Витька сел на стул напротив Лексуса, положил кулаки на колени. Происходящее было неправильным и нравилось Лексусу все меньше и меньше. Почему его не спешат взять под стражу? Зачем здесь Витька, если Серегу уже наверняка закрыли? Или он откупился и перевел стрелки? В убийствах только подозревают… В убийствах? Именно так – во множественном числе? И кого же я убил? Всех, кто был в доме. Пока ты с девушкой катался, кто-то пришел и всех перестрелял, а вторую девушку смертельно ранил, она и вызвала полицию. Им кажется подозрительным, что ты так удачно уехал… Лексус потер виски, осмысливая услышанное. Слава, Пашка, Микроб… Девчонку-то за что? Он знал, как умер Славка – видел его смерть в Зоне, когда попал в «молоко». Свою смерть видел тоже, его зарежет незнакомый коротко стриженный мужчина, и случится это не сейчас. Хорошо. Ладно. Меня подозревают, – Лексус вскочил и указал на дверь. – Но почему они – там, а здесь – ты? Что происходит? Где Сергей? Его тоже подозревают, – Витька пытался заглянуть в глаза, но из-за астигматизма казалось, что он смотрит в разные стороны. – Я – парламентер, мне доверяет Сергей, и в полиции есть связи. Просто пытаюсь вытянуть его, договориться. Лексус заходил по спальне взад-вперед, потирая подбородок. Я понял! Всех убили из-за «харизмы»! Ее Микроб принес… один из убитых, то есть. Очень дорогой артефакт, кандидатам в депутаты страсть как нужен… Ничего не украли. Зато налетчик повредил статуи, цветочные горшки, зеркала, стекла – имело место убийство на почве ненависти. Только благодаря этому нам почти удалось убедить полицейских, – Витька пошевелил пальцами, как если бы считал деньги. – И они пошли с нами на диалог. А Серега? В СИЗО. Домой даже за деньги не отпустили. Как же так? – Лексус снова плюхнулся на кровать, перед глазами стояли убитые приятели, которые раньше являлись ему в видениях. – Все равно не понимаю, чего ждут полицейские? Вот он я. Витька потер подбородок. Его зеленый глаз смотрел Лексусу в переносицу, а желтый – за окно. Думаю, тебе не хотелось бы оказаться на нарах рядом с Сергеем. Ты хотел бы ему помочь? Я?! Витька кивнул. Его выпустят, с тебя снимут подозрение в убийстве, обвинение в незаконном обороте артефактов и хранении огнестрельного оружия. Если по чесноку, это минимум пять лет общего режима, максимум десять – без убийств. Лексус зажмурился. Его так привалило информацией, что отшибло способность соображать. Косой Витька сверлил его зеленым глазом, ждал. Единственная мысль по-прежнему пульсировала в голове: «Почему полицейские за дверью, а он здесь?» Не понимаю, – Лексус помотал головой. – Чем ему могу помочь я? И почему… Можешь, еще как можешь! И вдруг он понял. Так работает разведка, вербуя агентов, полиция – тоже, и теперь он на крючке, потому что на него у них пухлый компромат. Откажешься – в тюрьму. Согласишься сотрудничать – живи пока, до следующего задания. Не исключено, что они сами всех расстреляли, чтобы подобраться к нему. Но зачем? Он мелкая сошка в торговле артефактами и не самый опытный сталкер, скорее даже любитель. Вот почему менты сюда не вошли, полицейские нужны для устрашения и подтверждения силы власти, лишнего им знать незачем. Сейчас все решает Витька и тот, кто за ним стоит. Но почему парламентером выбрали именно Витьку? Видимо, Серега пытался договориться, наобещал кучу всего, а Витьке он доверяет. По сценарию Лексус сейчас должен спросить, что нужно сделать, но он не спешил, все еще искал выход. Можно не идти навстречу полицейским, сдаться и сесть в тюрьму, но тогда ему впаяют максимальный срок, да и за решеткой может случиться всякое. Все-таки свобода предпочтительнее, только бы задание не оказалось совсем уж гнусным. Можно прикинуться благодарным дурачком, делать все, что они хотят, а самому потихонечку собирать деньги на новый паспорт, благо, знакомства остались. А потом – хоп, и до свидания всем. Что от меня потребуется? – наконец спросил Лексус, Витька сразу оживился, заерзал на стуле, его косые глаза заблестели. Ты знаешь генерала Батышева? Нет. Ему подчиняются все полицейские, ведущие твое дело. Если согласишься ему помочь, дело замнут, найдут виноватого и повесят на него всех собак. Максимум, условным сроком отделаешься. И никаких СИЗО? Естественно. У генерала смертельно больная дочь, не буду озвучивать диагноз, но только чудо ее спасет. И? Я тут при чем? Я ж не волшебник. Витька прищурился и собрал наконец глаза в кучу. Сергей знает, что ты побывал в «молоке», а значит, можешь проникнуть в Сердце Зоны и добыть панацею… Для этого нужен ключ, а у меня его нет, – возразил Лексус. Вот, в чем дело! Серега поймал генерала «на чудо», и генерал оставил его в заложниках. Хорошо, Лексус не стал говорить Сереге по артефакт в медальоне, иначе отняли бы его и пустили пулю в лоб. Все это время Лексус не думал о медальоне, а сейчас ощутил, как он касается кожи. Говорят, человек, побывавший в «молоке», сам становится ключом. Так, – Лексус затарабанил пальцами по колену. – Мне надо будет попасть в Сердце Зоны… Но это самоубийство! Я дальше десятка километров от Периметра не ходил. Я там сдохну! Ты будешь не один. Лексус закатил глаза: И они сдохнут. К черту Зону, я не согласен. Лучше быть живым зэком, чем… Ты уверен, что будешь живым зэком? Лексус посмотрел в зеркало на потолке и увидел Витькину коротко стриженную макушку, розовую точку на темени, от которой волосы расходятся в стороны и лежат по спирали. Нет. Почему со мной разговариваешь ты? Не генерал… Как его? В чем твой интерес? На тебя, скотину, мне плевать. На Батышева тоже. Мне Серегу жалко, ты не свинью ему подложил, а целого диплодока. Жил себе мужик, никого не трогал, а тут такое… С этим обвинением Лексус согласился, захотелось закрыть рукой лицо, но он сдержался. У него несметное множество приятелей, но друг – один. Друг, который ближе даже матери, отца и детей. Друг, который, Лексус ни на миг не сомневался, за него жизнь отдаст. Получается, он подвел под монастырь самого близкого человека. Согласен. Виноват. Витька встал, посмотрел на Лексуса как на червяка: Это расценивать как согласие? Лексус тоже поднялся: Я так понял, наша беседа закончилась. В курс дела меня введет кто-то другой? Спасибо, – Косой отвел взгляд в сторону. – Спасибо, что Серегу теперь не посадят. Лексус пожал плечами и направился к выходу, предполагая, что теперь в ментовском «бобике» его доставят к генералу. Если генерал так зацепился за Сердце Зоны, можно будет диктовать свои условия, главным будет скорейшее освобождение Сергея. Полицейские столбами замерли возле двери, тот, что поглаживал автоматный ствол, кивнул на выход, и Лексус прокричал: Маша! Прощай, моя радость! Из кухни его послали в пешее эротическое путешествие, он обратился к конвоиру без автомата: Правда, ужасно, когда девушка так выражается? Как же ее потом в этот рот целовать? Полицейские не отреагировали. * * * Лексус думал, что ему наденут мешок на голову и повезут домой к генералу, или они встретятся в пафосном ресторане, но он ошибся: «бобик» остановился на заправочной парковке, полицейские вышли, а его оставили за решеткой. Наверное, машину разрабатывали так, чтобы пассажиры испытывали мучения: кабина нагревалась на солнце, и внутри было настоящее пекло, но Лексус терпел, полагая, что раньше времени его не выпустят. И вот ключ дважды повернулся в замке, в кабину хлынул августовский воздух, который показался прохладным. На выход, – скомандовали на улице. Лексуса встретили два коротко стриженных типа, одетых по-спортивному, и повели внутрь заправки, туда где кассы и кафе. Как-то несолидно обсуждать важные дела в кафе на заправке. Генерал тоже разочаровал Лексуса, он представлял мрачного седого старика с породистым лицом, изборожденным морщинами, а за столиком сидел моложавый, но рыхлый розовощекий мужчина с голубыми глазами и носом-пуговкой. Волосы он, скорее всего, красил в темно-русый. Генерал поедал пончики, макая их в сахарную пудру, и запивал молочным коктейлем. Только глаза, цепкие, как крючья, выдавали в нем крупного хищника. Сам Лексус хищником не был, несмотря на то что хотел, и в детстве даже пытался им стать, но не получилось, потому подобрался, присаживаясь напротив. Надо быть предельно аккуратным, чтобы не ляпнуть лишнего. Один сопровождающий сел напротив туалета, там, где запасной выход, второй принялся бродить между стеллажами и с очень внимательным видом рассматривать товар. Генерал снисходительно улыбнулся: Добрый день, Алексей Домников. Это ведь твое настоящее имя? Меня зовут Борис Батышев, Виктор должен был рассказать обо мне.