— Я не сказал, что новости обязательно будут хорошими, — произнес Арагорн. — Но нам важны любые. Друзья медленно спустились по северному склону с вершины бугра, где их было издалека видно, и присели в жухлую траву на склоне, завернувшись в плащи. Время тянулось медленно. Ветер дул порывами и все время менял направление. Гимли не мог сидеть спокойно. — Ты что-нибудь знаешь об этих всадниках, Арагорн? — спросил он. — Может, мы здесь смерти ждем? — Я бывал в этих местах, — ответил Арагорн. — Они горды и упрямы, но сердцем щедры и поступают благородно; они храбры, но не безжалостны; необразованны, но умны; книг не пишут, зато поют песни, как дети людского племени в давние дни. Но я не знаю, таковы ли они сейчас — ведь их земля оказалась между владениями Сарумана и Саурона. С гондорцами они издавна дружили, хотя в их жилах нет родственной крови. Они с севера, ближе всего к ним племя Барда из Дейла и Беорна из Глухоманья. В тех краях и сейчас можно встретить высоких светловолосых людей, похожих на рохирримов. А сюда их привел Юный Эорл. И, во всяком случае, орков они не любят. — Но Гэндальф рассказывал, будто Рохан, по слухам, платит дань Мордору, — вспомнил Гимли. — Боромир этому не верил, и я не верю, — отрезал Арагорн. — Скоро узнаем, — сказал Леголас. — Они близко. Уже и Гимли услышал топот конских копыт. Всадники скакали галопом по тропе орков, которая сворачивала от реки к буграм. Они неслись быстрее ветра. Их зычные крики разрывали степную тишину. Вдруг они отпустили поводья, и кони понеслись так, что земля загудела. Подлетев к холмам, первый всадник закружился на коне, потом стал объезжать бугор, ведя за собой остальных. Ряд за рядом скакали конные бойцы, гибкие, в блестящем вооружении. Зрелище было одновременно грозным и красивым. Кони были рослые, сильные и породистые, шерсть на них лоснилась, длинные хвосты развевались по ветру, гривы были заплетены на гордых шеях. Всадники были под стать коням. Из-под легких шлемов на плечи падали светлые, как лен, волосы; смуглые суровые лица дышали отвагой; глаза смотрели ясно и открыто. В руках всадники держали длинные копья с древками из ясеня, за плечами висели раскрашенные щиты, сбоку — мечи; сверкающие кольчуги доставали до колен. Проносились они галопом, по два в ряд, но хотя время от времени то один, то другой из них приподнимался в стременах, озирая местность, троих путников, молча сидящих на склоне в эльфийских плащах, они, похоже, не замечали. Отряд уже почти миновал бугор, когда Арагорн вдруг встал и громко крикнул: — Что слышно в северных землях, воины Рохана? Всадники молниеносно осадили коней, развернулись и широким полукругом въехали на бугор. В один миг друзья оказались в кольце воинственных рохирримов. Кольцо сжималось. Арагорн стоял молча, два его товарища, сидя, замерли, напряженно ожидая, какой оборот примет эта встреча. Всадники, сомкнув круг, без всякой команды остановились, ощетинившись копьями, направленными в сторону троих путников. Некоторые натянули луки. Предводитель, выделявшийся ростом над остальными, в шлеме с султаном из белого конского хвоста, подъехал так близко, что почти коснулся копьем груди Арагорна. Арагорн не дрогнул. — Кто вы и зачем пришли сюда? — спросил всадник. Он говорил на Всеобщем языке, выговором и манерой речи напомнив друзьям гондорца Боромира. — Меня называют Бродяжником, — ответил Арагорн. — Я прибыл с севера. Охочусь на орков. Всадник соскочил с коня, отдал копье одному из подчиненных, который подъехал и тоже спешился, затем вынул меч и встал перед Арагорном, внимательно и не без удивления его разглядывая. — В первую минуту я подумал, что вы сами из орков, — сказал он. — Сейчас вижу, что ошибся. Плохо ты знаешь орков, если так на них охотишься. Банда была большая, и эти хищники вооружены до зубов. Если бы ты их догнал, охотились бы они, а ты бы стал добычей. Но в тебе что-то есть, Бродяжник. Имя, которым ты назвался, не подходит такому, как ты, — рохиррим быстро оглядел Арагорна с головы до ног. — Одет ты странно. Ты нездешний. Ты выскочил прямо из травы? Как мы могли тебя не заметить? Может быть, ты из эльфов? — Нет, — ответил Арагорн. — Только один из нас — эльф. Это Леголас из далекого Лихолесья. Но по дороге мы заходили в Лотлориэн, у нас дары Владычицы этого края и с нами ее добрые пожелания. Рохиррим посмотрел на троих друзей с новым удивлением, но в его глазах появился холодный блеск. — Значит, правда, что в Золотом Лесу живет Владычица, о которой рассказывают сказки! — воскликнул он. — Я слышал, что мало кто вырывается из ее сетей. Удивительно и неправдоподобно! Если вы попали к ней в милость, значит, вы тоже плетете сети и творите чары, — он строго взглянул на Леголаса и Гимли. — Почему не отзываетесь, молчуны? Гимли встал, широко расставил ноги и крепко сжал рукоять боевого топора. Его черные глаза гневно сверкнули. — Назови свое имя, всадник, тогда ты услышишь мое и много другого вдобавок, — с вызовом произнес он. — Обычай требует, чтобы чужестранец представился первым, — ответил всадник, глядя на гнома сверху вниз, — но знай, я — Эомер сын Эомунда, а мое звание — Третий Полководец Рубежного Края. — Тогда, Эомер сын Эомунда, Третий Полководец Рубежного Края, поостерегись гнома Гимли сына Глоина и не говори необдуманных слов. Ты очерняешь ту, чьи добродетели даже представить себе не можешь. Только недомыслием можно это объяснить. Глаза Эомера засверкали, а его приближенные еще теснее сдвинулись вокруг чужеземцев и опять наставили на них копья. — Я бы отсек тебе голову вместе с бородой, дерзкий гном, если бы она торчала немного повыше над землей! — воскликнул Эомер. — Гимли здесь не один! — закричал Леголас, во мгновение ока натянув лук со стрелой. — Ты погибнешь раньше, чем опустишь меч! Эомер все же поднял меч, и стычка эта закончилась бы кровопролитием, если бы между противниками не встал Арагорн с поднятой рукой. — Прости их, Эомер! — крикнул он. — Ты поймешь гнев моих друзей, когда узнаешь о нас больше. У нас нет враждебных намерений, мы не хотим обидеть Рохан и рохирримов, ни людей, ни коней. Согласись сначала выслушать нас, затем берись за оружие. — Согласен, — ответил Эомер и опустил меч. — Но учти, что путники, пришедшие в наше смутное время на поля Рохана, должны вести себя скромнее. И скажи мне свое настоящее имя. — Прежде всего скажи мне, кому ты служишь, — попросил Арагорн. — Друг или враг тебе Саурон, мрачный повелитель Мордора? — У меня один Повелитель, Король Рубежного Края Феоден сын Фингла, — ответил Эомер. — Черный Властелин далеко, мы ему не подчиняемся, но и не ведем с ним открытой войны. Если ты бежишь от черных сил, лучше покинь эти земли. На всех наших границах неспокойно, и мы постоянно находимся под угрозой; а мы хотим сохранить свободу и жить, как жили, служа только своим королям и не подчиняясь чужеземным властелинам, ни добрым, ни злым. В лучшие дни мы дружелюбнее и учтивее встречаем гостей, но в это смутное время незнакомцы должны быть готовы к суровому приему. Говори! Кто ты на самом деле и кому служишь? Зачем охотишься на орков в наших степях? — Я никому не служу, — ответил Арагорн. — Но слуг Саурона буду преследовать во всех землях. Орков я знаю, как мало кто из смертных, и если сейчас охочусь за ними так, как ты видишь, то потому только, что у меня нет другого выбора. Орки, за которыми мы гонимся, похитили двоих наших друзей. В таких случаях человек идет пешком, если нет коня, разрешения не спрашивает, а головы врагов считает лезвием меча. Я не безоружен. Арагорн сбросил плащ. Выкованные эльфами ножны заблестели, а когда он выхватил из них меч, клинок Андрила сверкнул белым пламенем. — Элендил! — издал воин боевой клич. — Я Арагорн сын Араторна, и еще меня зовут Элессар, Камень Эльфов, Дунадан, наследник Исилдура Гондорского, сына Элендила. Вот сломанный и перекованный меч. Роковой час близок. Ты мне поможешь или преградишь путь? Выбирай! Гимли и Леголас удивленно смотрели на своего спутника, потому что еще не видели его таким, как в эту минуту. Им показалось, что Арагорн вдруг вырос, а Эомер стал ниже ростом. Лицо Арагорна выражало силу и власть, он сейчас стал похож на великих Каменных Королей. На мгновение Леголасу показалось, что на челе Арагорна белым пламенем зажегся королевский венец. Эомер отступил на шаг, в его лице появилось почтительное выражение. Он опустил гордый взгляд к земле. — Странные времена пришли, — задумчиво произнес он. — Живые легенды или сны вырастают из травы… Поведай мне, высокородный чужестранец, — сказал он громко, обращаясь к Арагорну, — что тебя к нам привело? О каком роковом часе ты говоришь? — Настал час выбора, — ответил Арагорн. — Повтори мои слова Феодену сыну Фингла: его ждет открытая война либо в войске Саурона, либо против него. Никто больше не сможет жить так, как жил до сих пор, и мало кому удастся сохранить то, что он считал своим. Но об этих важных делах мы еще поговорим после. Если мне ничто не помешает, я сам явлюсь к твоему Королю. Сейчас же я прошу помощи или хотя бы известий. Как ты уже слышал, мы гонимся за орками, которые похитили наших друзей. Что ты можешь мне сказать об этих бандитах? — Прекращай погоню, — ответил Эомер. — Их банда уже разбита. — А наши друзья? — Мы не видели там никого, кроме орков. — Странно, очень странно, — сказал Арагорн. — А вы не рассмотрели убитых? Там не было трупов, не похожих на орков? Наши друзья маленького роста, их можно было принять за детей: они босые, в серых плащах. — Не было там ни детей, ни гномов, — сказал Эомер. — Мы пересчитали убитых, забрали их оружие и добычу, потом свалили трупы в кучу и сожгли по обычаю. Пепел еще дымится. — Речь идет не о гномах и не о детях, — вставил слово Гимли. — Наши друзья — хоббиты. — Хоббиты? — удивился Эомер. — Кто они? Первый раз слышу такое странное название. — Странное название странного племени, ты прав, — сказал гном. — Но эти двое нам очень дороги. Похоже, что ты слышал о предсказании, которое встревожило Правителя Минас Тирита? В нем идет речь о невысокликах. Это и есть хоббиты. — Невысоклики! — засмеялся воин, стоящий рядом с Эомером. — Ах, невысоклики! Но ведь эти создания существуют только в старых северных сказках. Мы сами попали в сказку или все-таки ходим по зеленой земле в свете дня? — Можно одновременно жить и там, и здесь, — произнес Арагорн. — Ибо не мы, а те, кто придет после нас, создадут легенды о нас и нашем времени. Зеленая земля, говоришь? В ней много легенд, хотя ты ее топчешь при свете дня. — Нам сейчас каждая минута дорога, командир! — проговорил воин, не обращая внимания на Арагорна. — Надо спешить на юг. Оставим этих чудаков с их выдумками или свяжем их и отвезем к Королю. — Спокойно, Эофен, — сказал Эомер на языке Рохана. — Я сам хочу с ними говорить. Собери эоред на дороге и приготовьтесь к маршу. Поскачем через Реку Энтов. Бурча что-то себе под нос, Эофен отошел к отряду и передал приказ. Эомер остался наедине с пришельцами. — То, что ты мне сказал, Арагорн, очень странно, — произнес он, — но я не сомневаюсь в том, что ты говоришь правду. Рохирримы сами не лгут и не терпят обмана. Однако всей правды ты мне не сказал. Поведай мне о настоящей цели вашего похода, чтобы я мог судить о том, что следует делать. — Я вышел из Имладриса, как назван этот край в Предсказании, много недель назад, — ответил Арагорн. — Со мной был Боромир, воин из Минас Тирита. Я собирался идти вместе с сыном Денэтора на его родину и помочь его народу в войне с Сауроном. У остальных участников нашего Похода было другое задание, о нем я еще не имею права рассказывать. Нашим проводником был Гэндальф Серый. — Гэндальф! — воскликнул Эомер. — Гэндальфа Серого в Рубежном Крае знают. Но я должен предостеречь тебя, что имя Гэндальфа сейчас не откроет тебе двери к сердцу Короля. Гэндальф много раз бывал в нашей стране, приходил, когда хотел, иногда по два раза в год, иногда раз в несколько лет. Каждый раз он был провозвестником необычных событий; некоторые утверждают, что он приносит несчастье. В самом деле, после того как он побывал здесь в последний раз, на нас посыпались беды. Начались неприятности со стороны Сарумана. Раньше мы считали его другом Рохана, но пришел Гэндальф и предостерег нас, что в Исенгарде идут военные приготовления. Гэндальф сказал, что его самого заточили в башню и ему с трудом удалось спастись. Маг просил помощи, но Феоден не хотел об этом слышать, и Гэндальф ушел от нас ни с чем. Не вздумай произнести его имя в присутствии Феодена. Король разгневается, он зол на него. Маг взял из дворцового табуна жеребца по имени Серосвет, жемчужину королевских конюшен, из породы Мирасов, никто не смеет садиться на них, кроме Владык Рубежного Края. Серосвет происходит от прославленного коня Эорла, который знал человеческую речь. Семь ночей назад Серосвет вернулся, но Король гневается по-прежнему, ибо конь одичал и никого к себе не подпускает. — Значит, Серосвет сам нашел дорогу с далекого севера, — сказал Арагорн. — Ибо именно там Гэндальф расстался со скакуном. Увы! Гэндальф больше никогда на него не сядет. Он низвергся в черную бездну Морийских копей, и с тех пор на белом свете его не видали. — Это печальная новость, — сказал Эомер, — грустная для меня и для многих из нас, но не для всех, в чем ты сможешь убедиться, посетив королевский двор. — В вашей стране никто не сможет понять до конца всей горечи этой потери, хотя ее последствия каждый из вас ощутит, не пройдет и года, — произнес Арагорн. — Но когда гибнут великие, малые вынуждены возглавлять походы. Мне пришлось вести Отряд от самой Мории. Мы шли через Лориэн, — прежде, чем опять говорить о том крае, постарайся узнать о нем больше, — а потом мы доплыли по Великой Реке до водопадов Рэрос. Там погиб Боромир от рук тех самых орков, которых вы только что разбили. — Только плохие вести ты несешь нам, Арагорн! — в отчаянии воскликнул Эомер. — Смерть Боромира — большая потеря для Минас Тирита и для всех нас. Это был мужественный воин, достойный и прославленный! Он редко бывал в Рохане, потому что много воевал на восточных границах Гондора, но я с ним встречался. Он был больше похож на буйных сынов Эорла, чем на строгих и суровых гондорцев, но наверняка стал бы великим вождем своего народа, если бы дождался своего часа. Непонятно, почему из Гондора к нам до сих пор не пришла весть об этом несчастье. Как давно это случилось? — Кончается четвертый день, — ответил Арагорн. — Вечером того самого дня мы выступили от скалистого острова Тол-Брандир. — Пешком? — ахнул Эомер. — Да, как видишь. Эомер от удивления широко раскрыл глаза. — Бродяжник для тебя слишком скромное прозвание, сын Араторна, — сказал он. — Я бы назвал тебя Летучником. Об этом Походе Трех Друзей барды должны петь песни на пирах. За неполных четверо суток преодолеть пешком расстояние в сорок и пять гонов! Силен род Элендила! Но скажи мне, Арагорн, чего ты хочешь от меня? Я должен немедленно вернуться к Феодену. В присутствии подчиненных мне приходится быть осторожным. Мы не ведем открытую войну с черными силами, но при Дворе появились трусливые и подлые советчики; а война, ты прав, висит в воздухе. Мы не порвали старых договоров с гондорцами, и если наши союзники позовут, мы придем им на помощь. Так говорю я, и так поступят все, кто со мной. Как Третий Полководец я охраняю пастбища Восточного Эммета. Я приказал пастухам перегнать стада и табуны за Реку Энтов; здесь осталась только охрана и разведчики. — Значит, вы не платите дань Саурону? — спросил Гимли. — Нет. И никогда не платили! — сверкнув глазами, ответил Эомер. — До моих ушей дошло, что кто-то распускает эти лживые слухи по свету. Несколько лет назад Черный Властелин хотел купить у нас коней и предлагал за них большую цену, но мы отказали, потому что не можем отдавать животных на службу Злу. Теперь он засылает сюда банды орков, которые хватают, что им под руку попадет, и стараются красть вороных коней, так что у нас их все меньше остается. Это основная причина нашей теперешней ненависти к оркам.