– Так говорить не совсем корректно. Но по сути верно. Его разум отказывается понимать происшедшее, потому что оно слишком ужасно для осознания. – В результате он оказался в лесу. И, возможно, все еще бродит там. Не понимая ни кто он, ни куда идет? – Все люди разные. Я хочу сказать, что есть, конечно, определенные модели человеческого поведения, но я не специалист по такому… – Ты – лучшая из всех, кто у меня под рукой на данный момент. – Возможно, он потерял память, – сказала Джейми. – А может, и нет. Может быть, все это ему кажется нереальным. Как плохой сон, который он не может толком вспомнить. – Это именно то, чего я боялся, – буркнул сержант. – И поэтому его дальнейшие действия предугадать невозможно, – закончила Джейми. Демарко кивнул. Она подождала, когда он снова заговорит. Но сержант сидел неподвижно, опустив глаза и водя большим пальцем одной руки по костяшкам другой. Он снова видел Джейми с растрепанными волосами в ту ночь, когда они пошли с ним поужинать. Кончилось все тем, что он съел еще и половину ее ужина, а она выпила слишком много вина. Выпила специально, – как призналась позднее, – потому что хотела набраться мужества и высказать ему все, что тогда сказала. Припомнив ту ночь и покосившись на Джейми, Демарко почувствовал, что его левый глаз опять заслезился. Он моргнул, потер глаз и перевел взгляд чуть левее, поверх плеча Джейми, на белое пятно на стене. – Однажды ты дала мне совет: если я захочу по-настоящему понять чьи-то поступки, я должен не мерить их по своим меркам, а влезть в голову этого человека и попытаться увидеть мир его глазами. – Я тебе давала много разных советов, – вздохнула Джейми. – Но большинство из них ты игнорировал. – Я как раз и пытаюсь рассмотреть поведение Хьюстона со всех возможных ракурсов. Голос Джейми стал еще мягче: – Мне хотелось бы, чтобы ты смотрел на меня, когда мы разговариваем, Райан. Он посмотрел ей в лицо: – А мне нужно поговорить сейчас о Томасе Хьюстоне. Слегка приподняв подбородок, Джейми вдохнула воздух и убрала с лица свою меланхолическую улыбку. – Тогда продолжим. Допустим, он не убивал сам… Тогда что? Он видел, как убивал кто-то другой? Или нашел свою семью уже после того, как совершилось убийство? – Возможны оба варианта. Но в таком случае попытается ли он стереть все из памяти или нет? – А ты бы попытался? Демарко положил обе руки на подлокотники стула, собираясь подняться. – Ты чертовски здорово помогла мне, Джейми. Уверена, что тебе хватит девяти благодарностей? Джейми откинулась на спинку стула: – Ты выглядишь уставшим, Райан. Демарко встал. – Я провел слишком много времени в бассейне в загородном клубе. Мне нравится сидеть под водой и разглядывать женские ножки. – Тебе до сих пор нравятся длинные и стройные? – Джейми… – Я могу приготовить пасту пенне с грибным соусом, как тебе нравится. – Как-нибудь в другой раз, – сказал ей Демарко, толкнул дверь и вышел. Он сделал по коридору три шага, когда услышал ее бормотание: «Да пошел ты к черту со своими обещаниями!» Или это только показалось ему? Глава 8 В своем кабинете Демарко связался с городской полицией, осуществлявшей наблюдение за домом Хьюстонов на Мэйфилд-роуд. – Как там у вас? – спросил он. – Я никогда не видел ничего подобного, – ответил ему офицер. – Всю улицу заполонили фургоны новостных агентств. Просто сумасшествие какое-то. С полдюжины телевизионщиков толкутся в переднем дворе пустого дома. – Вы можете убрать их оттуда? Со всей Мэйфилд-роуд? – Вряд ли. Они поднимут адскую шумиху, да еще, чего доброго, начнут вызывать адвокатов. – Перекройте улицу, – распорядился Демарко. – Пропускайте только машины местных. Скажите всем этим новостникам, что их присутствие мешает проводимому расследованию. Скажите им, что скоро мы проведем пресс-конференцию. – Куда мне их спровадить? – Это ваш город, офицер. Вам и решать. – Всего в двух кварталах отсюда есть пустующая площадка, где по субботам устраиваются фермерские рынки. Может, туда? – А сейчас там фермеры не торгуют? – Ну, может, есть пара-тройка прилавков. Яблоки, позднеспелые плоды. – Тогда соберите все фургоны телевизионщиков в дальнем углу и освободите главный въезд к продуктовым ларькам. – Это должно сработать. Когда намечена пресс-конференция? – Я сообщу об этом дополнительно. Спасибо вам за помощь. Я ее очень ценю. После этого разговора Демарко прошел по коридору до кабинета Боуэна. Начальник полицейского участка рассматривал в ручное зеркальце нижнюю часть своего подбородка. – Что, крем от прыщей не помогает? – полюбопытствовал Демарко. Боуэн положил зеркальце на стол. – Чего тебе? – Ты уже назначил пресс-конференцию? – Жду твоего рапорта. Завтра в полдень. Как тебе? – Только без меня. Я не буду принимать участия ни в какой пресс-конференции. – Ты возглавляешь расследование. И смею напомнить – ты сам настоял на этом. Так что должен следовать протоколу. А за убийцей пусть побегает твоя команда. – Мы имеем дело со знаменитостью, причем не только местной. Я знаю этого человека. Я понимаю ход его мыслей лучше, чем ты понимаешь свой. – И это только лишняя причина для того, чтобы ты поучаствовал в пресс-конференции. Демарко замотал головой: – Я слишком красив для телекамер. А вот ты подойдешь как нельзя лучше. – Послушай… Демарко развернулся и направился к двери: – Ты получишь мой рапорт в течение часа. Снова усевшись за свой рабочий стол, Демарко уставился в монитор компьютера, давно перешедшего в спящий режим. Сержант вдруг позавидовал способности монитора время от времени вырубаться, переставать выводить изображения на экран и гаснуть. «Ты выглядишь уставшим», – сказала Джейми. – Я устал, – признался Демарко монитору. Он еще некоторое время не сводил с него взгляда, а потом резко встряхнулся. – Ладно, раз уж я вынужден бодрствовать, то и ты спать не будешь, – сержант решительно дернул мышку на коврике. И монитор загорелся, вернувшись к жизни. В поисковой строке Гугла Демарко набрал короткую фразу: «родители Томаса Хьюстона». В ответ на запрос поисковик выдал длиннющий список ссылок. Большинство статей оказались рецензиями на романы Хьюстона. Но две ссылки перевели Демарко на профили Хьюстона и его последнего романа, «Отчаянное лето» – книги, вышедшей в свет через три с половиной года после смерти его родителей.