Она упрямо молчала. – Именно как актер я здесь. И именно для актерской работы. И вы знаете, кому из нас это нужно. И знаете, что наняли меня обманом, – с открытыми глазами я бы за эту работу даже в самый черный день моей жизни не взялся. Я ненавижу ее куда сильней, чем вы ненавидите меня в этом качестве, потому что, несмотря на вдохновенные заверения капитана Бродбента, вовсе не думаю, что смогу выкрутиться из этой истории, не попортив шкуры. А шкуру свою я люблю до неприличия – она у меня единственная. Послушайте, более, чем уверен, – я знаю, отчего вам тяжело со мной примириться. Но повод ли это осложнять мне работу? Ответила она еле слышно. – Что? – резко переспросил я. – Это нечестно! Это… чудовищно! Я вздохнул: – Точно. И более того – абсолютно невозможно без искренней поддержки всех членов труппы. Так что зовите капитана Бродбента и скажите ему: с этим делом пора завязывать. Пенни так и вскинулась: – Нет, нет! Мы не можем все бросить! – Отчего бы это? Гораздо лучше сразу выкинуть все из головы, чем продолжать и заведомо провалиться. Я в такой обстановке работать не могу, так зачем себя мучить? – Но… но… Мы должны!.. Мы вынуждены! – Что значит «вынуждены», мисс Рассел? Из-за политики? Вот уж чем никогда не интересовался. И не уверен, что вас она так уж занимает. Ну, так почему же мы должны? – Потому что… Потому что он… Слова ее прервал приглушенный всхлип. Подойдя, я опустил руку ей на плечо: – Знаю. Потому что, если мы это дело бросим, все, что он создавал годами, пойдет, извиняюсь, псу под хвост. Потому что он не может сделать этого сам и его товарищи пытаются провернуть все за него. Потому что соратники ему верны. Потому что вы ему верны. И тем не менее вам больно оттого, что кто-то занимает место, принадлежащее ему по праву. А кроме того, вы с ума сходите от горя и неизвестности. Так? – Да… Я еле расслышал ответ. Взяв ее за подбородок, приподнял лицо: – И я знаю, отчего вам так тяжело видеть меня на его месте. Вы его любите! Но ведь для него я делаю все, на что способен. К черту, женщина! Неужели обязательно надо усложнять мне дело в шесть раз, мешая меня с грязью? Пенни была потрясена. Похоже, она собиралась залепить мне оплеуху, но вместо этого, запинаясь, проговорила: – Простите… Простите меня, пожалуйста… Я… я больше не буду. Отпустив ее подбородок, я бодро сказал: – Ну что ж, продолжим. Она не пошевелилась: – Вы… простите меня?.. – А? Да вздор все это, Пенни. Просто вы любите его и очень беспокоитесь. Ну, за работу! Я должен знать роль назубок, а времени у нас чуть больше часа. И я снова принял облик Бонфорта. Пенни выбрала кассету и пустила проектор. Просмотрев запись еще раз, я заглушил звук и прочел речь, проверяя, совпадают ли мои – то есть его – слова с движениями губ на экране. Пенни изумленно наблюдала за мной, переводя взгляд с меня на изображение и обратно. Речь кончилась: я выключил проектор. – Ну как? – Замечательно! Я улыбнулся – точь-в-точь как он: – Спасибо, Хохолок. – Не за что, мистер Бонфорт. Спустя два часа мы вышли в точку рандеву. Едва корабли состыковались, Дэк провел в мой кабинет Роджера Клифтона и Билла Корпсмена. На фото я их уже видел. Поднялся навстречу: – Привет, Родж. Рад видеть вас, Билл. Звучало достаточно сердечно, однако вполне обыденно: в тех кругах, в которых вращаются эти люди, короткое путешествие на Землю и обратно – событие вполне заурядное. Прохромав им навстречу, я подал руку. Корабль шел на небольшой тяге, уходя с орбиты «Рискуй» на значительно более низкую. Клифтон быстро оглядел меня и подыграл – вынул изо рта сигару, пожал мне руку и ответил: – С возвращением, шеф. Рад вас видеть. Он оказался невысоким, лысоватым, средних лет человеком. По виду, собаку съевшим на различных юридических штучках и здорово играющим в покер. – Было тут без меня что-нибудь заслуживающее внимания? – Нет, шеф, текучка, как всегда. Я передал Пенни. – Хорошо. Повернувшись к Корпсмену, я протянул ему руку, но он словно бы не заметил: руки в боки, он оглядел меня сверху донизу и наконец присвистнул: – Чудеса! Теперь точно верю, что у нас есть шанс выпутаться из этой истории! Он еще раз так и сяк осмотрел меня и сказал: – Повернись-ка, Смайт. Ага, теперь пройдись, посмотрим, как у тебя с походкой. Я понял, что раздражен такой наглостью, как был бы раздражен сам Бонфорт. Видимо, на лице моем это тотчас отразилось – Дэк дернул Корпсмена за рукав: – Кончай, Билл. Забыл, о чем договаривались? – Ладно, не трусь, – ответствовал Корпсмен, – кабинет звукоизолирован. Я только поглядеть хотел, точно ли он подходит. Да, Смайт, а что там с твоим марсианским? Можешь выдать чего-нибудь? Я ответил одним многосложным, скрипучим словом на высокомарсианском, переводимым примерно так: – Приличия требуют, чтобы один из нас покинул это место! На самом деле смысл его гораздо сложней – это, по сути, вызов, после которого чье-нибудь Гнездо получает известие о смерти. Но Корпсмен, похоже, ничего не понял. Ухмыльнувшись, он сказал: – Здорово, Смайт. Я тобой доволен. Зато Дэк понял все. Он взял Корпсмена под руку и напомнил: – Билл, я сказал: кончай. Я здесь пока капитан, и это – приказ. Начинаем спектакль немедленно – и без антрактов, понял? К Дэку присоединился Клифтон: – Действительно, Билл, мы именно так и решили, помнишь? В противном случае кто-нибудь может в самый ответственный момент забыться. Покосившись на него, Корпсмен пожал плечами: – Ладно-ладно. Я же только проверить хотел. Идея-то моя, в конце концов. Он улыбнулся мне одними губами и сказал: – Добрый день, мистер Бонфорт. С возвращением. Слишком уж он нажимал на это «мистер», но я ответил: – Рад видеть вас, Билл. Есть что-нибудь, о чем я непременно должен знать до посадки? – Нет, похоже. Пресс-конференция в Годдард-Сити, сразу после церемонии. Он явно следил за моей реакцией на сообщение. Я кивнул: – Отлично. – Родж, – торопливо вмешался Дэк, – как так? Это что, горит? Вы уже дали согласие? – Я что хочу сказать, – продолжал тем временем Корпсмен, повернувшись к Клифтону, – пока наш шкипер не передрейфил вконец. Я ведь и сам могу ее провести – скажу ребятам, у шефа сухой ларингит после церемонии, или ограничимся ответами на письменные вопросы, если хотите. Их нам заранее дадут, а я, пока идет обряд, составлю ответы. Но раз уж он так похож на шефа, то я согласен рискнуть. Как, «мистер Бонфорт»? Справишься? – Не вижу препятствий, Билл. Я подумал, что если уж удастся надуть марсиан, то беседу со стадом диких земных репортеров выдержу и подавно. Им еще самим надоест. Теперь я неплохо владел Бонфортовой манерой разговаривать и в общих чертах усвоил его политическую платформу и систему ценностей. А подробности для пресс-конференции не понадобятся. Однако Клифтон выглядел озабоченным. Но прежде чем он успел что-либо сказать, по внутренней связи передали: