Прожив больше сорока лет, дважды разведенный и не имеющий детей Уолт Дженкинс перестал ждать, что идеальная жизнь внезапно появится перед ним. Он больше десяти лет работал на ФБР, его устраивало его положение в мире, он приближался к середине жизни и испытывал обычные сожаления человека, который не имеет детей и вдруг обнаруживает, что по большому счету одинок. Такие мысли его одолевали во время поездки по горам Адирондак. Он присоединил пару отгулов с обеих сторон от длинных выходных в честь Четвертого июля, снял домик в холмах и наслаждался несколькими днями тихого уединения. Он ехал в город перехватить стейк и пополнить запасы пива, когда увидел на обочине кроссовер. Явный крен на пассажирскую сторону выдавал проколотую шину. Хотя Уолт работал агентом ФБР намного дольше, чем патрульным полицейским, в его душе навсегда осталось чувство долга при виде неисправного автомобиля. Кроссовер съехал на обочину, но был опасно припаркован сразу за поворотом, где лихие водители могли не увидеть его, с ревом вылетая из-за поворота. Уолт съехал с дороги, соблюдая хорошую дистанцию между двумя машинами, чтобы его было видно участникам дорожного движения. Он включил аварийку, вышел из машины и подошел к кроссоверу по широкой дуге. Последнее, чего он хотел, это испугать женщину за рулем, оказавшуюся в затруднительном положении в одиночку на уединенной горной дороге. Не доходя нескольких футов, он помахал рукой. Стекло опустилось, и Уолт увидел нервно улыбающуюся привлекательную женщину. – Спустило шину? – спросил он. Женщина кивнула: – Я пытаюсь связаться с эвакуатором. – Я за пятнадцать минут поставлю вашу запаску. Максимум двадцать. – Спасибо, – ответила женщина, все еще прижимая телефон к уху. – Я уже в очереди. Уолт ощутил ее беспокойство. – Много лет назад я работал в полиции, так что в свое время поменял множество шин. Если вы предпочитаете ждать эвакуатор, я с радостью вернусь в свою машину и подожду там, чтобы убедиться, что они приехали. Но здесь, в горах, да еще в праздничные выходные, вам, скорее всего, придется ждать час или два, пока они отправят кого-нибудь. Уолт достал из кармана бумажник и показал женщине свое удостоверение. – ФБР? Он улыбнулся: – Я оперативник в Нью-Йорке. Уолт Дженкинс. Он протянул руку. Женщина протянула свою в открытое окно. – Меган Кобб. – Она нервно улыбнулась. – Пятнадцать минут? – Может, двадцать, но это не проблема. Через несколько минут домкрат наклонил машину под острым углом. Уолт на коленях менял шину. Они разговаривали все время, а потом еще тридцать минут после того, как запаска была установлена. Отпуск, задуманный для того, чтобы побыть в одиночестве, вместо этого прошел с Меган Кобб. Она восстанавливалась после скверных отношений. Он три месяца как развелся. Даже при всем желании они должны были стать друг для друга заменой. Вместо этого в течение следующего года они влюбились. А потом, одной жаркой летней ночью, сразу после его сорок пятого дня рождения, в Уолта и его напарника стреляли во время заурядной операции по наблюдению. Пули, нашедшие его, удачно прошли навылет. Первая вошла в грудину и вышла из лопатки, по пути зацепив сердце и чудом не задев аорту. Вторая прошла через шею и также чудом не задела спинной мозг. Однако таких чудес не досталось напарнику Уолта, сидевшему рядом с ним в машине без опознавательных знаков. Пули, поразившие тело Джейсона Снайдера, попали в жизненно важные органы и сосуды. Он умер до прибытия «скорой». После этого Уолт узнал, что значит настоящее одиночество. После смерти его напарника разразился такой поток негатива, какого он никогда раньше не испытывал, и в центре находилась Меган Кобб. Чтобы исправить ситуацию, Уолт согласился досрочно уйти на пенсию, получил свою пенсию и отправился на Карибы, где ограничил контакты с Меган до одного раза в год – одного вечера каждый июнь, когда он возвращался в Нью-Йорк, чтобы присутствовать на ежегодной встрече выживших. В дни, предшествующие мероприятию, он боролся со смесью восторга и страха. В дни после он страдал синдромом раскаяния покупателя из-за того, что получил от поездки, и жалел, что нельзя переиграть. Он хотел бы найти смелость и обличить ее ложь. Он хотел бы найти силы выразить свой гнев на то, что его поставили в такое шаткое положение. Сожаление проходило. Оно всегда проходило. Оставалось только одно преобладающее чувство. На дне каждого бокала рома он находил чувство вины. Это была опасная воронка, и Уолт Дженкинс понятия не имел, как из нее выбраться. Глава 14 Негрил, Ямайка среда 23 июня 2021 г. Он сделал еще глоток «Хампден Истейт», наслаждаясь сладким жжением в горле. В бухту заполз большой катамаран. Пьяные туристы нырнули в голубую воду и поплыли к «Кафе Рика». Словно выползшие из муравейника муравьи, красноплечие и бледнолицые путешественники карабкались по лестницам и появлялись из-под скал, чтобы наводнить бар. Некоторые пошатывались, выдув слишком много ромового пунша во время плавания из отелей с системой «все включено» в Негриле. Толпа выкрикивала заказы бармену, а из колонок над головой звучали Боб Марли и Питер Тош. – «Ромовый бегун». – «Рэд Страйп». – «Ямайский бриз». Уолт забрал свой бокал со стойки, слез со стула и, пройдя сквозь толпу, вышел в патио над обрывом. Столик на двоих был свободен, и он сел. Ему хотелось еще понаслаждаться солнцем и видом, потягивать ром и позволить ему творить свою магию, но прибытие катамарана обычно было сигналом, что пора домой. Слева от него местный ныряльщик забрался на верхушку березы, чьи ветви раскинулись над обрывом. На ветвях была построена платформа, как дом на дереве, которая позволяла ныряльщику стоять на высоте почти тридцать метров над бухтой. Все перестали пить и повернули шеи, чтобы следить за ныряльщиком, направив на него фотоаппараты и сотовые телефоны. Музыка регги стихла, когда мужчина оседлал деревянную платформу, качая ногами в вечернем бризе, дразня зрителей и заставляя ждать грядущего прыжка. Пока все были заняты и таращились на обрыв, на стул напротив Уолта сел мужчина. Когда Уолт его заметил, оба улыбнулись. – Какое появление, – сказал Уолт. – Ты прям как Джек Райан. – Посиделки со старым другом считаются формой шпионажа? – спросил мужчина. – Считаются, когда ты подкрадываешься ко мне на краю света. – Уолт засмеялся. – Джеймс чертов Оливер. Какого черта ты делаешь на Ямайке? – Я некоторое время искал тебя, и маленькая птичка рассказала мне, где ты прячешься. За весь день Уолт выпил едва ли две унции рома. Его разум оставался ясным, еще не затуманенным, как в последние несколько дней после отъезда из Нью-Йорка. Он мыслил четко, и вид его старого босса из ФБР заставил нейроны мозга активизироваться так, как это было, когда он работал на Бюро. Все реакции Уолта на обстоятельства и их анализ были сформированы подготовкой и опытом Оливера, восьмидесятилетнего ветерана. За три года вне Бюро эта старая чуйка слегка притупилась. Однако при виде бывшего руководителя выучка и инстинкты Уолта хлынули обратно. Последние пару лет он старался не рассказывать людям, где живет. Только его родители и брат знали, что он арендует дом на Ямайке и не планирует возвращаться в Штаты. И даже его семья не знала, что первоначальная виза Уолта превратилась в двойное гражданство. С особенной осторожностью он избегал разговоров со своими старыми приятелями из ФБР о том, где он скрывается. У его затворничества было много причин, но главной была та, что из-за скандала, разразившегося после стрельбы, он стал нежелательным в Федеральном бюро расследований. Он надеялся, что время решит эту проблему, но три года не повлияли на восстановление его репутации в глазах бывших коллег. Теперь, глядя на своего старого босса из Бюро, он понял две вещи. Во-первых, его местонахождение выдал Скотт Шервуд – его старый начальник участка с тех времен, когда Уолт был молодым детективом штата Нью-Йорк, которого он случайно встретил на встрече выживших. Вдруг стало очевидно, почему Скотт так сильно настаивал на том, чтобы обменяться контактами. Во-вторых, если Джеймс Оливер потрудился заслать Скотта Шервуда на встречу выживших, чтобы вычислить местонахождение Уолта, он наверняка что-то хочет. И если Бюро хочет чего-то от него через три года после того, как заставили его выйти на пенсию, это не сулит ничего хорошего. – Дай угадаю, – сказал Уолт. – Этой маленькой птичкой был придурок по имени Скотт Шервуд. – Ты всегда был моим самым умным агентом. Вижу, ничего не изменилось. – Многое изменилось, Джим. Джим Оливер оглядел «Кафе Рика». – Это чертовски верно. – Он показал на бокал с ромом. – Но кое-что осталось прежним. – Привычка – вторая натура. Могу я тебя угостить? Оливер пожал плечами: – Находясь в Риме… Уолт махнул официантке: – Еще два, пожалуйста. «Хампден Истейт» повышенной крепости со льдом. – Без проблем, – сказала официантка с приятным ямайским акцентом. Она пошла к бару, а Уолт повернулся обратно к Оливеру. – Это дорогое дерьмо. Полагаю, счет оплачивает Бюро? – С чего ты это взял? – Потому что, если ты сидишь напротив меня в скальной таверне в Негриле, на Ямайке, то Бюро чего-то хочет. И если это официальная встреча, бюро может оплатить счет. Оливер снова пожал плечами: – Почему нет? Это меньшее, что мы можем сделать. У толпы вырвался коллективный вздох, когда ныряльщик встал на платформе, примостившейся высоко на березе. Сжав ноги вместе, он набрал воздуха в грудь и вытянул руки в стороны, как на распятии. Затем согнул колени и прыгнул. Его тело исполнило медленное обратное сальто, пока он несся навстречу воде, за две полных секунды преодолев тридцать метров, прежде чем войти в воду ногами и исчезнуть в кобальтовой воде, почти не подняв брызг. Толпа разразилась восторженными криками. – Должен признать, – сказал Оливер, переведя взгляд с действа обратно на Уолта, – в данный момент пенсия выглядит весьма привлекательно. – Принудительная пенсия. Помнишь? Вы заставили меня уволиться. Но мне понравилось. И, Джим, я очень счастлив здесь, в своем уединении. – Да ладно, Уолт. Сорокалетний мужик в самом расцвете сил целыми днями пьет в одиночку в баре на Ямайке? Ты не счастлив, ты гребаное клише. – Что бы ты обо мне ни думал, просто знай: мне неинтересно. – Разве так обращаются со своим старым боссом? Я добирался сюда, чтобы увидеться с другом и поболтать. – Это меня и беспокоит. Официантка принесла их напитки, и Оливер поднял свой бокал. – За старых друзей? На мгновение Уолт заколебался, а потом тряхнул головой и выдохнул накопившуюся тревогу. – Проклятье, Джим. Рад тебя видеть.