После ужина, пока суровые вожди занимали свои места в зале совета, Лиет успел подумать о многих вещах. Он хорошо подготовился к собранию – но захотят ли люди сотрудничать и сопротивляться Харконненам, мобилизовав объединенные силы Дюны? Или они еще глубже зароются в песок, продолжая бороться с Харконненами поодиночке? Самое худшее случится, если фримены, как это не раз бывало в прошлом, перегрызутся между собой, вместо того чтобы вместе драться с общим врагом. На этот случай у Лиета был план. Он поднялся на балкон, возвышавшийся над залом. Рядом с ним встала Рамалло, старая сайаддина в черной накидке. Темные глаза старухи блестели из глубоких впадин глазниц. В зале собрались сотни людей, закаленные бойцы, ценой крови и тяжкого труда возвысившиеся в своих сиетчах. Все они уверовали в зеленое будущее Дюны, все почитали память уммы Кинеса. Не имевшие права голоса собрались на карнизах и балконах, выступавших из высоких стен. Воздух наполнился кислым запахом немытых тел и острым ароматом пряности. Сайаддина Рамалло протянула вперед покрытые старческими пятнами руки и благословила собравшихся. Толпа притихла, головы склонились. На соседний балкон вышел одетый в белое фрименский мальчик и высоким сопрано запел скорбную песнь на древнем языке чакобса. В песне говорилось о тяжких странствиях предков фрименов Дзенсунни, которые в незапамятные времена бежали на Дюну с Поритрина. Когда мальчик закончил песнь, сайаддина незаметно отошла в тень, оставив Лиета одного. Все глаза устремились на Кинеса. Настал его час. Под сводами зала с великолепной акустикой загремел голос Лиета: – Братья, для нас наступило время великих испытаний. На далеком Кайтэйне я рассказал императору Коррино о злодеяниях, которые творят Харконнены здесь, на Дюне. Я рассказал ему о разрушении пустыни, об эскадрах Харконненов, которые ради забавы охотятся на Шаи-Хулуда. По толпе прошел ропот, но это было лишь напоминанием о том, что и так было хорошо известно собравшимся. – Выступая в роли имперского планетолога, я просил императора прислать сюда ботаников, химиков и экологов. Я молил его о поставках жизненно необходимого оборудования. Я требовал, чтобы он заставил Харконненов прекратить преступления и бессмысленное разрушение. Он помолчал, усилив напряжение среди присутствующих. – Но меня попросту выгнали из зала, прервав аудиенцию. Император Шадцам Четвертый не пожелал меня слушать! От негодующих криков пол балкона под ногами Лиета содрогнулся. Независимые и гордые фримены никогда не считали себя подданными императора. Они рассматривали Харконненов как негодяев, вмешавшихся в чужие дела, как временных оккупантов, которых в один прекрасный день сменят, чтобы посадить на шею фрименам правителей из другого Дома. Но неизбежно настанет день, когда фримены будут сами править своей планетой. Это было предсказано в многочисленных легендах. – На нашем великом собрании мы, как свободные люди, должны обсудить наши действия. Мы сами должны будем защитить наши обычаи, наш образ жизни, не оглядываясь на императора и его глупую политику. Произнося пламенные слова, ища основу для взаимопонимания, чувствуя, как загорается его сердце, Лиет все время ощущал воодушевляющее присутствие Фарулы, которая, внимая каждому его слову, придавала мужу новые силы. **** Грязные берега истории усеяны обломками упрямых попыток человека овладеть вселенной. Роспись театра в Ичане, столице Жонглера Яркий, безвкусно и чрезмерно украшенный пассажирский салон транзитного корабля для массовых перевозок компании «Вэйку» напомнил ему сценическую постановку сюрреалистической пьесы с пышными дешевыми декорациями и слишком яркой подсветкой. Анонимный пассажир салона второго класса, Тирос Реффа, сидел в отсеке один, зная, что его жизнь никогда больше не станет прежней. Ободранные кресла, кричащие плакаты и резкие прохладительные напитки, как это ни странно, действовали на него успокаивающе, это был смазывающий неприятные видения отвлекающий ветер, заглушающий боль белый шум. Он улетал с Зановара, из мира Талигари, желая бежать от своего прошлого. Никто не обратил внимания на имя Реффы, никому не было дела до цели его поездки. Судя по тому, как безошибочно и полно было уничтожено имение, по тому, как внимательно и упорно преследовали его императорские шпионы, можно было догадаться, что даже кровавый император Коррино не сомневается в том, что его незаконный сводный брат сгорел вместе со своим домом. Почему он не мог просто оставить меня в покое? Реффа попытался отделаться от вездесущих торговцев, назойливых, иногда насмешливых людей в темных очках, которые продавали все на свете – от меланжевых конфет до приправленного карри жаркого из слиней. Реффа даже слышал рубленую атональную музыку, которая громко играла в наушниках торговцев. Он демонстративно не обращал на них внимания, и после нескольких часов бесплодных попыток что-нибудь продать Тиросу продавцы наконец оставили его в покое. Кисти рук Реффы были красны и покрыты царапинами. Он множество раз протирал их самыми грубыми щетками, пробовал самое едкое мыло, но все было тщетно, он не смог избавиться от запаха смерти и дыма, которым пропиталась его кожа. Ему не надо было летать на руины дома… Плача, с красными от рыданий глазами, он пролетел на своем частном гидросамолете над блестевшим на солнце спекшимся пятном расплавленной земли, которое осталось на месте его имения. Реффе стоило больших усилий прорваться сквозь кордоны и запретные зоны, подкупая чиновников и убегая от утомленной охраны. От его красивого, ухоженного дома и сада не осталось ничего. Абсолютно ничего. Несколько торчащих обломков колонн, перевернутая взрывом чаша фонтана, но никаких следов величественного дома или папоротников аллеи. Верный Чаренс был сожжен дотла, в мелкую золу, оставив лишь карикатурное выжженное пятно на месте своей тени – все, что осталось от исполненного собственного достоинства человеческого существа. Реффа приземлился, ступил на пахнувшую пеплом землю, и его оглушила невероятная, полная нечеловеческая тишина. Под обутыми в тяжелые сапоги ногами хрустели обугленные камни и почерневшие стекла. Он наклонился и взял щепотку золы, словно надеялся найти в пепле скрытое там тайное послание. Он копнул глубже, но не нашел ни живой травинки, ни уцелевшего жучка. Мир вокруг него был до боли тих, лишен дыхания и пения птиц. Тирос Реффа за всю свою жизнь не причинил никому ни малейшего беспокойства, был доволен своим положением и радовался жизни. И вот его сводный брат попытался убить его, опасаясь со стороны Реффы возможных притязаний на трон. Убить четырнадцать миллионов человек в неумелой попытке уничтожить одного. Это казалось невозможным даже для такого монстра, но Реффа знал, что это так. Трон Золотого Льва был запятнан несправедливо пролитой кровью, напоминая Реффе о потрясающем спектакле одного актера, который он разыграл когда-то на Жонглере. Под сводами императорского дворца эхом отдаются крики невинных жертв Зановара. Стоя под пеленой неосевшей сажи на своей выжженной земле, Реффа во всю силу легких проклял императора, но его крик рассеялся, как звук отдаленного грома… После этого он купил билет на лайнер Гильдии, следовавший с Талигари на Жонглер, где в юности он провел свои самые счастливые годы. Он стремился вернуться в общество молодых студентов-актеров, творческих художников сцены, в компании которых душа его наслаждалась миром и покоем. Ничем не выделяясь из толпы, пользуясь фальшивыми документами, которые доцент на всякий случай заготовил много лет назад, Реффа молча взошел на борт корабля и за все время полета не проронил ни слова. Размышляя обо всем, чего он лишился, Тирос слышал, как в разных концах салона вспыхивали и гасли обрывки разговоров. Ювелир и его жена спорили о том, как разные камни преломляют свет, четверо бойких молодых людей громко обменивались мнениями по поводу лодочных гонок, которые они посетили на Перрине XIV, какой-то бизнесмен со смехом рассказывал своему конкуренту о том, какому унижению подверг Биккал какой-то герцог Лето Атрейдес. Реффа желал только одного – чтобы все они замолчали и дали ему возможность обдумать, как жить дальше. Он никогда раньше не был ни мстительным, ни агрессивным, но вид обугленных руин Зановара изменил Реффу. Как не хватало ему сейчас опыта жажды справедливости. Он не только обвинял во всем и проклинал Шаддама, в его душе поднималось и немалое чувство ненависти к себе. Я тоже Коррино. Это и моя кровь. Подавив вздох, он глубже уселся в кресло, но потом не выдержал, встал и снова пошел мыть руки… Еще до варварской атаки Реффа внимательно читал историю своего семейства, дойдя в своих изысканиях до глубины веков, когда род Коррино являл собой образцы высокой нравственности, когда империей управлял просвещенный кронпринц Рафаэль Коррино, портрет которого был выведен в гениальной пьесе «Тень моего отца». Глакс Отн воспитал из Реффы именно такого человека. И вот теперь у него нет ни выбора, ни прошлого, ни настоящего имени. «Закон – вот конечное знание». Великая концепция правосудия, высказанная впервые много тысячелетий назад, горьким эхом отдавалась в мозгу Тироса. Говорили, что это изречение выбито над дверями кабинета императора в Кайтэйне. Интересно, прочитал ли Шаддам эту надпись хотя бы один раз? В руках нынешнего обладателя императорского трона закон стал изменчив, как сыпучий песок. Реффа знал о таинственных смертях членов своего семейства. Старший брат императора Фафнир, сам Эльруд IX, родная мать Тироса Шандо, за которой охотились, как за диким животным, и убили на Бела Тегез. Он никогда не забудет ни Чаренса, ни доцента, ни невинных жертв Зановара. По прибытии на Жонглер Реффа собирался снова примкнуть к своей старой актерской труппе, которой руководил блистательный Холден Вонг. Но если император узнает, что Реффа остался жив, то весь Жонглер окажется под ударом? Он не имеет права открывать свою тайну и подвергать всю планету страшному риску. Тональность рокота двигателей Хольцмана изменилась. Реффа понял, что лайнер вышел из свернутого пространства. Уже давно нежный голос стюардессы компании «Вэйку» объявил о прибытии и напомнил пассажирам, что они могут приобрести памятные сувениры. Из багажного отсека над рядом сидений Реффа извлек все свои вещи. Все до единой. Пришлось много платить за лишние места, но он не мог доверить грузовому лайнеру некоторые предметы, которые купил перед отлетом с Талигари. Погрузив вещи на транспортную подвеску, Реффа направился к выходу. Снова показались торговцы, которые пытались всучить, впрочем, без особого успеха, всякие безделушки пассажирам, ожидающим подхода челнока. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь