— Нет, Сэм. Однажды я беседовал с боксером, у которого был бой в Техасе. Он победил, но ему крепко досталось. Так вот, этот боксер мне рассказал, что, когда после боя доктор занимался его ссадинами и он стонал, тот страшно удивился. Он думал, что негры не чувствуют боли. Сэм вспомнил разговор с барменом Ральфом в ночь убийства. Казалось, это было очень давно. — А парни, которые на тебя нарвались, что с ними? — Ничего. Одного отпустили, другой тоже свободен, но лежит в больнице со сломанной рукой. За них вступился член городского совета по фамилии Уоткинс. Мне он посоветовал не возникать, иначе они сфабрикуют дело о членовредительстве. — Полагаешь, Уоткинс их и нанял? — Наверное. Во всяком случае, лечение того, что со сломанной рукой, оплатил он. Но тут на меня точат зубы и другие. — Тиббз произнес это спокойно, как будто речь шла о погоде. — Хочу находиться рядом с тобой, когда они вылезут из норы! — воскликнул Сэм. Тиббз улыбнулся: — Не возражаю. В следующий раз так легко не получится. Их будет больше, и они подготовятся. Дзюдо хорошо работает, пока тебя не сбили с ног. Единственное, что тогда можно сделать, — это прихватить парочку с собой на землю. — А есть что-то эффективнее дзюдо? — поинтересовался Сэм. — Да. Например, боевое искусство айкидо. Оно незаменимо, когда подозреваемый сопротивляется, а ты не можешь его покалечить. В Лос-Анджелесе полиция широко им пользуется. Но в настоящей драке, как говорится, не на жизнь, а на смерть, без карате не обойтись. Человек, хорошо владеющий карате, представляет собой смертельное оружие. — В нашей стране есть такие люди? Тиббз кивнул: — Да, и я даже знаком с некоторыми. О карате разносят всякие небылицы, не надо им верить. Например, будто одним прикосновением можно убить человека. Но лучшего метода защитить себя без оружия не существует. Овладеть им очень сложно, но результат того стоит. Сэм свернул на главную улицу, притихшую на ночь, как и все остальные в городе, миновал частокол счетчиков оплачиваемого времени стоянки автомобилей и затормозил напротив аптеки Саймона. — Здесь сегодня не опасно останавливаться? — Думаю, нет, — ответил Вирджил. Сэм плавно подъехал к тротуару и остановился так, что колеса находились точно в пяти сантиметрах от бордюра. Затем достал планшетку и приготовился писать. — Однако мы здесь не одни, — заметил Вирджил. Сэм вздрогнул и поднял голову. Через несколько мгновений из глубокой тени, в которой скрывался вход в магазин, возникла массивная фигура и направилась к ним. Несмотря на свой огромный рост, человек ступал почти бесшумно. Узнать Билла Гиллеспи было несложно. Шеф полиции наклонился и положил локти на опущенное стекло автомобиля. — Как дела, парни? — Пока порядок, — с трудом произнес Сэм. После всего случившегося разговаривать с шефом полиции ему было трудно. — Все как обычно. В нескольких окнах горит свет. Гиллеспи открыл заднюю дверцу и забрался в машину. — Хочу немного поездить с вами, хотя для меня тут тесновато. — Его колени уперлись в спинку переднего сиденья. Сэм подтянул рычажок и, подвинувшись на несколько сантиметров вперед, спросил: — Куда прикажете ехать? — Мне все равно, — ответил Гиллеспи. — Вирджил сказал, что сегодня ночью укажет тебе убийцу, так я хочу посмотреть, как это будет происходить. Сэм украдкой посмотрел на молчащего Тиббза, и его вдруг осенило: «Ведь это же мой напарник. Не важно, что цветной, но на него можно положиться». Сэм никогда в жизни не встречал таких толковых и рассудительных. Уж Вирджил знает, что сейчас делать, ему подсказывать не надо. Машина тронулась, пересекла шоссе и въехала в негритянский квартал. Сэм, как всегда, двигался медленно, чтобы, не дай Бог, опять не задавить собаку. Увидев одну, он ее осторожно объехал. В мастерской механика Джесса было темно и тихо. То же самое и в небольшом домике преподобного Эймоса Уайтберна. В приемной доктора Хардинга, к которому цветные жители Уэллса обращались со своими болезнями, горел ночник. Дальше за железнодорожным переездом начинался квартал белой бедноты. На сей раз в доме Парди все окна были темные. — Как-то странно чувствуешь себя ночью, — произнес Гиллеспи. Сэм кивнул: — Я тоже замечал такое. Это миазмы. — Что? — удивился Гиллеспи. — Ну что-то вроде особых испарений в воздухе, вызывающих тревогу. — Очевидно, — усмехнулся Гиллеспи. — Кстати, тут где-то живут Парди. — Мы только что миновали их дом. Через три квартала он свернул к шоссе, где по давней привычке притормозил, хотя обычно в это время никакого движения там не было. Однако сейчас к перекрестку приближался автомобиль, и Сэм стал ждать, пока он проедет. Уличный фонарь осветил машину, и Сэм узнал ее: точно такая же была у Эрика Кауфмана. Сэм последовал за ним в сторону ночного бара. — В это время я обычно останавливаюсь там перекусить, — произнес он, обращаясь к Гиллеспи. — Что ж, давай зайдем перекусим, — отозвался шеф. Сэм подождал, пока Кауфман выйдет из машины и скроется за дверью бара, а затем въехал на стоянку. — А что Вирджил? — спросил шеф, с трудом извлекая свое тело из салона. — Я подожду здесь, — сказал Тиббз. — Тебе что-нибудь принести? — предложил Сэм. — Не надо. Если я надумаю, то дам вам знать. Сэм с шефом двинулись к бару. Когда они вошли, Эрик Кауфман удивленно поднял голову. Затем поднялся, чтобы пожать им руки. — Какая приятная неожиданность! — Для нас тоже, — подыграл ему Гиллеспи. — Как вы оказались тут в такое время? — Вопрос вполне дружелюбный, но что-то в тоне шефа полиции намекало, что он действительно хочет это знать. — Возвращаюсь из Атланты, — объяснил Кауфман. — Мне теперь понравилось ездить ночью. Прохладнее, и дороги пустые. — Понятно, — сказал Гиллеспи, опускаясь на табурет. — Что у вас нового? — Есть кое-что интересное, — ответил Кауфман. — Например, мне удалось отыскать замену Энрико, и весьма неплохую. Дирижер с мировым именем. Фамилию не называю, пусть Джордж Эндикотт узнает об этом первым. И билеты продаются превосходно. Через месяц здесь соберется настоящая толпа. Сэм сидел задумавшись, не зная, что заказать. Затем махнул рукой Ральфу, чтобы подавал остальным. Его не покидала мысль, что этой ночью он должен арестовать убийцу. Однако пока никаких намеков на это не было, хотя миновала почти половина дежурства. Скоро рассветет, и ночь закончится. Когда же? Убийца напал на маэстро ночью, и схватить его тоже положено ночью. Он представлялся Сэму каким-то мифическим существом, не обычным человеком, которого можно встретить на улице. А если и встретишь, то как его узнаешь? Сэм решил хоть что-нибудь заказать и попросил Ральфа принести безалкогольное пиво и тост. Он сидел, уставившись в одну точку, пока сзади не открылась входная дверь. Сэм обернулся. На пороге стоял Тиббз, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. — Эй ты, пошел вон! — крикнул Ральф из-за стойки. Вирджил повел себя очень странно. Таким Сэм видел его впервые. Жалко улыбаясь, он тихо промолвил: — Очень хочется пить. Во рту пересохло. Пожалуйста, налейте мне молока. Ральф взглянул на посетителей, затем снова на Тиббза. — Ты же знаешь, тебе заходить сюда не положено. Выйди за дверь. А когда эти джентльмены закончат, может, кто-нибудь из них возьмет для тебя пакет молока. — Я возьму! — воскликнул Сэм. Но Вирджил не послушался и прошел чуть дальше. — Да, вы завели у себя такие порядки, но я полицейский, как и эти джентльмены. И я не заразный. Почему вы отказываете мне в праве сесть и перекусить, как всем остальным? Сэм жутко переживал. Ему было стыдно за Вирджила, за его непонятную, глупую дерзость, за его униженные просьбы. Ведь до сих пор он все прекрасно понимал. Сэм хотел что-то сказать, но Ральф его опередил. Он вышел из-за стойки и направился к Вирджилу. — Я знаю, что тебя зовут Вирджил и что ты приезжий. Но все равно уходи. Если хозяин узнает, что я разрешил тебе войти, сразу меня прогонит. — Но почему вы не хотите меня обслужить? — спросил Тиббз, словно не слыша его слов. Терпение Ральфа закончилось. Его лицо налилось кровью.