– Действуйте. – Устюг, – проговорил диспетчер. – Только спокойно. Ни шагу с орбиты, ни на миллиметр. Пассажиры спят? – Как и положено. – Не будить. – Что с нами? Диспетчер не ответил. Он включил общий канал. – Всем: восьмой объявляет тревогу. Блокировать старты. Освободить пространство до четвертого маяка… Происшествие случилось у него, и теперь он был главным в космосе. Он вдруг, задним числом, похолодел: стал бы «Кит» швартоваться, вот наломали бы дров… Тринадцать пар глаз в зале уперлись в него, свой голос он слышал со стороны: слова разносились по трансляции. «Не пересекать орбиты «Кита», не приближаться к нему ни при каких условиях. Ничего и никого с «Кита» не подбирать. Постам развести корабли…» Совещание закончилось. Остатки дыма клубились где-то под прозрачным потолком, розовевшим потому, что здесь, в Космоцентре, только занималась заря. Командор подошел к секретарю, переключил кристалл на исходную позицию и приготовился прослушать все сначала. Он любил еще раз выслушать все в одиночестве: при этом иногда возникали дельные мысли. Первый голос в записи был его собственным: – Капитан! Расскажите, пожалуйста, как проходил рейс. Капитан (откашлявшись, хрипловато – связь чуть изменяет его голос): Значит, так… Взяли груз и пассажиров на Анторе. Загрузка тридцать процентов: не сезон. Разгон прошел без нарушений, никаких странностей не наблюдалось. Нашли точку, своевременно вошли в прыжок… Физиолог: Как чувствовали себя люди после прыжка? Капитан: Вышли из коконов. Был проведен положенный осмотр на медкомбайне. Жалоб не было, объективные показатели в пределах нормы – чуть лучше, чуть хуже, как обычно. Функ: Дальше, дальше, пожалуйста. Как проходил полет в сопространстве? Капитан: Ну, я бы сказал – нормально. Все время, с прыжка до выхода, не было ни вибраций, ни отказов, ни каких-либо иных нарушений. Функ: Это субъективно. А приборы? Капитан: Я просмотрел записи. Никаких отклонений. Функ: Хорошо, капитан. Теперь расскажите, а что наблюдалось… снаружи? Капитан: В сопространстве? Функ: Вот именно. Капитан (не сразу): Вообще, как вы знаете, нам не разрешается… Функ (нетерпеливо): Да, да! Но все смотрят. Говорите, это крайне важно. Командор: Рассказывайте, капитан. Капитан: Да ведь вы знаете, как это выглядит: полный ноль. Даже не скажешь, пустота это или нет, тьма – или еще что-нибудь. Так что видеть там нечего, и если мы все же что-то угадываем, то потом оказывается, что впечатление у всех разное, и, значит, мы видим что-то в себе, а не снаружи. Мне, например, обычно кажется, что мы висим неподвижно, а от нас во все стороны расходятся такие – ну, коридоры, что ли. То есть у них, понятно, нет ни стен, ни потолков, ничего, но только я знаю, что это – разные коридоры, и они вертятся, как спицы колеса, в котором я – ось. От этого вращения начинает кружиться голова, и выключаешь экран. Стараешься только не изменить ненароком режим – там, если чуть сдвинешься, вынырнешь потом, наверное, неизвестно, где. Функ: Капитан, вот в этом «ничего» вы не заметили чего-нибудь, что было бы не таким, как всегда? Хотя бы мелочи… Капитан: Совершенно ничего. Услышав тихое жужжание вызова, командор остановил запись и нагнулся к интеркому. – Командор, вы приказали доложить вам о встречающих «Кит». Они тут, и ожидают, как обычно, отправки на Космофиниш. Мы, по вашему указанию, разместили их в отдельном зале. Командующий откликнулся не сразу. – Они волнуются? – Пока нет, командор. Не более, чем обычно. Им объяснили, что финиш корабля несколько задерживается. – Пусть подождут. Я буду, как только что-нибудь выяснится. Командор повернулся к секретарю. Функ: Ах, какая жалость, что меня там не было. Я уже давно говорю о необходимости специальной экспедиции… пока я жив. Командор: Вынужден просить участников не отвлекаться. Доктор Функ, и лично вас. Функ: Хорошо, но мы еще поговорим об этом в Совете. Командор снова наклонился к аппарату. – Слушаю! – Докладываю: по вашему приказанию чистильщик уравновесился на орбите «Кита», на безопасном расстоянии от него. Командор почувствовал вдруг, как влажнеет ладонь – словно в ней был зажат флазер, который он направил в спину друга. – Пусть остается там впредь до распоряжений. Он снова стал слушать кристаллического секретаря. Командор: Как это могло произойти? И чем мы можем помочь кораблю? Функ (после краткой паузы): m-м… Трудно сказать. Полагаю, что современный уровень знаний не дает нам возможности исчерпывающе объяснить происшедшее. Дело в том, что у нас нет единых воззрений на сущность сопространства, хотя практически мы его используем. В этом нет ничего необычного: пользовались же люди электричеством, не понимая его сущности. Если исходить из представлений Бромли… Командор: Можете ли вы дать нам какие-то практические рекомендации? Способна наука помочь нам спасти людей? Сейчас будет пауза, подумал командор. Сейчас они посмотрят на капитана и переглянутся, как светила медицины у постели человека, о котором уже знают: иноперабилис. Потом глаза их опустеют, и консультанты будут смотреть уже не на капитана, а сквозь него, будто члены трибунала, подписавшие приговор, который обжалованию не подлежит. Они посмотрят, и мне станет больно и страшно за этого парня, и за его экипаж, и за всех людей (просто счастье, что на сей раз их немного), но больше всего именно за капитана, потому что ему будет хуже и труднее, чем остальным – в тринадцать раз хуже и труднее. А мы ничем не сможем помочь ему, ничего не сумеем принять с борта, ничего – передать, и даже долго прощаться с ним – не в нашей власти. Ага, сейчас старик заговорит опять… Функ: Собственно, практическая сторона вопроса представляется нам ясной. По уже упоминавшимся причинам всякий контакт с кораблем грозит катастрофическими последствиями. И единственным выходом может быть… может быть… Пауза. Физиолог: Позвольте, позвольте. Да отойдите же, дайте ему дышать! Расстегните… Одну минуту… (пауза). Сейчас он придет в себя. Нужен санитарный аграплан. Функ (едва слышно): Ничего не нужно, глупости. Я сейчас. Командор (выждав, пока Функ окончательно приходит в норму): У нас принято перед тем, как решать, окончательно убедиться в справедливости предпосылок. Пока, насколько я понял, все выводы делаются лишь на основании зеркальной инверсии. Капитан, у вас на борту остались ракеты-зонды? Тогда сделайте вот что: отойдите подальше от Космофиниша – вам укажут место – и выпустите одну ракету в… ну, во что-нибудь… Диспетчер: Разрешите… На орбите находится маяк, выброшенный «Лебедем». Если вы позволите… Командор: Выпустите ракету в маяк. Если предположения ошибочны, взрыва не произойдет. Тогда вы немедленно получите разрешение на финиш. Если же сильный взрыв все-таки будет, тогда… И постарайтесь сделать это в одиночку. Чем занят экипаж? Капитан: Все спят. После того, как финиш отложили, я приказал экипажу отдыхать. Командор: Хорошо. Пусть спят. Пауза. Командор: Теперь, когда капитан нас не слышит, хочу спросить: неужели же вся современная наука и техника, требующие и получающие колоссальные средства, не в силах спасти несколько человек? Физиолог (мрачно): И сегодня люди умирают порой во цвете лет рядом, на Земле или в самом близком космосе, а мы не в силах им помочь. Командор: И все же подумаем в последний раз: что мы можем сделать и что посоветовать им? Многие так и не подняли глаз, вспомнил командор, но кое-кто переглянулся в нелепой и наивной надежде, что один из них – сейчас, вдруг, по наитию – найдет верный способ поставить все на свои места, заменить антипротоны и антинейтроны в ядрах атомов, из которых состоял теперь «Кит» и все на нем, на безопасные протоны и нейтроны, обратить позитроны на орбитах в электроны – и корабль плавно сойдет с черты выжидания, а Земля начнет вырастать на его экранах… Но никого не осенила благодать, никто не нашел способа и не попросил слова. Функ (его бормотание с трудом можно расчленить на отдельные слова): Мы знаем, что такое антивещество, и знаем, в результате каких реакций возникают античастицы. Но мы не умеем превращать даже атомы элементов – не говоря уже о живой материи. Мы еще не пришли к этому. Не имеем представления, как это делается. Нельзя двигаться с максимальной скоростью сразу во всех направлениях физики… (Кричит внезапно и отчаянно): И все-таки это черт знает что! Это никуда не годится! Свинство, величайшее свинство! Мы слишком много думаем о своей безопасности! Мы должны, обязаны… окружить их энергетическим экраном… опустить на Землю или хотя бы изолировать в пространстве… и работать, работать над этой проблемой, пока не решим ее! Кто-то из консультантов: Или пока ничтожный перебой в энергоснабжении не нарушит на долю секунды стабильность экранов. Совершенно ли исключена такая возможность? Сколько времени займет строительство подобной энергосистемы? А они? Пассивно ожидать спасения можно дни – но не годы. А любая активность с их стороны в этих условиях будет гибельна. Командор: Что же… что они должны сделать?