Он достаточно легко поднялся на второй этаж, зашел в детскую, половину которой занимал манеж с низкой оградой. Увидев отца, Олежек заулыбался, попробовал встать на ноги, упал, но тут же перешел на более привычный способ передвижения. На четвереньках он мог кружить по манежу со скоростью циркового мотоциклиста. Улыбнулась и Оксана, но Родион на нее даже не глянул. Женщина она еще молодая, симпатичная, но он на нее не засматривался. Или его не волновали другие женщины, кроме Наташи, или он игнорировал няню для отвода глаз, чтобы Наташа верила в его сказки о его супружеской верности. Родион снял пиджак, Оксана взяла Олежку, передала ему на руки, и он засиял как новогодняя гирлянда, обнимая сына. Глядя на него, Наташе снова захотелось выпить. От счастья. Она незаметно вышла из комнаты, достала фляжку, сделала глоток. И в этот момент появился Родион. Фляжка вдруг оказалась у него в руке. — Нам нужно поговорить. Он взял ее под руку, провел в свой домашний кабинет, но в кресло садиться не стал, чтобы лишний раз не подниматься. — Я что, пьяная? — уныло спросила Наташа. — У тебя зависимость, и ты это прекрасно понимаешь. — Я совсем чуть-чуть… — Да, она все понимала, но алкоголь помогал ей держать себя в тонусе. — Давай я позвоню Нагорнову. — Он такой скучный, — вздохнула Наташа. Доктор Нагорнов лечил медикаментозно, плюс гипноз, когда-то это сочетание дало эффект, могло помочь и сейчас. — Тебе со мной скучно, ты это хотела сказать? Наташа не ответила. Именно об этом она и подумала. И в старой квартире она скучала, и в новом доме — та же история. Родион пытался ее развеселить, но с ним в постели не интересно. И даже нелепо. И дело не в том, что вместо ног у него культи, просто в постели с ней должен быть Егор. Только с ним она узнала, что такое настоящая страсть. Только его она могла любить по-настоящему. А Родиона всего лишь терпела. — Я совсем по чуть-чуть, — капризно захныкала она, глядя на него. — Сопьешься. — Как только начну спиваться, сразу же позвоню Нагорнову. Пусть меня заколдует. — Заколдует… Это ты меня заколдовала… — Родион подошел к Наташе, обнял ее и весь завибрировал изнутри от прилива чувств. Он уверял, что не может без нее жить, и она ему верила. — Переодевайся, мой руки, будем ужинать. — Ужинать… — отстраняясь от нее, буркнул Родион. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. — О форели, запеченной в фольге. — О Егоре. — Давай не будем, — поморщилась Наташа. — Он повел себя подло. Вломился ко мне в дом, похитил тебя. — Он спас тебя от смерти, если ты не помнишь, — качнула она головой. — А меня надо было спасать? — с болью посмотрел на нее Родион и вдруг отхлебнул из фляжки, которую по-прежнему держал в руке. — Ну как? — спросила Наташа. — Что как? — Легче стало? — Еще не понял. — А виски хорошее. — Хорошее, — кивнул он. — А так бы лежал сейчас в земле, и никакого тебе виски, ни хорошего, ни плохого… — И без виски хорошо… — ответил Родион и снова отхлебнул из фляжки. — А без тебя плохо. Даже если ты всего лишь позволяешь себя любить. — Был бы ты мертвым, не позволяла. Так что засунь свою хандру знаешь куда? — Знаю, — натянуто улыбнулся он. — А про Егора забудь… — сказала Наташа, забирая у него фляжку. — Пытаюсь. — А я уже и не пытаюсь, — усмехнулась Наташа. — Не можешь забыть? — нахмурился Родион. — Уже бы забыла, если бы ты не напоминал. — А когда я о нем говорил? — На работе задерживаешься. Вдруг ты мне изменяешь? Смотри, узнаю… уйду к Егору! — пригрозила она. Но сама же себе и не поверила. Во-первых, не могла она уйти от Родиона. А во-вторых, она, возможно, уже и не нужна Егору. Может, у него новая любовь. За полтора года он и жениться мог, и ребенком обзавестись. А если нет, почему он за эти полтора года ни разу не дал о себе знать? Любила она Егора, но при этом привыкла жить без него. И очень даже неплохо устроилась в этой жизни. Все у нее хорошо, просто замечательно. Только вот почему-то все время хочется выпить… В секретной организации служат секретные люди. Егор не знал, кто стоит за отстрелом бандитских и воровских авторитетов, сколько людей работает на это, в общем-то, благое дело. Он знал только подполковника Евдокимова и человека с позывным «Делегат». Но при этом знал о первом очень много: где живет Евдокимов, где служит, в каком звании. Это ставило мента в уязвимое положение, и нужно было принимать меры. Евдокимов служил в Главном управлении по борьбе с организованной преступностью, жил в Москве, в квартире, которую получил от государства. Служил на правах обычного штабного офицера, жил как рядовой гражданин — ни персональной машины, ни охраны. Автомобиль свой, личный, оружие — табельный пистолет. Но Егора «ПМ» не пугал. Евдокимова он подкараулил возле гаража-«ракушки», в который тот еще только собирался ставить машину, и обратился к нему в вопросительном тоне: — Товарищ подполковник? — Фролов?.. — настороженно и с опаской посмотрел на него Евдокимов. — Ты что здесь делаешь? Время позднее, место почти безлюдное, ближайший фонарь горит в пятидесяти метрах. Действительно, положение у него крайне уязвимое. — Задание выполнено, — четко проговорил Егор, в упор глядя на подполковника. — Э-э, я в курсе… Мне доложили… Тебе совсем не обязательно встречаться со мной. — Ну, вы же искали встречи. — Я?! Искал встречи?! Ты что такое говоришь? — Евдокимов нервно оглянулся. Как будто здесь мог появиться наряд милиции. Но почему он ищет спасательный круг? Совесть нечиста? — Подходили ко мне двое, хотели передать вашу просьбу. — Кто подходил? — В лесу. Когда я с задания возвращался. Привет хотели мне передать. Из «узи». — Из какого еще «узи»? — Израильского производства. С глушителем… — Ничего не понимаю. — Убить меня хотели. — Кто? — Ты! — Э-э… — недоуменно мотнул головой Евдокимов. — Избавляться от меня пора? — зловеще усмехнулся Егор. — Никто не собирался от тебя избавляться! — А кто собирался? — Давай с самого начала! Ты возвращался с задания, кто-то к тебе подошел. — В кустах сидели. Двое. С оружием. Меня ждали. — Пытались тебя убить.