оперативников. — Товарищ Коршунов, сразу после совещания… — перебросил Василенко исполнение на начальника уголовного розыска. — Есть! — отозвался Коршунов без особого энтузиазма. Он был последний в цепочке на данном совещании. И ему дальше перепоручать исполнение указания начальника было некому. Ничего не оставалось, как не сказать «Есть!». Это потом он поручит своим оперативникам исполнение данного указания и, возможно, сам вместе с ними будет его исполнять, а пока только предстояло соглашаться, да «Есть!» в соответствии с Уставом тарабанить. — Второе, — возвратился к основной теме Алелин, — это то, что из числа подозреваемых нельзя исключить жену потерпевшего. Свидетели, в частности сосед Смирновых, — Алелин быстро скользнул глазами по записям лежащего перед ним на столе в раскрытом виде ежедневника, — некто Нехороших Олег показывают, что в тот вечер слышали скандал в их квартире. В том числе незадолго до того, как увидели Артема с перерезанным горлом. В своих показаниях Нехороших прямо намекает, что Смирнова Артема могла порезать собственная супруга. Что, впрочем, не исключали и члены СОГ: Подаркова, Фролов, Клыков. Алелин прервался и посмотрел сначала на начальника ОУР, потом на его заместителя, но остановился на Василенко. — Геннадий Георгиевич, — обратился он опять к Василенко, — параллельно с расследованием провести оперустановку на нее: работа… родственники… связи… — Обязательно, — ответил начальник КМ и тут же переадресовал указание Алелина начальнику ОУР: — Товарищ Коршунов… — Есть! — привычно отчеканил последний, даже не дожидаясь окончания всей фразы своего непосредственного шефа. — Кроме того, — продолжил Алелин, неодобрительно поморщившись от происходящего на его глазах «пинг-понга» между начальниками КМ и ОУР, — из тех материалов, которыми располагаем на данный момент, следует, что у Смирнова был враг и по месту работы, на пивзаводе. Некто Цыбин… Это три. Он опять посмотрел на Василенко, причем так, что без слов было понятно, что сейчас спросит своего заместителя о Цыбине. Тот это понял и не стал дожидаться вопроса. — Еще не успели… — Когда же будем успевать? — послышалось откровенное раздражение в голосе начальника отдела. — Да, то одно, то другое… И народу не хватает… — Людей всегда не хватает. Шевелиться надо!