- Никак нет, – выдавил тот. «Значит, Селиванов действительно не знает, что я после встречи с Аверченко сразу из города не уехал. Если сейчас не врет. Не скажет правды, что знает, как было дальше – если ему известно. Но это уже никак не вытянешь… Аверченко, значит, после возбуждения «ярославского дела» сказал Владыкиной, что больше не видел меня, и ничего не добавил. Получается, Багров не рассказал ему, что мы с Юрой еще были в Ярославле в ночь ликвидации пришельцев. Смолчал, а зачем? Уже не выяснишь.» - А вообще… Если хотите начистоту, товарищ подполковник... На сей момент мне не важны ярославские эпизоды. Не там моя епархия. Мое дело – заниматься местным пришельцем. И вы сейчас – тут. И интересует меня – настоящее дело. И мне важно, как вы показываете себя здесь, а что до Ярославля… Что было, то случилось. Ситуация там взята на контроль компетентными лицами? Прекрасно. Поэтому речь между мной и вами – только об Омске и только о Ягосоре. Работаем только по одному направлению. И если генерал Фамилин, о котором я слышал только хорошее, вас особо отметил и рекомендовал, мне нет оснований вам не доверять. «Вот как. А я вот, наоборот, с подозрением, ко всем здесь. В силу пакостной привычки, которая, однако, порой спасает жизнь.» - Спасибо, товарищ полковник. За ответ. Но скажите еще. У вас разве не возникало сомнений при включении в рабочую группу по изучению Яго, сибирского пришельца, родственника человека, ставшего фигурантом по уголовному делу с другими пришельцами? - Сомнения? Нет. Два разных дела о двух разных представителях инопланетных видов, далеко по одну и другую сторону уральского хребта. В контактах не работаем. Они – объективно – не знают о нас. Мы – объективно –не знаем о них. Если вы хотите подвести к тому, что Катерина со своим братом о чем-то опасном договорились, что мне не известно, то этого быть не может. – Селиванов понизил голос, заговорив еще тише прежнего: – После разговора Владыкиной с братом в ее служебный телефонный аппарат и, к сожалению, в мобильный телефон, в целях осуществления проверки безопасности, встроена прослушка. Она это не знает. Мы слышим и читаем каждый ее разговор. Да, ситуация с мобильником – вторжение в личную жизнь. Но управление предприняло такой шаг, чтобы поймать момент, если что-то будет затеваться в отношении нашего пришельца или тех, ярославских. Прошло уже столько недель, а за Катей не наблюдается какое-либо несвойственное ей поведение. - Думаете, всё так просто? - За простым отводом глаз кроется сложное сюжетное сплетение, вы считаете? - Есть основания. Правда, боюсь, они только для меня веские. Но не для вашего департамента, не для омского управления. - Вам явно известно о «ярославском деле» больше. Я уверен. И уверен также, что сказали вы о нем несравненно мало. Не знаю конкретики, но знаю общее: вы видели и слышали многое, имеете некое представление и понимаете, почему в Ярославле произошло то, что произошло. - На самом деле не до конца всё ясно. Лично мне. И этого я не узна́ю. Узнают лишь следователи и суд. Селиванов поднес к губам чашку с готовым кофе и отпил свежесваренный напиток. - Другими словами, резюмируя нашу беседу: у вас есть сомнения относительно советника Владыкиной? - Да. - Вот так вот берете и обвиняете служащего моего подчинения. - Не голословно. - Поясните подробнее. Это вам кажется? Или вы уверены? - Страшно сказать, но ни то, ни другое. Я допускаю. - Хм. Некая середина. - Так точно. - Я, возможно, чую, что некоторые риски могут быть. – Селиванов медленно покивал, глотнув кофе еще раз и глядя куда-то в стену перед собой. –Но описать их конкретно, изобразить, представить… Не выходит пока. Сам не знаю, что меня тревожит, что волнует. Не то чтобы Катерине я не доверял. Хотя… – полковник неопределенно пожал плечами. – Не взять ее в рабочую команду для контакта с пришельцем я не мог. Она инициативна, умна, хватка, исполнительна – действительно хороший советник, сомнений потому не было. Но когда всплыла история с ее двоюродным братом, мне как-то не по себе стало. Понимаете? Там инопланетянин, здесь… Того гляди из главка глубже копнут, про обоих узнают, полетят шапки. А кто про них может рассказать? В первую очередь, кто сильнее пострадал от «знакомства» с ними. Селиванов пальцами закавычил слово, вновь посмотрел на Сезонова, оглядев его с ног до головы, будто тщательно сканировал. - И что вы хотите предложить? Вы потому и торопитесь перевезти пришельца в Москву? Из-за Владыкиной? - Верно. Чтобы она не привела в действие свой план. Сезонов вкратце описал, что некоторое время назад выстроил в голове. Полковник слушал молча, попивая кофе небольшими глотками и положив вторую ладонь на сгиб руки. - Как-то всё… сумбурно, Валерий Игоревич. Селиванов скорчил гримасу недоверия и прошел к своему месту за столом. - Прямых вещественных доказательств против нее нет. Равно как и косвенных. Не думаю, что телефонные разговоры с братом можно причислить к таковым. Из них явно не выясняется противоправная конкретика... Мне только одной вашей интуиции довериться? Селиванов поднял на Сезонова глаза. Тот остался стоять перед севшим в свое кресло полковником. - Ладно. – Селиванов повел губами, сдаваясь под натиском одолевавшего его сомнения, множащегося каждую секунду молчанием подполковника. – Что вы хотите? Какие ваши предложения по охране объекта вплоть до столицы? И Сезонов, успев за короткие секунды набросать в мыслях примерный план пути следования из омского управления до московской Знаменки, поделился соображениями с полковником. - Как видите, ничего сложного, – завершив последовательные объяснения, Сезонов развел ладони, констатируя очевидную для него простоту. - Но так выходит, что головой за объект при приведенных вами нештатных потенциальных случаях отвечаете всё-таки вы, – с нажимом заметил Селиванов. - Владимир Дмитриевич. Готов, – подполковник серьезно кивнул. – С меня спрос, в любом случае. - Тогда не подведите. Пришелец важен только живым. ДЕНЬ 4 Всё вышло как нельзя лучше: был разыгран идеальный вариант развития событий – все документы на материальных носителях по Ягосору подготовлены вовремя и получены, печатями заверены, подписи проставлены. Телефонные разговоры состоялись, ответственные лица найдены – в Москве уже полным ходом работают над обеспечением секретного грифа вокруг перевозимого из Омска объекта. Сам пришелец удивился, когда вместе с завтраком – раньше обычного, пришлось проснуться в начале седьмого – ему принесли весть о скором отбытии из города. - Собирайте вещи. Спецназовец показал ему новый рюкзак и кинул на соседний с Яго стул, когда тот уплетал за обе щеки отварные сосиски с фасолью. - Что, на расстрел повезете? – хохотнул галактионец с набитым ртом. Силовик не ответил, собираясь уходить. - А нож мой где? - Направим отдельно спецпочтой, – не оборачиваясь, ответил спецназовец. Яго пожал плечами и медленнее задвигал челюстями, пережевывая пищу, пока совсем не замер. Если его перевозят со всеми, пусть и малочисленными, пожитками, значит, в другое место и надолго. Так не хочется в третий раз переживать прежнюю волокиту: там, куда его перевозят, вновь будут ограничения и исследования? А если опять попытаться сбежать? Ну и какой толк? Куда он может податься, куда денется? О нем стало известно больше, его найдут быстрее и вновь упрячут. Пора бы уже привыкнуть, что он навсегда в этом круговороте тоскливых и скучных дней, где одни замкнутые пространства и куча серьезных вооруженных мужиков. Это был один из немногочисленных, редких дней за всё время пребывания в Омске, когда его не повезли в медцентр и ничему не подвергали. Даже не было утренней встречи с московским офицером. Объяснение нашлось в начале девятого. Вошли вооруженные спецы и сказали ему собираться. Он переобулся, сложил оставшиеся вещи в рюкзак, надел куртку. - Руки. И без вывертов, – к нему приблизился один спецназовец с наручниками. Яго протянул руки. - Вы же знаете, для меня их сломать – раз плюнуть. - Даже не думайте. Потому что и вам известно, что мы применим нечто пострашнее, – весомо произнес мужчина, оглянувшись на второго, демонстративного качнувшего в руках автомат. Его провели в кабинет к Селиванову и усадили на стул возле стены напротив рабочего стола начальника департамента. По обе стороны встали спецназовцы. На него смотрели полковник с Владыкиной и Сезонов с Калдышем. Двое последних – в зимних куртках, положившие перед собой на стол шапки. Рядом с Сезоновым, на соседнем стуле – багажная сумка. Близ лейтенанта – закрытая темная папка на молнии и кобура с пистолетом. - О, вся честна́я компания, – хмыкнул Яго. - Общим решением, которое достигнуто в ходе договоренности между военнослужащими из разных городов, – заговорил полковник, обращаясь к галактионцу, – вы направляетесь с известным вам подполковником Сезоновым в его город, в столицу. И молчание. - Это всё? – Ягосор развел руками, прерывая затянувшуюся тишину. - Это всё говорит о том, что вы переходите под другое крыло, так скажем, – произнес Сезонов. - И для меня это значит усиленный охранный режим, усиленное исследование, понятно… – галактионец покивал, отведя глаза. - Мы пойдем другими методами, – сказал подполковник. - Я очень надеюсь! – Яго стукнул себя ладонью в грудь и изобразил глубокий признательный кивок. Владыкина с Калдышем переглянулись и воздели глаза к небу. Селиванов никак не отреагировал. - Отправляемся прямо сейчас. В аэропорту садимся в самолет. Прилетаем в Москву. И совершаем некоторые… формальности. - Надолго всё это? - Напрямую зависит от вашего желания сотрудничать. Яго оказался удовлетворен этими малыми разъяснениями, и военные были избавлены от необходимости давать ему развернутые комментарии. «Ему же на самом деле скорее всё равно, что с ним будет. Он уже привык к образу жизни и понимает, что иного может не быть. От монотонности дней его спасет только чудо. Чудо в виде «признания» в нем человека по имени Александр Креплов», – подумал Сезонов, когда Яго уводили в подготовленный для перевозки в аэропорт легковой автомобиль во внутреннем дворе. - Ну, Валерий Игоревич, удачи, на всём пути! Рад был знакомству и сотрудничеству. - Взаимно, товарищ полковник.