В день смерти Лола была на яхте Тедди. Утверждают, что она упала в воду со скалы. Но точно так же она могла упасть в море с яхты и быть после вынесенной на берег. Фактически это может быть даже более вероятным. Мое сердце бешено колотится, и возвращается страх, который я испытывала раньше. Что, если Тедди – убийца? Подумываю о том, чтобы спросить его прямо, но мне не хочется этого делать. Не в таком уязвимом положении: в открытом море, когда вокруг никого. Мои руки дрожат. Я не знаю, на что он способен. У меня такое чувство, будто я уже не могу доверять собственным суждениям о людях. Тедди. Мистер Уиллис. Араминта. Миссис Эббот. Всевозможные подозреваемые крутятся у меня в голове. Но затем до меня вдруг доходит, что любой, кто знал о продаже школы, имел мотив убить Лолу. Она бы не допустила сделки. Может быть, Кловер обнаружила то же, и они вынуждены были заставить замолчать и ее. А это значит, у меня большие проблемы. Потому что в голове у меня сошлись все части головоломки. Вот только вместо четкой картины убийцы я вижу четкую картину следующей жертвы. И это Айви. 34 Айви Мы с Харриет сидим во внутреннем дворике за Крылатой Башней в Иллюмен, поглощаем свой поздний обед и просматриваем фото, которые сделали в кабинете отца Одри. – С ума сойти, как просто мы смогли зайти в ее дом. Я себя чувствовала немного Ангелом Чарли[11], только, очевидно, Ангелом Айви. – Она увеличивает один из документов. – Ага. Слава богу, он как раз уходил. – Так когда мы будем распространять мои постеры о закрытии школы? – Харриет с хрустом поедает содержимое своей печально выглядящей коробки с салатом. – Как можно скорее. Мне кажется, остальные студенты должны узнать об этом сейчас. Поднимаю голову и замечаю Одри с Тедди в нарядах для прогулки. «О, точно, – думаю я, – его яхта». Я тоже надевала дождевик и так же каталась на «Старушке Шейле». Лицо Одри серого оттенка, и, судя по погоде, на море было очень неспокойно. Мысль о том, что ей стало нехорошо на яхте, немного успокаивает, хоть мне и должно быть все равно. Но мне не все равно. Я чувствую лавину поднимающегося гнева. Одри снова пытается делать что-то мне напоказ, чтобы позлить меня? Теперь я ни за что не поделюсь с ней тем, что узнала о ее отце или еще чем-нибудь, что выяснила об «Обществе сороки» за последние пару дней. Одри ловит мой взгляд. Обнимает Тедди на прощание и идет ко мне. Капюшон ее куртки все еще на голове, вероятно, потому что прическа испорчена. Когда она подходит ближе, я вижу, что она ничуть не смущена и не раскаивается. На самом деле она кажется возбужденной, может быть, немного нервной. – Харриет, не против, если я коротко переговорю с Айви? – Она скрещивает руки на груди и слегка улыбается мне. Бесстрастно смотрю в ответ. Харриет бросает взгляд в поисках подсказки. Я киваю. – На здоровье! – Она встает и указывает на свое место. Одри садится и ждет, пока Харриет отойдет достаточно далеко, чтобы не слышать ее. Я все еще молчу и смотрю перед собой. – Айви, мы должны поговорить… Я прерываю ее. – Дай угадаю. Тебе нужен какой-нибудь совет по поводу Тедди? Помощь с Араминтой? С твоей семьей, богатыми подонками? – Если эта девушка думает, будто ей хватит наглости прямо сейчас просить у меня совета, я, честно говоря, думаю, что взорвусь. – Это вовсе не то, что я собиралась сказать. Что с тобой такое? Почему ты ведешь себя так? – Она поворачивается ко мне, чуть повышая голос. Я никогда не видела ее такой, ее голос дрожит. – Я веду себя ТАК? Ты серьезно? Ты хранишь от меня самый большой секрет по поводу этой реконструкции, нечто невероятно важное. Затем ты втихую едешь к моей маме. Затем бросаешь все, что осталось от нашей дружбы, чтобы дружить с Араминтой. И, наконец, ты проводишь день в море с моим бывшим парнем. Ты удивляешься, почему я веду себя так? Серьезно, Одри? Ты, мать твою, настолько тупая? Я теряю контроль. Слова слетают с языка, и я не могу остановиться. – Прошу, избавь меня от унижений и дерьмовых оправданий того, что ты сделала, мне, честно говоря, уже все равно. Кроме того, скоро рождественские каникулы, так что просто не стой у меня на пути, ладно? Я уже сказала миссис Эббот, что тебе нужна другая комната. Седьмая как раз всегда предназначалась лишь для идеальных особ. Одри сидит молча и пристально смотрит на меня. Она ищет крошечную крупицу надежды на возрождение нашей дружбы, чтобы понять, куда идти дальше. Я чувствую ее скрытое отчаяние, но она не позволяет ему выплеснуться наружу. Почти горжусь. – Где ты проводишь Рождество, Айви? Определенно не с семьей. – Она огрызается, и я этого вовсе не ожидаю. – Ты это сейчас серьезно? Ты на чьей стороне, Одри? Можно было бы подумать, что после того, что случилось в Джорджии, ты, по крайней мере, будешь знать, когда стоит выступать, а когда лучше заткнуться. Полагаю, я очень в тебе ошибалась. Ты не та, за кого я тебя принимала… Ты просто овца. Она встает со скамьи и смотрит на меня сверху вниз. Всплескивает руками и резко выдыхает. – Знаешь что? С меня, мать его, хватит, Айви. Катись оно все, что я выяснила. Больше всего на свете мне хочется продолжать кричать на нее, рассказать ей обо всем, что мы с Харриет нашли в кабинете ее отца. Я хочу сказать ей, что она все равно не нужна «Обществу сороки», что она просто пятое колесо в телеге. Что у нее нет друзей. Что она так отчаянно нуждается в мужском внимании, что пойдет даже за бывшим своей соседки по комнате. Но это ничего не даст. Я и так уже сказала достаточно. После этого для нас уже нет пути обратно. Одри разворачивается, скрещивает руки на груди и идет назад к школе. Когда она решает, что ушла достаточно далеко, чтобы я не видела, она склоняет голову и вытирает глаза. Да пошло оно. Я не стану сидеть тут и чувствовать себя злодейкой из-за того, что заставила ее плакать. Она сама во всем виновата. Она могла бы постоять за себя, но не сделала этого. Она ушла. Не имея никаких других планов на вторую половину дня, и с пламенем, разгоревшимся в моей душе, я достаю телефон и отправляю сообщение инспектору Шинг с вопросом о новой встрече. Я знаю, что могу по-настоящему пошатнуть мир Одри. Дела ее отца также нуждаются в расследовании. Я встаю и открываю групповой чат «Общества сороки». «Запускаем проект постер. Давайте распространим их сейчас. Все помнят, что за кем закреплено?» Нажимаю «отправить» и жду, чтобы увидеть, кто онлайн и прочел сообщение. Все тут же начинают писать ответы. Харриет: «ДА, КОРОЛЕВА. Давайте, мать его, сделаем это. За мной ящики и ячейки. Иду туда прямо сейчас». Иоланда: «Я – общая комната. Постеры наготове». Не жду ответов остальных. Мне нужно успеть разместить свои постеры до того, как в четыре прозвенит первый звонок, сигнализирующий об открытии столовой. Сейчас выходные, но тут еще достаточно студентов, которые могут получить новость. Вхожу и поднимаюсь по лестнице Дома Гелиос. Это одна из самых впечатляющих лестниц в школе, широкая, изгибающаяся, с полированными дубовыми ступенями. Кроме того, она довольно высокая, а с верхней площадки можно увидеть коридор внизу. Идеально для запуска постеров в толпу студентов. Стою наверху лестницы, упершись бедрами в деревянные перила, и жду. Постеры зажаты в высоко поднятой руке, и адреналин разлетается по венам. Надеюсь, это сработает. Как только другие ученики узнают о планах реконструкции, это взорвет Иллюмен Холл. Напряженно жду звонка, и тишина немного нервирует. Слышу, как внизу хлопают двойные двери, и студенты начинают протискиваться в коридор. Раздается звонок, громкий и четкий, прорезая болтовню и шум. Вытягиваю руку за перила, делаю глубокий вдох и разжимаю пальцы. Бумаги закручиваются спиралью, порхают и разлетаются по всему помещению, прежде чем мягко опуститься на пол, где студенты наклоняются, чтобы поднять и прочесть их. Делаю шаг назад, чтобы меня никто не увидел, и иду к комнате Харриет. Дело сделано. 35 Одри Это абсолютный хаос. Мимо, едва не сбивая меня с ног, зажав в руке оранжевую бумажку, пробегает мальчик. Он не останавливается для извинений после моего вскрика. Как будто даже не замечает меня. Мои руки леденеют, когда я вспоминаю, как в школе разбрасывали листовки в последний раз: для продвижения подкаста Кловер. Холодок пробегает по спине – будто призрак Кловер бродит по коридорам. Один листок лежит на полу лицом вниз. Я подбираю его и облегченно выдыхаю. Все же не Кловер. Но теперь я понимаю, почему мальчик так несся по коридору. Айви выпустила кота из мешка. «СПАСИТЕ НАШУ ШКОЛУ», – кричит листовка. Хотела бы я заглянуть в голову Айви, чтобы узнать, почему она выбрала именно этот момент, чтобы рассказать ученикам о судьбе Иллюмен Холла. Не знаю, чего она ожидает: чтобы все объединились, выступили единым фронтом или, может, устроили что-то вроде сидячей забастовки в знак протеста? Вместо этого школа как будто разом сошла с ума. Все еще выходные, так что в школе далеко не все ученики. Но те, кто здесь, в панике. В столовой плачет группа девятиклассниц, их утешает Араминта. – Ты знаешь, кто это сделал? – Увидев меня, она поднимает одну из листовок. Она подписана «Сороки», но, конечно, я знаю, что это Айви, и Араминта может прочесть это у меня на лице. Она качает головой. – Я просто не понимаю. Никто не должен был знать пока что.