– Ты молода. У тебя впереди десятилетия лучших лет. Эйвери, послушай меня внимательно. Мы не можем требовать денег Мака Картера. Он был аномалией. Сети не основывают предложения на выдающихся, они основывают их на среднем. Это соответствует другим ведущим новостных программ. – Мои средние рейтинги выше, чем у любого из моих конкурентов. Эйвери выпрямилась, а затем наклонилась вбок, положив руку на противоположную сторону головы, чтобы растянуть косые мышцы живота. – Программа обеспечивала зарплату Мака много лет, – сказала она. – Сегодня, когда я веду, доходы с рекламы выше. На двадцать процентов, если быть точным, но они хотят платить мне лишь малую часть того, что платили Маку. Они думают, что я наивна или у меня просто очень плохо с математикой? Или это потому, что я женщина? Эйвери встала и посмотрела на своего агента. – Мой последний эпизод стал хитом. Рейтинги были запредельными в каждой целевой аудитории. Мы завершили сезон на высокой ноте, и надо ковать железо, пока горячо. Все играет на нас, все козыри. – О, ты имеешь в виду тот эпизод, когда ты позволила своей сумасшедшей продюсерше бросить тебя на дно бассейна в минивэне? Это называется трюк опросной недели, и впредь я запрещаю тебе делать что-то подобное снова. Будешь продолжать такие выходки, и впереди у тебя не будет никаких лет: ни лучших, ни любых других. – Приятно знать, что ты так беспокоишься, Дуайт. Мне нравится эта твоя мягкая сторона, но я предпочитаю безжалостного дельца, который всегда на моей стороне. Особенно когда ты договариваешься о самом важном контракте в моей карьере. – Сеть не станет основывать твой контракт на опросной неделе. – Я не прошу их основывать его на опросах. Я прошу их основывать его на всем последнем сезоне. Цифры говорят сами за себя, от рейтингов до доходов. За последний год Эйвери изменила дизайн классической информационно-аналитической программы. Самая большая разница между Эйвери и ее конкурентами? Она никогда не касалась политики. Этим занимались дикторы, а у Эйвери не хватало духа. Она вскользь проходилась по текущим событиям и брала обязательные интервью у видных деятелей, когда того требовала текущая ситуация. Но она позволяла своим соведущим сообщать важные политические новости дня, а сама брала общественные неполитические темы. Она умело использовала свою специализацию в журналистике и юридическую степень, и каждая из них сослужила ей хорошую службу в ее роли в «Американских событиях». Эйвери обладала способностью вынюхивать правду в криминально-документальных расследованиях и юридической смекалкой, чтобы понимать, когда передать свои находки властям. Одно из ее наиболее популярных расследований раскрывало подробности пропажи ребенка во Флориде. Расследование Эйвери – которое включало интервью с родителями, глубокий экспертно-криминалистический анализ отчета по делу и исследование новой информации, предоставленной отцом, – обнаружило обескураживающие доказательства, которые предполагали, что ребенок утонул, находясь под присмотром бабушки, которая затем спрятала тело в сарае за своим домом. Выводы Эйвери были настолько поразительными, а источники настолько надежными, что власти обратили внимание и вновь открыли дело. Камеры «Американских событий» записали, когда полиция прибыла к дому бабушки с ордерами на обыск и подтвердила трагическую находку. За последний год ее популярные документально-криминальные специальные репортажи стали легендарными, а ее истории надежды и выживания – от утопления минивэна в бассейне, чтобы продемонстрировать, как выбраться, до прыжка с самолета, чтобы показать лучший способ справиться с неисправным парашютом, – привлекали зрителей из всех слоев населения. Проще говоря, Эйвери Мэйсон переосмысливала информационно-аналитическое телевидение, а другие с трудом догоняли. Ее первый контракт с «Эйч-Эй-Пи Ньюс» был скромным двухгодичным соглашением, в котором она значилась сотрудником «Американских событий». Оно позволяло Эйвери вести несколько рубрик каждый сезон и время от времени заменять Мака Картера, когда он уходил в отпуск. Эйвери использовала эти начальные годы, чтобы набраться опыта и изучить бизнес. Ее растущая популярность скоро принесла более солидный контракт, называющий ее соведущей «Американских событий». Мак Картер был звездой, но Эйвери зарабатывала собственное имя и находила аудиторию. Когда Мак умер – шокирующее событие, ошарашившее нацию, – сеть переделала контракт Эйвери в прибыльное годовое соглашение, по которому ей платили полмиллиона долларов, пока искали постоянного ведущего. Будущее «Американских событий» было неясным, и в тот момент Эйвери стала экспериментом. Она была неопытной и неопробованной. Она была молодой и непроверенной. Она была, по всеобщему убеждению, временным решением. Но Эйвери Мэйсон доказала, что все они ошибались. Она ответила на вызов и не отступила. Теперь, год спустя, она может похвастаться впечатляющими успехами за время своего пребывания лицом «Американских событий». Она больше не была новенькой на районе. Она больше не надеялась пробиться и найти аудиторию. Она уже нашла ее, и зрители преданы ей. Она состоялась, она отточила навыки и планировала оставить неизгладимый след в структуре сети. Как Кэти Курик. Как Дайан Сойер. Но только если будет сильной во время этих переговоров и не покажет слабости. И, Эйвери прекрасно понимала, если сумеет не дать прошлому разрушить все. Потому что если и было что-то единственное, что подстрекало интерес публики больше, чем наблюдение за рождением юной звездочки и ее восхождением к славе, то это наблюдение за ее падением в опалу. Злорадство стало новым американским времяпровождением. Эйвери подошла к Дуайту. – Я отделалась от контракта, который, как ни крути, был выгодным для «Эйч-Эй-Пи Ньюс». Главное, со мной в качестве ведущей «Американские события» принесли прибыль, которая выше, чем у любого другого шоу, которые производит сеть, и за последний год я была одной из самых низкооплачиваемых ведущих. Дэвид Хиллари сделал на мне состояние. Теперь пришло время заплатить мне. Дуэйн глубоко вдохнул. – Назови цифру. – Семизначная. Дуэйн провел рукой по своей лысой голове. – Это не возмутительный запрос, – сказала Эйвери. – Если посмотреть на цифры. И не только мои цифры – рейтинги поднялись у всех программ вечера пятницы, потому что после окончания «Американских событий» зрители остаются на канале. – Если я вернусь к ним с таким высоким ответным предложением, они захотят знать, за что платят. – Они платят за меня и за зрителей, которых я привлекаю. – Контент, мой юный и несокрушимый воин. Они спросят, какой контент ты запланировала на осень. Знаешь, твой второй полный сезон. – Дуайт развел руки в стороны и огляделся. – Очередной пересказ программы «морских котиков» не убедит их. – Это просто развлечение. И я собираюсь сделать намного больше, чем новый пересказ программы. Я собираюсь погрузиться в нее. Но это позже. Для осени я разнюхиваю историю, берущую начало в Нью-Йорке. Она связана с одиннадцатым сентября, и время невероятно подходящее. – Дай мне подробности. Мне понадобятся аргументы, если ты отправляешь меня обратно за стол. – Судмедэксперт в Нью-Йорке только что идентифицировал остатки жертвы, погибшей при атаке на Всемирный торговый центр. Двадцать лет прошло, а они до сих пор идентифицируют жертв. Я отправляюсь в Нью-Йорк разобраться в истории. – Мэйсон! Не спи. Вперед! – прокричал офицер ВМФ со стартовой линии полосы препятствий. – Ди, мне надо бежать. Поговори с Жерменом и Хиллари. Покажи им цифры и напомни, какой выгодной сделкой я была в последний год. Эйвери поспешила к линии старта, приготовилась и побежала к веревочной стене. Схватилась за канат с узлами и начала подниматься. – Дерьмо, – сказал Дуайт, доставая телефон из нагрудного кармана своего тщательно отглаженного костюма. Глава 6 Негрил, Ямайка вторник, 15 июня 2021 г. Уолт Дженкинс арендовал одинокий дом в лесной местности между Негрилом и Вест-Эндом. Десять минут на машине на восток – и он в сердце Негрила и внутренней части Ямайки, далеко от пляжей с белым песком, окружающих остров, и фантастических курортов, украшающих их берега. Внутренняя Ямайка была менее эффектной. Голубая, розовая и желтая краска на домах осыпалась, по улицам бродили собаки, а население работало для выживания. Но это было доброе население, то, которое приветствовало американцев, которые приезжали к ним в попытке сбежать от неозвученных проблем дома. Местные никогда не спрашивали Уолта, от чего он бежит. Любовь или закон, любили говаривать его ямайские друзья, единственные две проблемы человека в этом мире. Но Уолт приехал в правильное место, говорили они ему. На этом острове «нет проблем, приятель». Три года Уолт пытался поверить в эту философию. Очень помогал ром. Получасовая поездка на запад привела его к скалам Вест-Энда и большему количеству туристов, чем ему хотелось бы видеть в жизни. Но там находилось заведение под названием «Кафе Рика», и это было единственное место, где Уолт мог найти ром «Хампден Истейт», если только не ехать на саму дистиллерию – крупное поселение, расположенное в Трелони, где перегоняли ром в огромных перегонных кубах. Уолт посещал дистиллерию несколько раз и близко подружился с владельцем. Любовь к рому заставляла его выбираться в «Кафе Рика» пару раз в неделю, когда ему хотелось хорошей выпивки. Позвякивая льдом в бокале, Уолт вышел на крыльцо своего дома. Он сел в кресло-качалку и уставился на горизонт. Это был его ежевечерний ритуал столько, сколько он жил на Ямайке. Из глубины лесов Негрила, с его крыльца, закаты смотрелись не так зрелищно, как во время его вылазок на побережье, но все равно стоили тридцати минут тихого уединения. Вместо погружения в Атлантический океан здесь солнце просто опускалось за ветви пальм и мангровых деревьев, подсвечивая их черные силуэты на раскрашенном вишневым небе. Он попивал ром, пока солнце не село и небо не заняли звезды. Здесь было тихо, что разительно отличалось от его прошлой жизни в Нью-Йорке. Редкий собачий лай заменил постоянное гудение клаксонов, и здесь, на Ямайке, его ни разу не будил вой сирены скорой помощи или пожарной машины. В первую неделю один из этих бродячих псов забрел к Уолту на крыльцо и сел рядом с креслом-качалкой. Уолт почесал его за ухом и принес миску с водой и вяленой говядины. Пес так и не ушел. Уолт назвал его Бюро, так родилась их дружба. Сейчас Бюро сидел у ног Уолта. Уолт включил свет на крыльце и положил на колени книгу, которую читал. В доме было телевидение, но ловило только местные станции и показывало мало спорта. Он включил телевизор один раз в свою первую неделю на Ямайке, но с тех пор больше не утруждался. Он не был уверен, что три года спустя телек еще работает. Он читал местную газету и следил за «Янки» и другими новостями, имеющими отношение к дому, со своего «Айфона». Это устройство предназначалось для общения, но Уолт не припоминал, когда в последний раз звонил кому-нибудь. Еще больше времени прошло с тех пор, когда чертова штуковина звонила. Он сделал еще один глоток рома и открыл книгу, последнюю книгу Джона Гришема, которую использовал как отвлекающий маневр, чтобы не думать слишком много о предстоящей поездке. Однако, стоило открыть книгу, его способности к саморазрушению предотвратили отвлечение, которое он надеялся найти на страницах. Глава, на которой он закончил, была заложена билетом «Американских авиалиний», который он распечатал день назад. Он собирался обратно в Нью-Йорк, и билет всколыхнул тревогу в груди. Он сделал еще глоток рома, который сам назначил себе в качестве противоядия против подобной тревоги, проклиная подсознательную работу своего мозга, заставившую его положить билет на то место, где он его не пропустит, и одновременно восхищаясь таким ходом. В прошлой жизни он работал агентом наблюдения в ФБР. Он работал на периферии, никогда в центре внимания, и его действия всегда были скрытыми и не привлекающими внимания. Он был рад узнать, что несмотря на годы вдали от Бюро, он все еще не потерял хватки, даже если сегодня вечером целью оказался он сам. Он переложил билет в конец книги и начал читать. Однако смысл слов ускользал. Пока глаза слепо шарили по страницам, мозг уже обдумывал подробности предстоящей поездки, что он скажет и как отреагирует на встречу с ней после стольких лет. Любовь или закон, две единственные проблемы человека в этом мире. Глава 7 Лос-Анджелес, штат Калифорния среда 16 июня 2021 г. Красный «Рендж Ровер» был идеальным автомобилем для путешествия через всю страну. С круиз-контролем, установленным на сто двадцать восемь километров в час, он практически ехал сам, а впереди лежала лишь пустынная дорога и целая страна. Эйвери купила его год назад, после назначения временной ведущей «Американских событий». Это был первый раз в ее взрослой жизни, когда Эйвери Мэйсон самостоятельно заработала серьезные деньги. Она потратила возмутительное количество денег на четыре колеса и форсированный двигатель, но было что-то в ее психике – вероятно, нерушимая связь с прошлой жизнью, – что легко отнеслось к покупке. Может, отцовской крови в ней больше, чем она готова признать. Разница в том, и Эйвери никогда не переставала напоминать себе о том, что ее положение в мире заработано честно и законно. Чего точно не скажешь про ее отца. Она направлялась в Нью-Йорк через штат Висконсин, такая поездка составит почти пять тысяч километров. Самолетом было бы быстрее и проще, но об этом не могло быть и речи. Так же, как и о поезде или аренде машины, чтобы не мучить свой «Рендж Ровер» тысячами километров. Билеты на самолет, поезд и квитанции за аренду машины оставляют бумажные и цифровые следы. Эйвери хотела оставить как можно меньше следов во время своих передвижений по стране. У нее есть дело в Нью-Йорке, и она приложит все усилия, чтобы осуществить его, не привлекая внимания. Никто за ней не следит, убеждала она себя, и ехать на машине вместо того, чтобы лететь, чистая паранойя. И все-таки чем меньше следов она оставит, тем лучше. В среду утром она покинула Лос-Анджелес по шоссе 605 и затем свернула на федеральную трассу 15, на которой провела десять часов кряду за вычетом двух остановок на туалет. Потом съехала на трассу 70 и прибыла в Гранд-Джанкшен, штат Колорадо, когда на горизонте догорали последние солнечные лучи. Там Эйвери нашла отель «Хайат» и заплатила наличными за одну ночь. Положив голову на подушку, она все еще ощущала плавную вибрацию от часов, проведенных в дороге. Эйвери закрыла глаза и понадеялась на сон, который всегда ускользал от нее во время летних поездок. Как по часам, во время поездок через всю страну воспоминания о семье пробивались на передний план. А как иначе? Именно от семьи она бежала. Именно семью скрывала. В остальную часть года Эйвери спала крепко и никогда не помнила снов. Но каждое лето, когда она возвращалась к прошлому, сны становились яркими и неуправляемыми. Они по большей части чередовались между ее матерью и отцом – мертвой матерью и преступником отцом. Она любила мать всем сердцем и так же когда-то любила отца. Но ее любовь омрачило его предательство, а следом за ним пришло сочетание ненависти и презрения к человеку, которого Эйвери когда-то считала своим героем. Однако сегодня, во время ночевки в отеле где-то рядом со Скалистыми горами, в ее снах не было родителей. Когда сон пришел к ней, вместе с ним пришли воспоминания о брате. Парусная яхта модели «Oyster 625» весила тридцать две тонны и была девятнадцать с половиной метров в длину. Морское судно, способное справиться с суровыми волнами у побережья Нью-Йорка, яхта была большой, крепкой и дорогой. Стоимостью выше трех миллионов долларов, она была возмутительным подарком от отца на двадцать первый день рождения Эйвери. Сконструированная так, чтобы вместить гоночный экипаж в восемь человек, яхта создавалась и для неспешных прогулок, с которыми справится и пара опытных моряков, каким и были Эйвери и Кристофер. И все же, через два часа после того, как «Клэр-Войанс» покинула гавань, море вскипело бурными волнами больше метра высотой, захлестывающими борт яхты. На спусках казалось, будто волны проглатывали нос. Дождь лил густой стеной, которая снижала видимость почти до нуля. Они опустили паруса и оставили двигатель бороться с волнами и течениями. До гавани было больше двух миль, а вокруг виднелись только изменчивые волны и черное небо. Океан подбрасывал великолепную яхту в воздух и швырял ее, словно игрушку, в грохочущие волны. Эйвери почувствовала, что «Oyster» тянет на правый борт и ее тяжело выровнять. Штурвал норовил вывернуться вправо, и она с трудом удерживала курс на запад. Однако большая яхта наклонялась слишком сильно. Что-то было не так. Тогда Эйвери заметила крен. Нет, не крен, а погружение. Нос наклонялся все ниже, как будто готовился нырнуть в море. Эйвери подумала, что яхта просто спускается с волны, но, когда та не выправилась, поняла, что яхта тонет. Она откинула крышку с кнопки ЦИВ – цифровой избирательный вызов – и нажала ее, посылая сигнал бедствия Береговой охране, который сообщит название судна и его точные координаты по долготе и широте. Для верности и потому, что была напугана до смерти, она взяла передатчик и поднесла к губам. – Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй. Это «Клэр-Войанс». Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй. Отвечающий голос был громким и прерывался помехами, но был едва слышен за шумом дождя и ветра. – Продолжайте, «Клэр-Войанс», это Береговая охрана. Мы получили ваши координаты и отправляем команду. Опишите обстановку. – Мы на «Oyster 625» под сильным дождем и штормовым ветром. Волны от метра до двух с белыми барашками и продолжают усиливаться. – Принято, «Клэр-Войанс». Сколько человек на борту? – Двое, – ответила она, перекрикивая рев волн. – Мы под шквалистым ветром и набираем воду. Сильный крен на правый борт. – Сколько у вас времени, «Клэр-Войанс»? – Не знаю, – сказала она в тот миг, когда волна обрушилась на нос яхты. – Мой брат спустился под палубу, чтобы найти источник течи. Посмотреть, сможет ли заткнуть ее. – Скажите брату, чтобы поднялся на палубу. Мы будем на связи, пока не прибудет наша команда. – У нас нет времени, – сказала Эйвери, когда еще одна волна поглотила нос. – Мы опрокидываемся.