– Я, к сожалению, ничего не могу сделать, по-видимому, что-то в стенах этого заведения, интернет вроде работает, но я ограничена, – пораженно подсказала программа из динамика часов, – сканирую только снаружи, а внутри черное пятно. Коридор неожиданно кончился и я оказалась в широком холле. Влажные каменные стены, от которых бликовали свечи, создавали другую реальность. Под сводами виднелись деревянные, почерневшие от времени резные балки. В искусственно выдолбленных нишах, в которых горело множество свечей, разворачивались сцены небесных битв ангелов и демонов. Впереди большой, привлекающий к себе внимание алтарь, над ним крест. Небольшой постамент, с которого вещал пастор был чем-то вымазан, а внизу полукругом сидели в странных позах монашки, сложив руки, приготовившись к молитве. И все бы ничего, только женщины были абсолютно голыми! На мои шаги отвлеклись те, кто молчаливо наблюдал за этой сюрреалистичной картиной. Полицейские и медики, на груди у которых были специальные красные значки с крестом. Я выдохнула, когда заметила выступившего ко мне шефа. Том приложил палец ко рту, призывая молчать. Я могла слышать только это несносное бормотание, сначала я приняла это за молитву, но теперь поняла, это раздетые женщины произносили одну и ту же фразу, заезженной пластинкой, странно слаженно в унисон, казалось один кукловод говорил, а несколько ртов просто открывали их, произнося необходимые звуки. В середине сидела сотрудница медицинского центра, которую часто привлекают для работы с людьми, подвергшимся нападению или насилию. Мона Котэ внимательно всматривалась в глаза монашек и пыталась выйти на контакт. Стараясь не прикасаться к ним, тихим звуком пыталась вывести одну из молящихся из странного транса. Женщина, по-видимому, занималась этим уже продолжительно время, потому как покачала головой и аккуратно, выскользнула из круга. Подошла к нам с Томом, кивнула мне и устало произнесла: – Их надо усыплять, понятия не имею, как можно ввести в настолько глубокий транс, мы столкнулись с чем-то поистине необычным и сильным, – Мона пожала плечами. – Делайте! – разрешил шеф. Доктор прошла к небольшому чемоданчику, выудила оттуда перчатки, одноразовые шприцы, ловко стала заполнять их прозрачной жидкостью. Пока нас с Томом оставили наедине, он схватил меня крепко за руку, оглянулся, удостоверившись, что поблизости нет наблюдателей. – Стася, здесь творится чертовщина! – Да? – ответила я, Страйк просто мистер Очевидность, но следующее заставило мое сердце похолодеть от страха. – Я не просто так позвал тебя сюда, – Том еще сильнее сжал мою руку и затараторил, – Стася, тот взрыв у губернатора, убийство этой лаборантки, его любовницы это все и вот это, – шеф многозначительно кивнул на бормочущих в центре, – это все связано! Нутром чую! Я хотела что-то сказать, но он не позволил: – Кроме того, когда я стал вручную прослеживать и сортировать предыдущие дела, по схожести хотя бы части одного из имеющихся в нашем распоряжении доказательств, я наткнулся на то, что Комитет все время закрывал эти дела! Прятал от общественности! А свидетели пропали! Я присвистнула, от чего получила укор от Котэ, что начала вводить лекарство в одну из жертв транса. – Контролировал все эти дела, судя по отметкам в моей программе… – Том еще снизил голос и мне практически пришлось читать по губам, – Душегуб! Полицейский подождал, пока все уляжется у меня внутри: – Тебе лучше держаться от этого дерьма подальше, Стася и … —Страйк не успел договорить, бормотание смолкло, оставляя присутствующих в звенящей тишине. Головы женщин одномоментно повернулись в направление нас, но смотрели они явно на что-то за нашими с шефом спинами, я автоматически проследила за ними. На входе стоял комитетчик. Блондин странно прищурился, оценивая ситуацию, с которой столкнулся и выкрикнул: – Держите их! Мы развернулись и, к сожалению, только тогда поняли, что девушки уже не безвольно сидят в молельных позах, они кинулись на охранников, что наблюдали за ними, на Мону, что пыталась ввести дозу еще одной женщине, раскидали людей, словно те были маленькими котятками и разом рванули к боковой двери, отпихивая друг друга, словно у них было соревнование. – Что за черт? – выкрикнул кто-то, громко охая. Кого-то приложили сильнее и они безвольно валялись на полу в отключке. – Подкрепление к нам, живо! —Том вызывал по внутренней связи к западному входу, я же рванула за беглецами. Коридоры, несколько, и ни одного указателя, разветвлялись и уходили в разные стороны. Я выбрала преследовать хрупкую блондиночку, что казалось ушла незамеченной резко влево и вверх. Передвигалась женщина слишком быстро для той, что сидела без движений несколько часов. Она, не оборачиваясь, точно знала куда двигается, летела так, как я не двигалась даже в лучшие свои годы в полицейской академии. Свежий воздух и шум воды, что стекала по внешним стенкам, где-то здесь действительно есть выход. Дорога обрывалась и уходила вниз в пустоту. Девушка стояла в каменном проеме. Она развернулась, посмотрела на меня и столько тоски, столько боли было отражено в этом взгляде, что я вздрогнула и медленно продвигаясь к ней, сказала: – Не бойся, я здесь, чтобы помочь, – шум близкого водопада хоть и заглушал меня, но все же смысл должен был дойти до нее. – Никто мне теперь уже не поможет, – ответила она и шагнула в пропасть, одновременно с тем, как я кинулась на пол, стараясь схватить ее хоть за что-то. Камни больно шаркнули по телу, но руки вцепились в ступню беглянки. И она повисла вверх тормашками, наверняка хорошо приложившись о камни головой, но в данной ситуации это даже лучше. – Вот же, – промелькнуло в голове, когда я поняла, что не спасаю ее, а что медленно, но уверенно двигаюсь к обрыву вместе с той, кого хотела спасти. Активно заработала ногами, чтобы зацепиться хоть за что-то, хоть за какую-то поверхность. Я начала сама заваливаться с обрыва, уже отчаянно понимая, что вот она и моя смерть. Почувствовала, что перестала падать, обернулась, сзади меня, удерживая стоял Душегуб. Выражение лица, ладно такое я видела у Тома, когда он выручал меня из сложных ситуаций, таких как эта. Но тут по лицу Душегуба прошла судорога и он посмотрел сквозь меня. Боль ошпарила руку, которой я продолжала удерживать девушку. Суицидница оказывается все это время не была без сознания, она с разбитым о камни лицом, стараясь вывернуться из хватки, делала все, чтобы мы свалились. Это уже не была та невинная девушка, что сожалела о прыжке, это было разъяренное животное, что рвалось на свободу и на ее пути была я. Девушка зашипела и сложившись пополам оцарапала мне руку еще раз. Я уперто держала. – Отпусти, – пропыхтел Душегуб. – Не могу! – честно призналась я, – Я не могу отпустить ее, она не в себе! Ей нужна помощь! Вдруг девушка перестала вырываться, взглянула на меня чистым, незамутненным сознанием и выпалила: – Спроси Душегуба, почему Комитет скрывает множественные преступления? – казалось мы оба с комитетчиком вздрогнули. – Спроси, почему он так и не нашел убийцу твоего папаши? Хотя ты сама не лучше! Почему ты не спасла ту девушку, что умирала у тебя на руках? Ты ведь могла! Откуда она столько всего знает? Откуда такие точные вопросы? Она подслушивала нас с Томом, но это невозможно. Что-то щелкнуло, отодвигая реальность на второй план. А перед внутренним взором, ставшим таким реальным, что можно было осязать и чувствовать предстало… Жар от взрывающегося флайкара отца…Пустота и одиночество… Жар от пепелища и эта молоденькая девушка, вся в крови, что дышит как кролик. Да, я помню… Если бы я не помогла какому-то дедуле, а сразу пошла поднимать балку или раньше вызвала бы на помощь Душегуба, то наверняка несколько тех драгоценных секунд хватило бы, чтобы спасти ее… Резкая боль пронзила меня, вырывая из вороха самокопания. Душегуб лежал рядом и силой отрывал мои пальцы от ноги блондиночки, что снова стала бормотать странные слова, ругаясь то матом, то снова переходя на непонятный язык. – Нет! – вырвалось у меня. – Ей уже не помочь! – рыкнул Душегуб, – Но тебя я им не отдам! И девушка полетела вниз. Кричала только я. Разозлившись, я накинулась на комитетчика. – Скотина, без эмоциональная сволочь! Да вам плевать на всех! – орала я, пока мне просто не заткнули рот. Душегуб лежал сверху, прижимая меня всем своим телом и целовал. Я взбрыкнула, но комитетчик не выпустил. Силой врываясь в рот. Поцелуй прекратился так же, как и начался, неожиданно мужчина поднялся, подхватывая, и ставя меня на пол. Глава 12 – Что это черт возьми было? – прорычала я, Душегуб не ответил, посматривая на часы. – Пойдем, – и ринулся назад. Он занимал весь проход своей внушительной фигурой, а иногда ему даже приходилось пригибаться. – Что ты делаешь, Душегуб, стой! Комитетчик резко остановился и я впечаталась ему в спину. Он обернулся. – Что ты хочешь знать? – Почему ты так себя ведешь по отношению ко мне? – Я, – комитетчик отвел глаза в сторону, – забочусь о тебе, – а потом раздраженно добавил, – в конце концов это моя обязанность. – Поцелуи тоже в нее входят? – едко поинтересовалась я. – Нет, поцелуи – это личное… – ответить дальше он не смог, к нам, запыхавшись подбежал полицейский с разбитой бровью, – Ребят, там это, шеф вас зовет. Одну прыгунью получилось поймать. Мы поторопились в центральный зал. Девушку держало четверо полицейских и удавалось это надо сказать им с трудом. Мона сидела на монашке сверху, вгоняя той очередную дозу седатива. Девушка дернулась под уколом, а потом замерла, отключаясь. – Вот же черт, – выругалась докторша и сползла с нее. – Я забираю ее в Комитет, – проинформировал Душегуб и Котэ махнула рукой, что с удовольствием избавиться от этой головной боли. Полицейские, наоборот, продолжали ее удерживать, не особо доверяя медицине. Душегуб выудил из плаща какие-то странные наручники и заковал монашку в них. Затем он сдернул с кого-то пальто и накрыл им девушку. Душегуб остался возле нее, провел рукой по волосам, задержал руку на голове и эта нежность царапнула внутри. Я отвернулась и подошла к Моне. – Что скажешь? – кивнула в сторону спящей. – Дурдом какой-то, – Котэ покопалась в своем чемоданчике и выудила оттуда какие-то таблетки, – Надо продержаться несколько суток на ногах. Даже не представляю, что писать в отчетах. А тут еще и Комитет, нет, мне точно пора сваливать и искать какую-нить спокойную работу. Я подождала, Котэ выскажется. – Хочешь? – Мона поделилась со мной, – Проработаешь, как робот несколько суток, – пояснила она и я, пожав плечами закинула сразу две таблетки, – Разом сошел с ума весь монастырь, хорошо, что большинство монашек находились на выезде. Вместе с настоятельницей. Кстати, она и вызвала полицейских, а те нас и… Комитет. Хотя черт знает, наверное, правильно поступили. – Что это по твоему мнению? – Транс, какой-то транс. Глубокий гипноз, да такой, что эти сбрендили. Надеюсь, не окончательно, но… если вы спросите меня, их мозг наверняка в кашу! Отключились даже рефлексы самосохранения. – Мона пощелкала шеей и поднявшись со скамейки пошла отпрашиваться домой. Второго комитетчика я вычислила по одежде, нежели по странной внешности. Мы с ним переглянулись, не выказывая видимого интереса, но было заметно, что он тоже меня заприметил и с удивлением рассматривает. – Тори, иди сюда, – подозвал его Душегуб и как только почувствовал спиной? – Носилки с собой взял? Кареглазый второй комитетчик кивнул и расправил легкие носилки для транспортировки тел в труднодоступных местностях.