Железная дверь. Задымленный лаз-кишка, вырытый в земле под уклоном. Просторное помещение землянки… Ника лежала на полу лицом вверх, разметав пшеничные волосы по бетону. Лужицу крови под ее головой Кай заметил, только когда взял ее на руки. Она дышала часто, в груди клокотало и булькало, под сомкнутыми веками катались глазные яблоки. Кай нащупал на затылке запекшуюся кровь. У стены валялся кусок трубы, которой ударили Нику. Недолго думая, он подхватил Нику на руки и вытащил на улицу, положил на траву, скользнул ладонью по ее лбу и прошептал: Я сейчас. Нужно прочесать здание – вдруг остались еще выжившие. Двух парней и девицу, что лежали под столом, расстреляли в упор, они были мертвы. Эту троицу Кай видел впервые – наверное, Койот привел в Зону экскурсию. Молодые совсем, жалко… …Чей-то взгляд уперся в спину. Уверенный, что за ним наблюдают, Кай снял автомат с предохранителя, сделал вид, что нагибается, чтобы проверить пульс у девушки, а сам посмотрел назад и замер от неожиданности: в густых клубах дыма стоял мужчина, словно сотканный из тьмы, и наблюдал, скрестив руки на груди. Когда Кай резко развернулся, чтобы выстрелить, никого позади не оказалось, только темный дым. Померещилось? Кай осмотрел помещение, заглянул в каждый темный угол, но никого не обнаружил. В спальнях никого не оказалось. Заливая кровью бетонный пол бункера, ничком лежал Ёжик, у него единственного не забрали автомат. Он был правшой, но в зоне, не этой, а той, где срок мотают, лишился пальцев, и был вынужден перейти на левую руку. Кепка слетела с его головы, и со спины на затылок поднимался верх татуированного креста, где во всю спину был распят Иисус Христос. Ёжик, Рикки, Сова – всем им Зона дала вторую жизнь, а после зачем-то забрала ее. Хотелось кричать, но Кай лишь выругался сквозь зубы, ударил стену, сбил костяшки, но стало легче. Он еще был в «боевом режиме», но понемногу начинало отпускать. Кому понадобилось нападать на логово самой бедной в Зоне группировки? Зачем? Почему они убили Нику? Это ж не кровная месть! Что за зверь сделал это? Вспомнился парень, которого скручивали судороги, ему вынес приговор Черный Судья. Хотелось призвать эту сущность, велеть ему наказать убийц, но разве есть в мире справедливость? Нет. Только та, которую ты вершишь собственными руками. Базу подожгли недавно, при желании Кай мог догнать налетчиков, но нужно было бросить Нику. Позже, мстить – позже, и на холодную голову. Сейчас – попытаться спасти хотя бы одну жизнь. На улице он сорвал противогаз, упал перед Никой на колени, погладил ее по щеке: Держись, родная, все будет хорошо! Только борись, живи! Думай, что делать! Парадоксально, что в такие моменты отключается голова. Ника шевельнула губами – Кай впился в нее взглядом: неужели приходит в себя? Нет, показалось. Скорее наоборот: на ее губах пузырилась розовая пена. Кое-чему Ника его научила: если начала выделяться пена, значит, имеет место отек легких, и такому человеку осталось недолго, чтобы ему помочь, нужно или чудо, или «Скорая помощь». Чудо! Артефакт «регенератор» вполне подойдет. Он будет питать Нику несколько часов, этого времени хватит, чтобы добраться до Периметра и вызвать «Скорую». Чем тяжелее повреждения, тем скорее он выдохнется. Руки слушались плохо, и Кай не стал проверять каждое отделение, высыпал содержимое подсумка в примятую траву, где среди пузырьков, упаковок, таблеток, шприцев, бинтов сразу же нашел железную коробку с маркировкой «Р», «ВП», «Оз». «Регенератор» – пурпурный шарик размером с кругляш из велосипедного подшипника – засветился розоватым от прикосновения. Ему все равно с кем работать – он отдает тепло, успокаивает, залечивает раны. Кай вложил его в ладонь Ники и сомкнул ее пальцы – она дернулась, на щеках вспыхнул румянец, глаза ее распахнулись, в них Кай прочем непонимание, страх и – радость, она даже попыталась ему улыбнуться. Тише, – он приложил палец к губам. – Кто это сделал? Ко… – она закашлялась. Койот? Он. И другие. Все, молчи, береги силы. Не переживай, худшее позади, я вытащу тебя отсюда. Он лгал. Лучше ей вряд ли станет, простенький артефакт вряд ли залечит такие серьезные повреждения. Отсюда до Периметра – три километра, это час ходу с ношей на руках. Если поторопиться, можно успеть раньше и за стеной Периметра вызвать «Скорую». Захотелось подхватить ее на руки прямо сейчас, чтоб не терять драгоценные минуты, но Кай понимал, что геройство неуместно: да, он сильный, да, Ника – хрупкая женщина, но он устанет с ношей и будет останавливаться, чтоб передохнуть. Волокуша гораздо практичнее. Подожди, я сейчас, – он прогладил Нику по щеке, сделал вдох и побежал в дымящийся бар. Огонь не разгорался, но и угли не стыли. Пожар мог возобновиться, но Кая это не волновало – он успеет взять простыню из спальни и выбежать, и пусть все горит огнем – какой смысл спасать добро, когда можешь потерять самое важное? Глаза слезились от едкого дыма, и на улице Кай не сразу увидел, что Ника опять потеряла сознание, разжала пальцы, и «регенератор» выпал в траву. Тогда он положил арт в свой подсумок, который пристегнул к ее поясу. Только держись, – шептал он, привязывая простыню к доске. Сперва Кай нес Нику на руках, а когда устал, переложил в волокушу. До Периметра он добрался за сорок минут, на КПП показал пропуск свой и Никин. Да, у них имелись пропуски, это было связано с теми изменениями, которые произошли в политике властей по отношению к Периметру в последнее время. Так что задерживать его не стали. Алло, «Скорая»? Срочно нужна помощь. У девушки черепно-мозговая травма, – говорил он, прижимая телефон к уху. – Без сознания. Хрипит, дышит часто. Где нахожусь? Записывайте… Сколько? Пятнадцать минут? Жду у ворот. Кай сел в тень припаркованного «Урала» с брезентовым кузовом, взял Нику на руки, как ребенка. Только бы они не опоздали! Ему казалось, что если медики приедут вовремя, Ника будет жить. Глава 2 Нажитое непосильным трудом – Говорю же, приезжай сам, у меня машина не заводится, – говорил Лексус и для убедительности щелкал зажигалкой. – Вот, слышишь? Вставляю ключ и, – щелк, щелк, щелк. Наверное, стартер накрылся, звук похож, – предположил Сергей. – У меня так было, пришлось щетки менять. Ладно, если не можешь ко мне, жди, я сам приеду, только будь, пожалуйста, дома. На балконе громко захохотала девушка, и Лексус прикрыл телефон рукой. Как ее? Катя? Ира? Аааа, неважно! Лёха, давай к нам! – басом позвал Славик. Наверное, Серега услышал, да и хрен с ним! Невелика важность, ему ехать-то всего ничего, а Лексус не то чтобы не хотел – не мог, с утра принял на душу, да и просто лень. Здесь так уютно: зелень, тишина, пахнет шашлык, который жарится на мангале прямо на балконе, девочки веселятся. Даже если Серега понял, в чем дело, вряд ли разозлился, за тридцать пять лет должен привыкнуть. Как-никак за одной партой сидели, не один пуд соли съели. Куда ж я из дому-то. Жду. Когда будешь? Вместо ответа Серега надрывно закашлял в трубку. Отдышался и прохрипел: Часа через два-три. Лексус прервал разговор и возмутился: Можно не орать, когда я разговариваю? Важный, между прочим, разговор! Вам бы все бухать, а мне дела решать! Микроб извинился. Хотя он понизил голос на полтона, все равно звучал, как труба иерихонская. Все-таки люди – странные твари, у животных проще: маленькая собачка лает звонко, волкодав – басом: «гуп, гуп, гуп», а тут тщедушный человечишко, и с таким басом! Некоторое время царила тишина, только бормотал Славка. Настроение испортилось, и возвращаться к гостям не хотелось. Через три часа приедет Серега, которому надо бы отдать деньги, а как отдашь, когда нет? Да, обещал, да, не рассчитал… Черт! Лексус потер висок. Серега должен понять, что сейчас важнее купить у Микроба редкий артефакт «харизму», перепродать толстосуму, которому он жизненно необходим на выборах, и удвоить сумму! Микроб молодчина, хотя и гнида редкостная. Чего Серый вообще наседает? Вся недвижимость на него оформлена – разве это не гарантия? Пусть ждет. Вспомнился кашель Сереги, а ведь говорил ему, чтоб курить бросал! Так и до рака легких недолго. И все-таки на душе стало мерзко, захотелось всех разогнать и порелаксировать в ванной. Или взять собаку – и в лес. Но ведь не выгонишь гостей – сам пригласил Славика и Пашу, а они зачем-то Микроба оставили. Девки пусть будут, а остальные проваливают. И вообще, чего так паршиво-то? Все арты, на которые есть заказчики, куплены вполцены – прибыль будет некислая. Пара месяцев, и можно будет покрыть все расходы на Машу, чтоб ее всю жизнь любили! Когда он вернулся к столу, вторая девушка, черненькая, накладывала ему салат из огурцов и помидоров, а блондинка, которая понравилась ему больше, вилась возле Славика. Они с Лексусом были одной масти, Славика многие считали его младшим братом. Разве можно на брата из-за женщины обижаться? Да никогда! Пусть забирает. Лексус прищурился, разглядывая девушек, и уже второй раз обе показались ему смутно знакомыми. Ну и ладно, особой разницы нет, черненькая тоже ничего. Надо уточнить, как ее зовут, Лена или Катя. А может, та, другая, – Лена или Катя, а эта – Ира? А где твой «круизер»? – поинтересовался Микроб. – Такая тачка была, ммм! Подарил, – пожаловался Лексус, разваливаясь в кресле из ротанга, поблагодарил черненькую. – Спасибо, милая, что позаботилась. Она уселась сзади и начала разминать его плечи. Брови Микроба чуть не оторвались и не взлетели. Как?! Бывшая присосалась пиявкой, никак уходить не хотела. Почувствовала, что надоела мне до чертиков, залетела. Хотя уговор был: никаких детей! Пришлось квартирой и «круизером» откупаться, да не расстраивайтесь, еще ж «лексарь» есть. Если уговор был, это свинство, – поддержала его черненькая. И никакой тебе женской солидарности! Два фотоаппарата вынесла, «плазму», ноутбук. Я бы этой жирной пинка дал – и сама виновата, – злобно бросил Паша. – Сколько ты с ней срок мотал? Одиннадцать лет, – Лексус отхлебнул вина, отклонил бокал, полюбовался кроваво-красным следом, плавно стекающим по стеклу. – Я так не могу, я ж не зверь какой-то. А жря, – брякнул Пашка с набитым ртом. Допив второй бокал, Лексус наконец расслабился. Руки черненькой творили чудеса – гладили плечи, легонько касались груди, ерошили волосы, которые так бесили Машу, когда отрастали. Он запрокинул голову, посмотрел на стеклянный потолок над балконом и улыбнулся. Так приятно ночью покачиваться в кресле, пить виски или хороший коньяк, тихонько слушать Ли Бернсайда и понимать, что звезды мерцают под музыку. Идиллию нарушил Микроб: Лексус, Зона просила передать, что скучает по тебе. Приглашала в гости.