* * * Дом кузнеца почти примыкал к тыну, обходившему селение по склону холма. Сбоку от избы имелся небольшой хлев, метрах в ста за ним — кузня. Дверь в кузню была открыта, и Невзор разглядел в глубине небольшой горн, кучу угля. Дружинник осторожно подобрался к избе и заглянул в окно. Внутри было пусто, на стенах потрескивали две лучины. Он постоял немного, прислушиваясь, затем скользнул в дверь. Обстановка была довольно скудная, но это и понятно: кузнец, обслуживающий все селение, мог позволить себе не вести обычное хозяйство, а жить с того, чем платили за работу деревенские. Горница была пуста, если не считать стола на перекрещенных ножках. Возле печи, Невзор обнаружил сундучок, окованный по углам медным листом, по крышке шла затейливая резьба. В сундуке стояли бутыли темного стекла, лежали мешочки с травами и чем-то сыпучим. На самом дне он обнаружил то, что искал — тонкий поясок, расшитый разноцветным узором; по всему поясу, через равные промежутки, были завязаны тугие узелки. Невзор сунул вещицу за пазуху, огляделся. Больше здесь делать было нечего. Он поднял сундучок, подивившись его тяжести, и вышел из дома. В кузне, возле холодного горна, валялись молот и молоток поменьше, клещи — обычный кузнечный инструмент. Волкодлак потянул носом. Его насторожил странный запах: масляный и едкий одновременно. Невзор поставил сундучок на пол, прошелся вдоль стен. В углу он обнаружил небольшой бочонок с заткнутым широкой деревянной пробкой отверстием в крышке. Невзор ухватил пробку пальцами и в два рывка вытянул ее. Едкий запах ударил в нос так, что дружинник отшатнулся. Всадив на место пробку, он взял бочонок под мышку, поднял с пола сундук и вышел из кузни. * * * Наконец Олег услышал их шаркающие шаги: упыри, подволакивая ноги, шли за своим отражением, словно связанные с ним невидимой нитью. Крест забился на руке, и Середин чуть приподнял голову. Держа зеркало в вытянутой руке, Ингольф ступал осторожно, оглядываясь на каждом шагу: стоит ему поскользнуться или упасть, и нечисть бросится по могилам, но по ночам будет преследовать его до конца жизни. Подойдя к воротам, Ингольф пошире развел створки, открывая дорогу своим страшным попутчикам. Дождавшись, пока они скроются за воротами, ведун выбрался из зарослей и последовал за ними, стараясь держаться в тени. На безоблачном небе, уже почти касаясь верхушек сосен, висела луна. От противоположных ворот по деревне полз туман, наступал белой, клубящейся стеной, скрывая плетни, окутывая избы и сараи. Ингольф свернул к дому Окоша, где должен был ночевать утомившийся после гулянки со старостой ведун, отворил калитку. Упыри, толкаясь плечами, полезли во двор. Ни вздоха, ни звука не доносилось от них, только шарканье изъеденных могильными червями ног нарушало тишину. Середин прополз вдоль плетня, сквозь ивовые прутья посмотрел во двор. Ингольф наклонился, заглядывая в низкое окно. «Только бы Невзор был уже там», — забеспокоился Олег. Колдун отступил перед приближающимися трупами, зеркало отбросило свет месяца в гниющие глазницы. Лунный зайчик скакнул по стене, уводя взгляды упырей за собой внутрь дома. Мертвецы столпились, заглядывая в оконце. «Все, пора», — решил ведун. Подхватившись с земли, он одним махом перелетел плетень. — Ингольф! Колдун отпрянул, на мгновение растерявшись, потом, зловеще ухмыляясь, направил зеркало на Середина. — Умный мальчик, — прошипел он, — даже имя мое знаешь. Посмотрим, спасет ли это тебя. Ведун опустил глаза: на груди у него плясал кружок лунного света. Упыри, как по команде, повернулись от окна. Теперь, когда они видели цель, их движения обрели осмысленность и быстроту. То, что когда-то было женщиной, прыгнуло вперед, вытягивая по направлению к Олегу скрюченные пальцы. Сквозь истлевшую рубаху проглядывало сизое сгнившее тело. Сбоку забегал еще один, низенький, с оскаленным безгубым ртом. Середин закружился, прошел между нападавшими, ударил с разворота назад. Отсеченная по плечо рука упырицы упала на землю, из тела выбился фонтан черной крови. Нечисть взвыла, отступила назад — но тут же на ее месте вырос еще один упырь. Пригнувшись к земле, он выбирал момент для прыжка. Наконец низенький упырь бросился вперед, норовя вцепиться в бедро. Олег взвился в воздух, поджимая ноги, взмахнул левой рукой, вгоняя кистень в покрытый облезающий гнилой кожей череп. Сзади ведуна ухватили за куртку, и, рванувшись, он упал на колени. Напавший со спины упырь по инерции перелетел через него. Середин отскочил к стене дома, выставив перед собой клинок. Один из нападавших ничком лежал неопрятной кучей тряпья, из-под разбитой головы натекла темная лужа. Ингольф, стоя сбоку, возле кустов сирени, с усмешкой наблюдал за схваткой. Середин выпустил кистень, повел рукой, бросая наведенную тень слева от себя. Упыри, обступавшие его с трех сторон, среагировали, развернувшись на приманку, но колдун, коротко хохотнув, щелкнул пальцами. Тень рассыпалась, оседая на землю серым пеплом. Олег широким движением клинка заставил упырей на мгновение отступить, понимая, что, стоит одному прорвать его защиту, и — все… Кто-нибудь достанет зубами или когтем, гнилье войдет в кровь… Дверь избы с треском слетела с кожаных петель, порхнув по двору, как сорванный с дерева лист. Серая тень с ревом обрушилась на упырей, подминая их под себя. Что-то хрустнуло. Взлетела в воздух, блестя в лунном свете выпученными глазами, голова упырицы. Из свившихся в схватке тел под ноги Середину выпал упырь, и Олег рубанул с плеча, разваливая гнилое тело от ключиц, через грудную клетку, до живота. — Невзор, Ингольфа держи! — крикнул он, добивая нечисть кистенем. Волкодлак отбросил от себя истерзанное, но еще шевелящееся тело упыря и, припадая к земле, пошел на колдуна. Отросшая на голове шерсть встала дыбом, глаза горели угольями, из оскаленного рта капала слюна. — Верша! — взревел Невзор, поднимаясь в воздух в могучем прыжке. Лицо Ингольфа исказилось ненавистью. Середин увидел, как в последний момент колдун провел рукой перед собой, словно ставил невидимый барьер, и, бледнея на глазах, растворился в лунном свете. Невзор, рыча, вломился в кусты сирени. Олег подскочил к последнему упырю. Кистень с гулом рассек воздух, врезался в висок, сминая голову, дробя лицевые кости, разрушая серебряными гранями мертвый мозг. Сразу стало тихо, лишь ворочался Невзор, выбираясь из зарослей сирени. Олег выдохнул, присел, вытер клинок и кистень об одежду упыря. — Где он, куда делся? — Невзор тяжело дышал, в глазах еще вспыхивали зловещие искры, ноздри раздувались. — Я думаю, он недалеко. Найдем, если сам не придет, — ответил Середин. Под кустами он заметил оброненное колдуном зеркало. — Это надо закопать на кладбище. И поглубже. Ты чего так долго? Я уж думал — конец мне. — Крот услышал, как ты бьешься, схватил меч — решил, печенеги напали. Пришлось в морду дать. Лежит, отдыхает. — Ты нашел пояс? — Вот, — достал Невзор перевязанный узлами пояс, протянул Олегу. — Он? — Он и есть. А что там, у кузнеца? — Пусто. Сундук был, я принес, и еще кое-что. Погоди, сейчас покажу. Невзор скрылся в доме. Середин осмотрелся. Туман уже подобрался к дому, перевалил плетень и полз по двору. Луна, в последний раз показавшись в просвете между деревьями, скрылась за лесом. Сразу стало темно, и ведун провел по лицу, вызывая «кошачий глаз». Тело упырицы еще шевелилось, подрагивая руками, словно ощупывая землю в поисках оторванной головы. Олег стиснул зубы и ударом кистеня проломил ей грудную клетку. Из дома вышел Невзор, поставил на землю сундук и бочонок. — Тут зелья всякие, травы. А вот здесь, — похлопал он по бочонку, — кажется, греческий огонь. — Ну-ка, ну-ка… — Середин вытащил пробку, принюхался: — точно. Надо будет избу кузнеца спалить, и не только ее. Похоже, Ингольф не только упырей вызывал, он, по-моему, готовил кое-что похуже. — Это что? — Видел холмы за южными воротами? В одном, вроде бы, древняя могила. Староста не знает, кто там лежит. Думаю, это погребение воинов, оставшееся с незапамятных времен. Если Ингольф их поднимет… — Середин покачал головой. — Это будет пострашней чумы. — И что делать? — Днем сходим с мужиками. Надо раскопать могилы и сжечь все кости. — Обиду нанесем: воины там лежат, — угрюмо возразил Невзор. — Нет. Если колдун их поднимет, значит, души еще здесь. Справим тризну, через огонь отправим их к богам — иначе на много дней пути вокруг этого холма будет мертвая земля. Олег заткнул бочонок и стал перебирать мешочки с травами, открывать эликсиры, порой недоуменно качая головой. — В этом я не разберусь. Надо бы Велене отнести. Кстати, что там Крот? Ты его крепко приложил? — От души. — Ладно, пусть спит. — Середин закрыл крышку сундука, оглядел двор. — Этих сами закопаем. И тех, что в избе — ну, Трошку с семьей — тоже. Боюсь, народ своих не станет кольями дырявить и угли на могилы сыпать. — Точно, не станет. — Невзор неловко кашлянул, пожевал губу. — Хотел я тебя попросить кое о чем. Не знаю, теперь надо ли. — Говори, не томи душу, — подбодрил Олег. — Ты сам говорил, что я не бессмертный, да? Так вот — если со мной что случится, как брата прошу: перед тем, как зароешь меня, вложи в рот монетку, какую не жалко. Не хочу после смерти таким вот стать, — кивнул он на трупы, лежащие у ног. — Ну, это я тебе обещаю, — серьезно сказал Середин. — Только не рано ли ты собрался? Тебе еще к Малуше… — Стой, — схватил его за руку Невзор. — Слышишь? Ведун замер. Мерный шум, словно от несущегося горного потока, становясь все сильнее, разорвал тишину, будто прелое полотно. Олег закрыл глаза, глубоко вздохнул и потянул саблю из ножен. — Опоздали мы, Невзор. — Что случилось? — Он поднял древних воинов, — обронил Середин и медленно направился к калитке. Глава 17 Туман густел на глазах, пряча звезды над головой. Даже с помощью «кошачьего глаза» Олег видел не дальше соседнего плетня. Он остановился посреди улицы, вглядываясь в туман. — Что мы можем сделать? — возник рядом Невзор. — Если их много, то ничего. Есть возможность остановить их пришествие: сжечь лежащие в кургане кости, которые еще не обратились в воинов. Но если мы уйдем отсюда, здесь начнется резня. Это навьи, для них нет преград, их не задержат стены домов, они не уйдут, пока не утолят жажду мести за то, что их подняли из могилы. — Ты сможешь их задержать? — Очень недолго.