Подойдя к угловому столу, он заглянул в бумаги, оглядел комнату, а потом перевел взгляд на Пола. Он устал, предельно устал, в том числе от того, что усталость эта должна оставаться для всех незаметной. «Надо будет по возможности отдохнуть во время перелета на Арракис, – подумал он, – на Арракисе отдыха не будет». – Не очень, – отвечал Пол, – все так… – Он передернул плечами. – Да. Завтра нам уезжать. Как хорошо будет, когда все это, вся суета останется позади. Пол кивнул, вдруг ему припомнились слова Преподобной Матери: «…для отца – ничего». – Отец, – спросил Пол. – Неужели действительно на Арракисе будет настолько опасно, как говорят все? С привычным усталым движением руки, герцог присел на край стола и улыбнулся. Обычные в таком случае фразы промелькнули в его голове… ему не привыкать ободрять людей перед битвой. Промелькнули, да так и не воплотились в слова. Это мой сын. – Да, будет опасно, – согласился он. – Хават сказал, что у нас уже есть план действий относительно Вольного народа, – сказал Пол и удивился: «Почему я не могу рассказать ему то, что говорила эта старуха? Как сумела она запечатать мой язык?» Заметив, что сын расстроен, герцог проговорил: – Хават, как всегда, видит главное. Но есть и еще кое-что. Не забывай про Картель «Новейшие и качественнейшие товары», компанию КАНИКТ. Отдавая мне Арракис, его величество вынужден отдать и директорство в КАНИКТ… тонкое приобретение. – КАНИКТ контролирует специю, – сказал Пол. – Арракис и специя мостят нам дорогу в КАНИКТ, – сказал герцог. – Эта компания контролирует не только меланж. – Преподобная Мать предупреждала тебя? – с усилием выдохнул Пол. Он сжимал мокрые от пота кулаки. Сколько же сил потребовал этот вопрос! – Хават уже сказал мне, что она напугала тебя своими пророчествами о наших будущих несчастьях на Арракисе, – ответил герцог. – Не допускай, чтобы женские страхи влияли на твой ум. Женщины всегда берегут своих любимых от опасности. За этими предсказаниями рука твоей матери. В них – знак ее любви к нам обоим. – А она знает о фрименах? – Да, и не только о них. – И что же? И герцог подумал: «Правда может оказаться ужаснее его опасений, но знание о грядущих бедах бесценно, тогда к ним можно подготовиться. Мы не скрываем от него опасность, только ношу опасений следует облегчить: он еще молод». – Не многое избегает руки КАНИКТ, – начал герцог. – Бревна, ослы, лошади, коровы, древесина, навоз, удобрения, акулы, китовый мех… все: и самое прозаическое, и самое романтическое… даже наш скромный рис-панди с Каладана. Все это перевозит Гильдия: произведения искусства с Икаца, машины с Ричес и Икс. Но рядом с меланжем бледнеет все. За горстку специи на Тупайле можно купить дом. Ее нельзя изготовить, она добывается на Арракисе. Специя уникальна и действительно обладает гериатрическим действием. – А теперь мы ее контролируем? – В какой-то степени. Важно учитывать все Дома, которые участвуют в прибылях КАНИКТ. Подумай, какая колоссальная доля этих доходов зависит от одного продукта – от специи. Представь, что может случиться, если производство специи почему-либо уменьшится. – Выиграет всякий, кто запасся меланжем, – сказал Пол. – Остальные остались в дураках. Глядя на сына, герцог с мрачным удовлетворением подумал: «Мысль недурна, сказываются результаты воспитания». Он кивнул: – Харконнены запасаются уже лет двадцать. – Они хотят, чтобы добыча специи упала, а винили в этом тебя. – Они хотят, чтобы имя Атрейдесов потеряло популярность, – сказал герцог. – Подумай о тех Великих Домах Ландсраада, которые некоторым образом воспринимают меня как своего предводителя, неофициального представителя. Подумай, как они отреагируют, если на меня ляжет вина за уменьшение их доходов. В конце концов, личная выгода прежде всего. Проклятая Великая Конвенция: ты имеешь право помешать любой попытке разорить себя! – Суровая усмешка искривила рот герцога. – И они поступят именно так, как велят личные интересы, что бы ни случилось со мной. – Даже если Харконнены применят атомное оружие? – До такой наглости не дойдет. Никакого открытого нарушения Конвенции не будет. Однако возможны любые прочие гадости… даже запыление атмосферы и местное отравление почвы. – Тогда зачем нам все это нужно? – Пол! – Герцог нахмурился, глядя на сына. – Если знаешь, где ловушка, – это первый шаг, чтобы в нее не попасть. Все это как в поединке, только много крупнее: финт в финте и вновь финт в финте… и так без конца. И нужно только все правильно понять. Зная, что Харконнены запасаются меланжем, зададим себе вопрос: а кто еще это делает? И получим список врагов. – Так кто же они? – И некоторые враждебные нам Дома, и некоторые из тех, на чью дружбу мы рассчитывали. Но сейчас нет необходимости их опасаться. Обнаружилась куда более важная фигура: наш обожаемый Падишах-Император. Пол попытался сглотнуть, горло вдруг пересохло. – А если созвать Ландсраад и разоблачить… – И враг поймет, что мы знаем, в какой руке нож? Ах, Пол, сейчас мы хотя бы видим его. А кто знает, в чьи руки, куда его могут тогда перебросить? Если поднять этот вопрос на Ландсрааде, мы вызовем лишь великое смятение. Император будет все отрицать. Кто посмеет противоречить ему? И тогда мы выиграем лишь крохотную передышку, рискуя низвергнуть все в хаос… и откуда потом придется ждать следующей атаки? – Запасаться специей могут начать все Дома. – У недругов хороший отрыв… слишком давно они начали. – Император, – проговорил Пол. – Это значит сардаукары… – Безусловно, переодетые в харконненские мундиры, – сказал герцог, – но и в них они останутся такими же фанатично преданными Императору солдатами. – Чем могут помочь нам фримены против сардаукаров? – Хават говорил с тобой о Салузе Секундус? – Об императорской планете-тюрьме? Нет. – Что, если она не только тюрьма, Пол? Есть один вопрос о сардаукарах, о котором ты не думал. Откуда они берутся? – Думаешь, с этой планеты-тюрьмы? – Но ведь откуда-то берутся… – А новобранцы для вспомогательного войска, которых Император требует от… – В это нас хотят заставить поверить. Дескать, сардаукары – просто наемники Императора, которых готовят еще с юных лет. Иногда появляется какой-то слушок об инструкторах армии Императора, но баланс сил в нашей цивилизации остается неизменным. С одной стороны, вооруженные силы Великих Домов Ландсраада, с другой – сардаукары и вспомогательные войска. Но сардаукары – это всегда сардаукары. – Но все сообщения с Салузы Секундус говорят, что эта планета – сущий ад. – Вне сомнения. Однако, если ты собираешься воспитать крепких, сильных, свирепых воинов, в какие условия их надо поместить? – Но как потом добиться преданности от этих людей? – Есть проверенные способы: играть или на их чувстве собственного превосходства, или на мистике тайного объединения, или на духе общности пережитого страдания. Этого вполне можно добиться. Подобные вещи делались издревле и не однажды – на многих мирах. Пол кивнул, не отрывая глаз от отцовского лица. Он чувствовал, что приближается некое откровение. – Возьми Арракис, – произнес герцог, – за пределами городов и гарнизонов это ужасный мир, как и Салуза Секундус. Глаза Пола округлились: – Вольный народ! – Да. У нас будет возможность создать войско столь же грозное, как и сардаукары. Для этого потребуется терпение – подобное предприятие требует секретности – и деньги, чтобы полностью обмундировать и вооружить бойцов. Но фримены живут на Дюне, и специя добывается там же. Поэтому и направляемся мы на Арракис, зная, что там ловушка. – А Харконнены не знают о Вольном народе? – Харконнены презирали фрименов, охотились на них, как на зверей, даже не потрудились пересчитать их. Как же, обычное отношение Харконненов к населению собственных планет – тратить на людей лишь минимум, необходимый для поддержания жизни! Герцог изменил позу, и металлические нитки, которыми был вышит ястреб на его груди, блеснули перед глазами Пола. – Ты понял? – Значит, мы ведем сейчас переговоры с Вольным народом, – ответил Пол. – Я послал к ним делегацию во главе с Дунканом Айдахо, – сказал герцог. – Дункан горд и жесток, но любит правду. Я думаю, фрименам он придется по нраву. Если нам повезет, быть может, они будут судить по нему о нас. Дункан – воплощение строгой морали. – Дункан – воплощение морали, – продолжил Пол. – А Гарни – доблести. – Именно, – подтвердил герцог. Пол подумал: «Гарни – один из тех, о ком Преподобная Мать говорила: «Доблесть храбрых – основа миров». – Гарни доложил мне, что ты сегодня неплохо управлялся с оружием. – Мне он говорил совершенно другое. Герцог громко расхохотался: – Гарни сегодня был скуп на похвалу. Он сказал – его собственные слова, – что ты прекрасно ощущаешь различие между лезвием и острием.