— Кому ты пишешь? — Спросила Оливия. — Остину. — Тебе придется немного подождать. Когда мы чистили «Бумер», он обмолвился, что забыл свой телефон на понтоне. — Блин, совсем забыла. Не знаешь, у него дома есть камеры наблюдения? — Не думаю. По-моему, у него даже охранной сигнализации нет. Размышляя над видением, я передала свой телефон Оливии. — Брейдон пытается связаться с тобой. Оливия схватила телефон и поскакала в другой конец комнаты, чтобы позвонить мужу. Я села за стол, заметив, что Тауни колеблется, прежде чем сесть на скамейку напротив меня. — Могу я спросить кое о чем? — Все что угодно. — Зачем я понадобилась этому злодею? Я сделала что-то не так? Я догадывалась, почему ее выбрали, но не хотела говорить, пока не выясню точно. Сосредоточившись, я направила к ней иллюзию. Тауни повернула голову в сторону кухни. Она встала и подошла к ящику со столовыми приборами, взяв все необходимое. На полпути к столу Тауни замерла, посмотрела на столовое серебро в своей руке, а затем перевела взгляд на меня. — Это ты сделала? — Да, но я сомневалась, что получится. Чтобы принять иллюзию, нужно быть экстрасенсом. И, по словам Бернадетт, мы должны быть кровными родственниками, но я полагаю, в этой части ее теория неверна. — Ты думаешь, он выбрал меня, потому что я экстрасенс? — недоуменно спросила Тауни. Я не ответила. Просто продолжала смотреть, давая ей время подумать. — Но если я не знала, что обладаю экстрасенсорными способностями, то как он узнал? — Помнишь, как ты осмотрела дом, потом выглянула в окна, чтобы решить, в безопасности ли здесь? Тауни посмотрела на окно. — Да. — То, что ты делала, даже если не осознавала до конца, это поиск энергии, излучаемой другими людьми. Иногда это хорошая энергия, иногда плохая. Но порой это экстрасенсорная активность. Я поднялась и подошла к Тауни. Взяв столовое серебро, я положила его на стол и протянула к ней свои руки. — Закрой глаза. Ощути комнату своим сознанием. Попробуй почувствовать Оливию или меня. — Но я уже знаю, где вы обе. — Да, но посмотри, сможешь ли ты уловить нашу энергию. Я смотрела, как Тауни закрывает глаза, насупив брови. — Расслабься. Медленно вдыхай и выдыхай. Позволь своему разуму успокоиться. Оливия закончила разговор и подошла к нам поближе. Я кивнула ей, чтобы она отошла на кухню, но продолжала следить за Тауни. — Поищи Оливию. Можешь ее найти? Уголки губ Тауни приподнялись. — Она на кухне. Это страшно, потому что никто из нас за ней не следит. На кухне она опасна. — Да, я согласна, но сосредоточься на ее энергии. На что это похоже? Как она выражается? — Пастельные тона, как сахарная вата. Розовый и голубой. Сладко. — Тауни хихикнула, опустив руки и открыв глаза. — Это так странно. Снова иллюзия? Я улыбнулась. — Нет. Это просто Оливия. Тауни засмеялась, двигаясь обратно на кухню. — Надеюсь, ты голодна. Мы готовим запеканку на ужин. — А ты внимательно следишь за Оливией, да? — усмехаясь спросила я. — Да, мэм, — отозвалась Тауни, вытянув руку, чтобы не дать Оливии обжечься о сковороду. Пока они готовили, я прибралась в гостиной, затем сходила в фальшивую часть дома и вычистила паутину, вытерла пыль и подмела полы. Здесь требовалось все хорошенько вымыть, но на улице уже темнело, а с освещением на этой стороне не очень хорошо. Когда я вошла в гостиную через панель, то не удивилась, увидев посвежевшую после душа Оливию, сидящую на диване и подпиливающую ногти. На ней был новый брючный костюм цвета слоновой кости и туфли на каблуках. Тауни накрывала на стол в другой части комнаты. Не успела я убрать веник и совок в шкаф, как зазвонил телефон. Я поспешила к столику у входа и ответила. — Алло. — Привет, Давина. Это Айзек. — Привет, как у вас там дела? — Ну, все началось не очень хорошо. Они не стали дожидаться темноты, как ты советовала, и Мириам Роллинз увидела, как мы тащили Тома через дорогу, — усмехнулся Айзек. — О, нет… — Все обошлось. Остин сказал Мириам, что они решили разыграть Тома, потому что он напился и вырубился. Мириам купилась на это. Даже предложила принести перманентный маркер, если он нам понадобится. — Понятно. Что-нибудь еще? — Ну… Можешь отругать меня за недоверие, но твой безумный план сработал. Том немного пришел в себя. Он не совсем отошел, но, похоже, в его мозгу снова зашевелились все нужные шестеренки. К счастью, для нас, он все помнил. После письменно разрешения удерживать его против воли, Том согласился, чтобы я надел на него наручники на всю ночь. Кроме того, он принял еще одну таблетку. До раннего утра он будет в отключке. — Рада слышать, что у Тома все хорошо. Это отличная новость. — Да, это так. Только… Как бы это сказать… — Айзек замолчал и грустно вздохнул. Я догадалась, что он думает о Фрэнсисе. — Айзек, я не могу сейчас говорить о своем отце. Мне тяжело. — Да, да, извини. В любом случае мы уже собираем вещи. Джеки останется посидеть с Томом. Мы с Санни едем к тебе. Я приеду на твоем грузовике, а Элис меня заберет. Остин тоже собирается домой. — Остин уже уехал? — Еще нет. Что-нибудь нужно? — Я отправила ему сообщение, забыв, что он оставил телефон на понтоне. Можешь спросить, видел ли он, как Бернадетт уходила с вечеринки в субботу вечером? — Секунду, — проговорил Айзек, прежде чем я услышала приглушенные голоса. Через минуту Айзек снова заговорил в трубку: — Нет. Он не помнит, чтобы видел, как она уходила. И прежде чем ты спросишь, нет, у него нет камер наблюдения, как у Бернадетт. Почему ты спрашиваешь о субботнем вечере? — У меня такое чувство, что все случившееся с Бернадетт началось, когда она покинула вечеринку. — Хм… — Наступила долгая пауза, во время которой я представила, как Айзек чешет затылок, размышляя. — Это объясняет, почему мы не видели, как она вернулась домой, но не дает ответа о ее машине. — Похоже на то. Ты нашел машину Бернадетт всего в миле или двух от дома Остина. А могла машина стоять там с вечера субботы? — Вполне возможно. Я обнаружил «Нову» только потому, что трава на обочине оказалась примятой в том месте, где машина съехала с дороги. Не уверен, что кто-то, кроме копа, заметил бы это. — Что-нибудь выяснилось в результате поисков Стоуна? — Нет. Ничего. — Ладно, я буду и дальше пробовать с ней связаться, но мне кажется, времени остается мало. — А ты можешь ощутить ее страх или боль? — спросил Айзек.