Дежурный дневной смены, разумеется, был в курсе дела. — Думаю, сэр, он все еще в морге, осматривает труп. — Все еще осматривает! — взорвался Гиллеспи. — Человеку проломили камнем череп. С чем там, черт возьми, так долго разбираться? — Когда я перед сменой заглянул туда на минутку, — сказал дежурный, — то он доставал грязь из-под ногтей убитого. Увидел меня и спросил, есть ли у нас микроскоп, и я ответил, что нет. Потом он снял с пальца убитого кольцо и принялся разглядывать, что там написано внутри. Тут я вышел, чтобы заступить на дежурство. У кабинета ждал Сэм Вуд. — Я решил, сэр, не уходить до вашего прихода, — пояснил он. — На случай, если вы захотите что-нибудь спросить или приказать задержаться в участке. На мгновение в Гиллеспи проснулось что-то человеческое. — Вот это правильно, Вуд, молодец, ценю, — выдал он со странной сердечностью. — Садись, и давай поговорим о нашем цветном приятеле, полицейском Вирджиле Тиббзе. Как он тебе? — У парня есть мозги, — произнес Сэм, садясь. Затем, видимо, испугавшись смелости своего заявления, добавил: — Во всяком случае, он не боится иметь дело с трупами. — Кажется, он сказал, что его с души воротит осматривать трупы, — заметил Гиллеспи. — Я понял так, что ему не нравятся убийства. — Так это же его работа. Их беседу прервал сам Вирджил Тиббз, появившийся на пороге кабинета. — Прошу прощения, джентльмены, — проговорил он, — подскажите, пожалуйста, где можно умыться? — Туалет для цветных по коридору налево! — бросил Гиллеспи. Тиббз кивнул и исчез за дверью. — Но там нет мыла и полотенца, — заметил Сэм. — Ничего, утрется рубашкой. Сэм вздрогнул и на секунду напрягся, затем опять расслабился. В конце концов, его это не касалось. И вообще пора уходить. Он вопросительно посмотрел на помрачневшего шефа. — Вот что, Сэм, — глухо произнес Гиллеспи, — поезжай и разыщи дочь Мантоли. Я слышал, она остановилась у Эндикоттов. Сообщи ей печальную новость и привези сюда официально опознать отца. Я понимаю, задача трудная, но такая уж у нас работа. Лучше, если она узнает это от тебя, а не от других. В нашем городе слухи разносятся быстро. Так что двигай прямо сейчас. На пороге вновь возник Вирджил Тиббз: — Хотите узнать результаты моего осмотра, сэр? Гиллеспи откинулся на спинку кресла, но лишь слегка. При таких габаритах недолго было и опрокинуться. — Я тут подумал, Вирджил, и решил, что для тебя самое лучшее — уехать следующим поездом. Нечего тебе здесь околачиваться. А с трупом я сам разберусь. Дома передай своему боссу от меня благодарность за предложение воспользоваться твоей помощью, но это совершенно невозможно, и ты знаешь почему. — Гиллеспи опять выпрямился. — И подпиши, пожалуйста, эту бумагу, что не имеешь к нам претензий за незаконный арест. — Я, конечно, вашу бумагу подпишу, но вы зря беспокоились. Я не собирался предъявлять иск вам и мистеру Вуду. Спасибо за гостеприимство. Неожиданно мимо Тиббза в кабинет шефа протиснулся Пит с горящим лицом. — Шеф, мы взяли его! Это Харви Оберст. У него и раньше были приводы. Ребята нашли при нем бумажник Мантоли. Гиллеспи посмотрел на Тиббза, все еще стоящего в дверях. — Вот видишь, Вирджил, мы тут знаем, как вести расследование. Так что отправляйся домой. Глава 4 Билл Гиллеспи посмотрел на Сэма Вуда: — Ты хотя бы позавтракал? — Ночью немного перекусил. — Тогда оставайся, а за дочерью Мантоли съездит Арнольд. — Все в порядке, сэр, я съезжу. Думаю, Арнольд не знает, где живут Эндикотты, а я в курсе. Кстати, насчет еды: мы ведь так и не накормили Вирджила, хотя обещали. — Я его уже выпроводил, — проворчал Гиллеспи. Сэм Вуд не унимался. — Но ближайший поезд будет только через несколько часов, а автобус на север ходит раз в день, к тому же не берет цветных. И поезд он пропустил из-за меня. Может, вы разрешите ему подождать здесь, ведь он все-таки коп? — Сэм замолчал, соображая, что бы еще сказать такое, чтобы убедить шефа. Неожиданно его осенило. — Он скажет о нас хорошие слова там, в Пасадене. Гиллеспи вздохнул. — Ладно. Но ведь тут поблизости цветных нигде не кормят. Иди задержи Вирджила, пока он не ушел, и верни ко мне, а Пит пусть принесет ему сандвичей с копченой колбасой и еще что-нибудь. Заодно негр посмотрит, как мы управляемся с этим типом, который прибил дирижера за бумажник. Покажем ему, что и мы на многое годимся. Сэм, довольный, что ему удалось убедить твердолобого шефа, поспешно вышел. Тиббз как раз собрался уходить и прощался с Питом. — Вирджил, шеф вспомнил, что обещал тебе завтрак. Зайди к нему в кабинет. — Сэм помолчал и вдруг добавил: — Спасибо тебе, что не стал обижаться за арест. Ты имеешь полное право нас прижать. Тиббз начал протягивать руку, но вовремя опомнился, к огромному облегчению Сэма. Сделал вид, будто перекладывает пиджак с одной руки на другую. — Не надо благодарить, мистер Вуд. Вы действовали правильно. Вообще-то Сэму было стыдно, что он так испугался протянутой руки Тиббза. Но ведь при Пите это выглядело бы совсем плохо. Тиббз его выручил, и Сэм ему был за это очень благодарен. Он двинулся к машине, чтобы отправиться выполнять свою неприятную миссию. Тиббз зашагал по коридору к кабинету Гиллеспи. — Мистер Вуд передал мне, что вы хотите меня видеть. Гиллеспи указал ему на стул у стены. — Я поручил ребятам принести тебе поесть. Подожди у меня. Они сегодня отличились, поймали убийцу. — Он признался? — сухо поинтересовался Тиббз. — Кому оно нужно, его признание? — усмехнулся Гиллеспи. — Я просмотрел его бумаги. Парню всего девятнадцать, и уже два привода. Один за мелкую кражу, другой за приставание к девушке. Есть у нас такая, Долорес Парди. А теперь вот попался с бумажником Мантоли. — Для начала неплохо, — согласился Тиббз. — Вот сейчас и увидишь, какое это начало. — Гиллеспи взял микрофон внутренней связи и приказал привести Оберста. Затем взглянул на Тиббза: — Вирджил, ты слышал такое выражение «белые голодранцы»? — Да. Из коридора послышались шаги, затем плотный коренастый полицейский завел в кабинет юнца в наручниках. Парень был низкорослый, худой, в синих брюках. Щурясь, как от яркого света, он постоянно поглядывал на свои руки. Арестованного покачивало — казалось, ему с трудом удавалось удерживать равновесие. — Садись! — рявкнул Гиллеспи. Харви Оберст повиновался, плюхнувшись на стул. Раздался глухой стук — это его тощий зад соприкоснулся с жестким сиденьем, но парню все было безразлично. Он вытянул руки на коленях и склонил голову набок, видимо, решив, что теперь нет смысла держать ее прямо. Гиллеспи ждал, когда арестованный окончательно испугается. Однако Оберст никак не реагировал. Гиллеспи посмотрел на коренастого полицейского: — Давай. Тот достал из кармана форменной рубашки бумажник с изящным тиснением. Гиллеспи принялся внимательно изучать его снаружи и внутри. Особенно его интересовали находящиеся там визитные карточки. — Можешь освободить ему руки! — бросил он. Освободившись от наручников, Харви принялся молча тереть запястья. — Зачем ты это сделал? — строго спросил Гиллеспи. Оберст набрал в легкие воздух и приподнял голову. — А чего, бумажник лежал там, прямо на виду. Я его сразу увидел. С деньгами. Я посмотрел, этот лежит мертвый. Зачем ему деньги? А бумажник валяется рядом. Не я, так кто-нибудь другой взял бы обязательно. А мне деньги сейчас очень нужны. Вот я и взял. — Он замолчал, а затем сконфуженно добавил: — Все.