– Зачем ты так? – Он меня попросил… – Кто он? Арсеника шептала, Дев говорил в полный голос. Не кричал, не истерил и не бил посуду, но все равно выглядел безумным. То, как он говорил, и смысл его слов принадлежали сумасшедшему. – Вон тот. – Слабый кивок в сторону стола, за которым никто не сидел. – Сказал, чтобы я взял нож, лег в гроб… – рассеянный взгляд на пустое пространство пола возле холодильника, – …и убил себя. Ты что, не видишь? – Гроб тоже здесь? – спросила Арсеника, чувствуя, как опора начинает уходить у нее из-под ног. – Ты что, не видишь? – повторил Дев, прежде чем упасть на колени, а потом лицом вниз на холодную кафельную плитку. – Мне по-прежнему нечем платить. Следовало признаться в этом раньше – прежде, чем сесть в его машину и позволить отвезти себя домой. Но Арсеника спасовала перед выбором между идти пешком или просить у Дева денег на проезд, к тому же, он сам дал понять, что в это утро их маршруты совпадают. Эту поездку она помнила плохо – кроме того, что страшно было до чертиков. Дев гнал как безумный, ни на секунду не снижал скорость, игнорируя светофоры и попутки. Подрезал, проскакивал на красный, ему сигналили, а он только давил на газ и снова нырял из ряда в ряд под депрессивный инструментал, который мог бы стать саундтреком к сюжету о том, как главные герои гибнут в автокатастрофе. Пару раз Арсенике казалось, что столкновение неизбежно. Тогда она закрывала глаза и чувствовала, как от скорости в животе образуется пустота. Но полет продолжался. Иногда она посматривала на Дева и тут же отводила взгляд. Видеть его безумную улыбку было сильнее нее. Можно подумать, у него в запасе имелось несколько жизней, и он собирался истратить одну из них прямо сейчас. Даже когда автомобиль остановился напротив знакомого подъезда, ее все еще продолжала бить нервная дрожь. – Ты ничего мне не должна. – Кажется, это были первые его слова с той минуты, как оба проснулись, выпили кофе, переоделись и вышли из квартиры. – Если б не ты, меня бы сейчас здесь не было. Значит, помнит. Она тоже забудет нескоро. И то, как безуспешно пыталась привести его в чувство, леденея от страха, что он умрет у нее на руках, и от его последних слов, что кроме них двоих там был кто-то еще. Кто-то, кто приказал ему покончить с собой, и Дев – ироничный Дев, взрослый и с виду разумный – достал нож и собирался вспороть себе живот с остекленевшим взглядом уже мертвого человека. И то, как тащила его в спальню, лежала рядом, вскакивая от каждого звука, щупала лоб, проверяя температуру, и понимала, что ничем не может помочь. Лекарств не нашлось ни в квартире, ни в его дорожной сумке – она обыскала все, что смогла. Оставалось лишь ждать до утра, то забываясь поверхностным сном, то снова просыпаясь и каждый раз с трудом вспоминая, чья это комната и как здесь оказалась она, Арсеника. Дев изредка подавал голос, и она отзывалась: думала, просит о чем-то, но он бредил – о девушке по имени Ульяна, поездах, чьем-то взорванном автомобиле… и об Игни. Это имя звучало чаще всего остального – без привычной злобы – и если бы Арсеника не знала об их взаимной вражде, то решила бы, что сейчас Дев… Просто умоляет его прийти. Часов у нее не было – мобильный Ники остался в кармане куртки, и чтобы его достать, нужно было пройти мимо страшной кухни. Арсеника старалась не думать о невидимом гробе, но мысль о том, что он может стать видимым и для нее, корябала изнутри помимо воли. Кошмар этой ночи закончился, как только Дев вдруг сбросил с себя одеяло и вышел, шлепая босыми ногами по полу, с невнятными ругательствами. Поначалу она прислушивалась к доносящимся из кухни звукам, опасаясь, что он снова схватится за нож, даже почти собралась встать и проверить, но сама не заметила, как провалилась в сон. Проснулась, повинуясь тому же чувству опасности. Вскочила, набросила на плечи одеяло, завернулась в него, словно в кокон, и покинула комнату. Было слишком тихо. Если бы Дев собирался что-то с собой сделать, ему вполне хватило бы времени. На пороге кухни Арсеника заставила себя не закрывать глаза, заранее глубоко вдохнула и… Шумно, с облегчением выдохнула. Воняло горячей канифолью. Дев сидел на табурете, поджав под себя ноги. Под лампой дневного света его обнаженная спина казалась мертвенно-бледной и блестела от пота. Арсенике вдруг захотелось подойти и провести пальцем вдоль линии его позвоночника, коснуться каждого обтянутого кожей позвонка. Она протянула руку, но тут он обернулся. Выглядел неважнецки – лоб в испарине, черты лица заострились. Грудь и плечи покрыли бордовые пятна, верхняя губа воспалилась от насморка. Короткий взгляд, которым Дев одарил Арсенику, нельзя было назвать иначе, как обдолбанным. Судя по тому, что за окном по-прежнему царила темень, проспала Арсеника недолго. Стараясь не шуметь, она нашла банку растворимого кофе, ткнула в кнопку электрического чайника и осталась стоять в стороне, у плиты, не приближаясь ни к Деву, ни к тем непонятным разложенным перед ним деталям. Не обращая на нее внимания, он ловко зачищал провод за проводом: надрезал ножом разноцветный пластик, а затем быстрым движением снимал его с медной сердцевины, и на столешницу падали красные, желтые и синие куски изоляции. Арсеника налила в чашку кипяток, размешала, вдохнула запах горелых зерен, который всегда казался ей по-домашнему уютным, и снова засмотрелась на ловкие движения его пальцев. Во всем этом внезапно появилось жутковатое, тягучее, густо перемешанное с тревогой, но все-таки удовольствие. Быть здесь. Сейчас. С этим парнем. Не знать, что дальше, никуда не спешить. Молчать… И когда он поднялся из-за стола, чтобы открыть кран, и начал жадно глотать воду, обдавая себя брызгами, и когда она смотрела на него, с особой наблюдательной жестокостью подмечая все, что делало его до отвращения жалким, и когда с обреченностью поняла, что он продолжает ее волновать – даже сейчас, еще более чем обычно далекий от привлекательности, – Арсеника сделала наконец то, что так долго откладывала и на что не осмелилась ночью. Она отставила в сторону чашку и пошла переодеваться в свою грязную вчерашнюю одежду, чтобы уехать домой. Дев, как ни странно, засобирался тоже – по-прежнему не говоря ни слова, – и только после того, как оба вышли из квартиры и он кивком предложил ей сесть в машину, Арсеника поняла, что идти пешком – сегодня, сейчас – не придется, но не спросила об оплате и молчала до тех пор, пока не настало время прощаться. – Пойду, ладно? Дев не ответил – откинувшись на спинку водительского кресла, он сидел с закрытыми глазами и незажженной сигаретой в зубах. Решив его не тревожить, Арсеника потянула на себя ручку двери, однако передумала раньше, чем успела ее открыть. От увиденного она едва сдержалась, чтобы не спрятаться под сиденье. Из подъезда вышли двое – Никина мама и… Та, другая, при виде которой мир перед глазами Арсеники померк за какие-то доли секунды, словно ночь решила вернуться назад вместо того, чтобы уступить место рассвету. Они шли, держа друг друга под руки, по обледеневшему тротуару. Асфальт под их ногами блестел в свете уличных фонарей. Ветер гнул черные ветви деревьев, кружил поземку, бил по кузову автомобиля. Арсеника сидела, боясь шевельнуться. Только когда две женских фигуры скрылись за домами, она заставила себя расцепить до боли стиснутые пальцы. Внутри образовалась такая дыра, что Арсеника невольно прижала обе ладони к груди, опасаясь, что они не встретят сопротивления. – Дев… – М-м? – Теперь он лежал на руле, уронив голову на скрещенные руки. Повернувшись, посмотрел на Арсенику в упор, и она вдруг поняла со всей безысходной отчетливостью, с печалью ребенка, вернувшегося в детский дом после нескольких дней, проведенных в счастливой семье: во всем этом городе, да что там городе – на лицевой стороне мира, – никому нет до нее дела. Только едва знакомый парень, называющий себя наемным убийцей, не гонит ее от себя. Просто ему все равно, рядом она или нет. Он вообще едва ее замечает. – Я найду деньги, – произнесла Арсеника. Пыталась говорить твердо, но получилось жалобно. – У меня есть еще один… – Она болезненно сглотнула, последнее слово далось не сразу: – Заказ. – Половину города выкосить решила? – Просто скажи – да или нет. Его голос звучал бесцветно: – Как пожелаешь. – Может, тебе будет интересно узнать, кто это. – Ответа она так и не получила, но поспешила договорить: – Ее зовут Ника. Вероника Бородина. Она – девушка Ландера. Щелчок зажигалки. Струйка дыма в потолок. – Есть еще кое что. Просто мне некого больше просить… – Я понял. – Автомобиль рыкнул двигателем, ксеноновый свет выхватил из темноты запертую металлическую дверь подъезда ее бывшего дома. – Оставайся. Всего лишь роль, но до чего увлекательная! Не думать о деньгах – Арсеника в жизни не держала в руках такой суммы, какую дал ей сейчас Дев. Не думать о времени – никто не позвонит и не спросит, когда она будет дома и где вообще пропадает. Не думать вообще ни о чем – учеба, придирки матери, даже чертов Ландер ушли на изнанку ее памяти. Дев остался в машине и наверняка снова уснул, а она ходила по «Ашану» с незнакомым доселе чувством, что может позволить себе все. Выбирала то, на что раньше и не глядела, брала самое дорогое, не рефлексируя на тему необходимости. В аптеке долго беседовала с фармацевтом, придирчиво изучала инструкции к препаратам, и это тоже было ново, правда, чертовски утомительно, поэтому в конце концов она перестала вникать и согласилась на все, что ей всучили. Арсеника боялась, что Дев возмутится количеству ненужных покупок, но он не заглянул ни в один из многочисленных пакетов. Молча погрузил их в багажник, откатил пустую тележку ко входу и вернулся за руль – взъерошенный, хмурый и какой-то несчастный. Ей захотелось пригладить ладонью его торчащие волосы, но она сдержалась. Вместо этого пристегнула ремень безопасности и включила магнитолу. Она уже начинала привыкать к тому, что битком набитые пассажирами маршрутки ее не касаются, и вовсю наслаждалась уютом чистого салона, подогревом сиденья и знакомыми улицами, которые бодро пролетали за окном и отсюда, изнутри, уже не казались такими отвратительными, как когда она смотрела на них же сквозь мутные от грязи стекла общественного транспорта. Ощущение иной реальности не покинуло Арсенику и дома, когда Дев, в несколько подходов перетаскав в квартиру пакеты, ничком рухнул на надувной матрас и перестал реагировать на просьбы. Теперь она хозяйничала на кухне, вернее, делала вид, что хозяйничает, понятия не имея, что делать со всем тем, что купила, но даже самой себе в этом не признаваясь. Решила, что разберется позже, а пока кое-как побросала продукты в холодильник и почувствовала, что устала. Распечатала бутылку виски, о качестве которого могла судить только по ценнику, смешала в бокале с колой и выпила шипучую жидкость жадными глотками. Оказалось неплохо. Добавила, на этот раз изменив пропорции в сторону спиртного. Мысленно произнесла: «За новую жизнь!» Сделала глоток. Получилось еще лучше. И только после того как по всему телу разлилось нежное тепло, она вытряхнула на ладонь несколько таблеток из тех, что купила в аптеке, взяла стакан воды и направилась в комнату. Дев вытянулся на матрасе, который был для него слишком коротким, и лежал с закрытыми глазами. Арсеника присела рядом, протянула ему лекарство и воду. Дождалась, пока он напьется, и забрала пустой стакан. Дев снова закрыл глаза, но она не уходила. Спиртное вызвало желание поговорить. – Кто заботился о тебе раньше? – Арсеника снова с трудом удержалась от того, чтобы к нему прикоснуться. – В смысле? – Ну… Кто обычно лечит тебя, когда ты болеешь? – А, – Дев свернулся в клубок и попытался нащупать одеяло. Арсеника помогла ему укрыться. – Мама. – Ты живешь с мамой? – Это показалось ей забавным. Хотелось выяснить больше. – А она знает, где ты сейчас? Волнуется, наверно? – Нет. – Дев говорил шепотом. Комнату заливал свет бледного зимнего дня. От выключенного телевизора змеились по полу провода брошенной игровой приставки. – Я часто уезжаю по работе, она привыкла и ни о чем не спрашивает. Арсеника положила голову на краешек матраса. Какие все-таки странные у него глаза… Цвет крепкой заварки. И несимметричные – вблизи это было особенно заметно. Наивный, бесхитростный взгляд. Страшно, когда человек выглядит таким себе идиотом, от которого не ждешь ничего, кроме дурацких гримас, а потом меняется за доли секунды, словно в него вселяется бес. Как тогда, в торговом центре, когда она впервые произнесла имя Игни. И после, когда Дев ее ударил. Адская ухмылка маньяка. Злобный прищур. Интересно, кто из этих двоих провел с ней ночь? От обоих вариантов передергивало одинаково. – А кем ты работаешь? – Мы – кучка чуваков, которые взрывают небо, – прошептал он доверительно. – «Точка огня», может, слышала? – Арсеника не слышала. – А фейерверки любишь? Запах пороха. Грохот залпов. Ива, пион, «дождь», римские свечи… Крики толпы. Свет, побеждающий тьму. Пламя рвет ее в клочья, рассыпается искрами и подыхает на огромной высоте. А все смотрят на то, как оно подыхает, и ревут от восторга. – Круто, – Арсеника не подала виду, что не поверила ни единому слову. Наверняка просто выдумал себе биографию поинтересней. Ивы, пионы… а сам – обычный студент. – Учишься где-нибудь? – На бюджет не поступил. Летом попробую на платное. Нет, даже не студент. – Ты не смотри, что я такой, – пробормотал он, снова закрывая глаза. – С Ландером все по плану. Осталось немного. Нужно кое-что достать. Я уеду ненадолго. Арсеника мгновенно представила, что останется здесь одна. При свете дня страх перед невидимым гробом несколько померк, но атмосфера застоявшегося в квартире безумия никуда не делась. – Можно с тобой? – Как хочешь, – Дев оставался последовательным в своем безразличии. – Через пару часов разбуди. Посплю немного. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь