– А их много будет? – Не думаю. Вот этого типа запомни хорошенько. Он может появиться. Рослый такой амбал-качок. Еремеев достал паспорт Леонкавалло и показал фотографию. – Запомнил? – Ага. Морда кирпича просит. – Оставь пока у себя. В случае чего сдашь вместе с пистолетом и моей распиской в Тридцатое отделение милиции. Это на Преображенке. Там меня знают. Найдешь следователя Махалина. Повтори! – Отдать Махалину в Тридцатое на Преображенке. – Порядок. Пошли. Держись от меня шагах в двадцати. – Есть. «Вот так происходит сращивание правоохранительных органов с преступным миром, – грустно усмехнулся про себя Еремеев. – Так рождается мафия. Поздравляю вас, крестный отец, с еще одним кланом». Как и большинство его коллег, он самонадеянно полагал, что разбирается в людях, несмотря на то, что жизнь не раз, и не два давала понять обратное. Вот и сейчас он был совершенно уверен в человеке, шедшем за его спиной, ничуть не догадываясь о тайных мыслях весьма смятенного бомжа: рвануть бы от греха подальше, забросив «пушку» в ближайшую урну. Деньжищ аккурат до самого Иркутска хватило бы, да еще на веселую дорожку. Тем не менее он послушно следовал за странным ментом, сжимая в кармане новенького пиджака опасную игрушку. Глава десятая. Сломай дом, построй корабль Карина пришла почти вовремя, опоздав всего на десять минут. Но и их хватило Еремееву для весьма мучительных душевных терзаний – предали его или нет. – Взяла билет на ночной поезд, – объявила она, сбросив с плеча надоевшую за день сумку. Еремеев перехватил ее, и они спустились в уютный погребок, оформленный на манер старомосковского трактира. Официант зажег свечи на их столике, затем принес шампанское, рыбное ассорти и мясо в горшочках. Чуть поодаль пристроился, спустя некое время, и помощник для особых поручений, стыдливо спрятав под столик свои чудовищные башмаки. Карина не обратила на него никакого внимания. – Я тебя провожу. – Еремеев разлил шампанское по бокалам, и те зашумели, словно морские раковины в прибой. – И не поминай меня, пожалуйста, лихом! – Не буду, – пообещала Карина, налегая на семгу с лимоном. Она тоже зверски проголодалась. – Вообще не буду тебя вспоминать ни добром, ни худом. – Ну и правильно! У тебя начнется сейчас совершенно новая жизнь. Может быть, лучшая, чем была. – Старую ты мне, конечно, здорово поломал. – Что ни делается, все к лучшему. Кто-то сказал, что жизнь – это самый большой зал ожидания. Я бы уточнил – анфилада залов ожидания. И ты просто перешла сегодня в новый зал. Будет новый город, новые люди, новые знакомые, новые любови. Главное, что продолжение следует. Тебе ничего не поздно начать сначала. – А тебе? – Я уже столько раз начинал… – Ну и как? – Как видишь. С переменным успехом. – У тебя тоже «продолжение следует». Это главное. Хуже, когда – все, тупик. Еремеев снял со свечи восковой натек, размял его в пальцах. – Тупиков, пока человек жив, не бывает. Всегда ищи дверь в стене тоннеля. Вот за нее и выпьем. За дверь! Прощальный обед прошел без эксцессов. Они благополучно вышли из погребка и побрели вниз по Столешникам. Артамоныч шел за ними следом. Еремеев впервые за эти дни почувствовал себя спокойнее – его спина была прикрыта. Он даже развеселился и купил дурацкую игрушку-хохотушку – «мешок со смехом», и смехом весьма заразительным. – А ты нашел свою дверь в стене тоннеля? – спросила его Карина. – Пока ищу. Кстати, я хочу познакомить тебя со своим помощником для особых поручений. Еремеев подозвал жестом Артамоныча и представил Карине. – Что, тоже из ФСК? – насмешливо спросила она. – Почти, – скромно заметил глава фирмы «Золото Колчака». – Он только что из спецкомандировки, не успел сменить обувь. Артамоныч взял у Еремеева дорожную сумку и перевесил на свое плечо. Они зашли в магазин и выбрали ему итальянские полуботинки. Но помощник по особым поручениям, оказалось, с детства мечтал о кроссовках, и умолил их купить ему пару белых болгарских «маратонок». Продавщица с изумлением пронаблюдала смену лагерных «говнодавов» на спортивную обувь, происшедшую на ее глазах, и сердобольно подсказала, где поблизости можно приобрести носки и носовой платок. Через полчаса Артамоныч был экипирован с иголочки и радостно притоптывал пружинистыми подошвами: – Да в таких шузах до Иркутска добежать можно! – А что, – обратился Еремеев к Карине, – может, поедешь с нами золото Колчака искать? – А это куда? – В Иркутск, – охотно сообщил Артамоныч. – Иркутск – это где? – обнаружила зияющую брешь в географических познаниях Карина. – Это примерно там, где Венеция, – пояснил Еремеев. – Только в обратную сторону. – В Сибири, что ли? Нет. Лучше пригласите девушку покататься на яхте! – кивнула Карина на объявление с изображением паруса. Компьютерная распечатка была наклеена на водосточную трубу на углу коммерческого банка, мимо которого они проходили. Еремеев прочитал текст, потом еще раз и еще раз. «Вниманию господ яхтсменов, туристов и путешественников! Срочно продается крейсерская яхта с комфортабельной каютой (все бытовые удобства: газ, санузел, душ, телевизор, радиотелефон). Яхта снабжена шведским дизелем фирмы “Вольво”. Постройка польская. Стоячий и бегучий такелаж – английской работы. Полный комплект парусов рижского производства. Общая парусность 40 квадратных метров. Район плавания не ограничен. Стоянка на Пироговском водохранилище. Цена – договорная. Телефон для справок… Спросить Александра Яковлевича». Судя по девственно-целой бумажной бахроме с телефонами, никто из посетителей коммерческого банка не собирался звонить владельцу чудо-яхты. – Слабо купить? – подзадоривала Карина. Вместо ответа Еремеев оторвал бумажку с телефоном и направился к ближайшему автомату. Похоже, что в стене его житейского тупика и в самом деле прорисовалась дверь. Он еще боялся в это поверить. Телефонный диск вращался как рулетка судьбы. Что если в этих цифрах, которые он сейчас набирает, зашифровано его счастье? – Слушаю вас внимательно! – раздался в трубке певучий голос весьма немолодого человека. – Александр Яковлевич? По объявлению насчет яхты. – А вы ее хотите купить? – Да. – А у вас хватит денег? – Надеюсь. – Я тоже всю жизнь надеюсь… Эх!.. Так я тоже надеюсь, что вы ее купите. А зачем вам яхта? – Для души. – Это вы совершенно правильно сказали. Яхта не может быть для дела. Только для души. Сразу видно – понимающий человек. Вы умеете ходить под парусом? – Я кончал Военно-морскую медицинскую академию. – Так вы еще и врач! А по какой, простите, части? Не уролог? – Нет. Хирург. В Нахимовском училище нас учили ходить под парусом, я был старшиной шлюпки. – Это великолепно! Но вы знаете, что старшина шлюпки и яхтенный капитан, как говорят в моей родной Одессе, это… – …две большие разницы. – Боже, можно подумать, что вы одессит. – В академии я сдал экзамены на яхтенного рулевого 1-го класса. – О, но это же совершенно меняет дело! Вы же наш человек! Вы меня простите, что я так вас расспрашиваю, но я хочу, чтобы моя «Санточка» попала в хорошие руки. Вы понимаете? Продать яхту – это все равно, что выдать замуж дочь. У вас есть жена? – Нет. Я дважды холостяк. – Замечательно! Вы просто тот человек, которому я мечтал продать «Санточку» за полцены. Да я продаю ее за полцены, потому что очень срочно… Я должен ехать на историческую родину. Только поэтому. Да у меня и в мыслях не было, что я когда-нибудь буду продавать яхту. Но это жизнь… Вы же сами знаете эту жизнь.